Берегись, Ангел! (СИ)
Когда нажимаю на экран и заглядываю в СМС, вздрагиваю так сильно, что телефон чуть из рук не вылетает, точнее он подлетает вверх, но я успеваю его поймать. Снова читаю, чтобы убедиться, это реальность, или мне показалось. Нет. С головой все нормально в отличие от абонента, который прислал мне сообщение. Щеки вспыхивают, когда перечитываю.
Не могу забыть твои губы.
Глава 44
Ангелика
Петр Иванович аккуратно ведет машину с присущей для взрослого мужчины ловкостью. Я ерзаю на сиденье, потому что чувствую себя не в своей тарелке. Не боюсь знакомства с возможной бабушкой, а жутко волнуюсь.
Олежка спокоен, играет с машинкой из набора подаренного Аристовым и не подозревает о том, что сидящий за рулем человек является моим биологическим папой. Мне бы его настрой. Веселый ребенок, который с радостью воспринял новость о поездке за город, думает, что Петр всего лишь мамин друг.
Я тяжело вздыхаю и часто моргаю, чтобы не уснуть. Есть такая привычка спать в дороге. Меня словно в кроватке укачивает, тем более Петр Иванович хороший водитель, и я замечаю, как он объезжает каждую ямку и осторожничает, не обгоняя фуры и другие машины.
После уборки в фитнес-центре мы сразу же поехали в гости, и мне не пришлось выдумывать предлоги для отчима. Он думал, что я работаю. Все-таки выходные наступили, и я успела порадоваться, ведь не увижу Данияра.
Не знаю, как себя с ним вести. Совсем. Особенно после произошедшего между нами. Я еле уснула от пережитых эмоций, а этот наглец даже звонил пару раз, но не получил ответа.
Долго думала над его поступком и пришла к выводу, что лучше держаться от Данияра подальше. Мне не нравилось, что я испытывала рядом с ним. Пугали эти ощущения, а анализ ситуации и вовсе убил. Вспоминала его слова и поступки, чтобы хоть немного разобраться в себе и понять одноклассника.
Он узнал о моей семье и пожалел. Желание защитить кого-то после того, что произошло с его сестрой, похвально, но нарушать мое личное пространство — лишнее, тем более целовать…
Если его тягу к помощи я хоть как-то объяснила, то с поцелуями запуталась, списав это на разыгравшиеся гормоны. Для парней ведь нормально кидаться на все, что движется в этом возрасте. Пусть лучше будет такое оправдание, чем другое, о котором даже подумать бредово, не то, что принять за правду.
— Вот и приехали. — Объявляет Петр Иванович, останавливая машину около высокого ограждения, за которым виднеется двухэтажный особняк.
Я замираю, смотря на то, как поднимаются ворота, и автомобиль движется вперед. Большой двор, выложенная плиткой дорожка, красивые клумбы с цветами, которые еще не успели потерять цвет. Сердце ухает, а не бьется.
Неужели это дом родителей моего отца? Не верится.
— Ангелика, Олежка, — Петр Иванович поворачивается и смотрит то на меня, то на братишку с улыбкой, — добро пожаловать в нашу скромную обитель.
— Ух ты-ы-ы, какой большой дом! — Громко вскрикивает братишка, когда я открываю дверку и помогаю ему выйти.
— Олежа! — Пытаюсь усмирить брата, но он с каким-то боевым кличем бежит по тропинке ко входу. — Не понимаю, что с ним. Обычно он себя так не ведет. — Краснею, оправдываясь перед Петром Ивановичем, на что мужчина отмахивается.
— Он — ребенок, Ангелика, тем более мальчик, пусть выбросит энергию. Крепче спать будет. — Петр протягивает руку вперед, пропуская меня, и я медленно вышагиваю по тропинке к входной двери.
Кажется, что я попала в другую реальность, и мне не по себе. Если сейчас Петр Иванович делает все, думая, что я его дочь, то, чем обернется его доброта при отрицательном результате?
— Я вас уже заждалась, сынок. — Слышу веселый голос и тут же ловлю взглядом женщину в инвалидной коляске. — О боже, это Ангелика? — Спрашивает она с улыбкой на лице.
Выглядит доброй. Седые волосы убраны в пучок, сеть морщинок на коже говорит о почтенном возрасте, глаза голубые, губы тонкие, а нос слегка напоминает картошку. Продолжает улыбаться, а я чувствую себя еще хуже, чем до этого. По виду женщины становится понятно, что семья у них точно не бедная.
— Да, это она. — Петр слегка толкает меня вперед, заставляя выйти из оцепенения.
— Как две капли воды с мамой. Поразительно! — Она хлопает в ладоши и тут же переводит взгляд на Олежку, который прищурился и изучал мать Петра Ивановича. — А этот хмурый мальчишка, наверное, Олежка?
— Да. — Братишка высоко задирает голову, заставляя умиляться.
— Здравствуйте! — Приветствую женщину, и она снова обращает внимание на меня.
— Я — Маргарита Алексеевна, — она слегка наклоняет голову и усмехается, — мать этого оболтуса, который держит детей на пороге. Проходите, мои хорошие. Простите, что не могу подняться и обнять. — Говорит Маргарите Алексеевна, но улыбается, а я выжимаю ответную доброжелательность, потому что не ожидала увидеть что-то подобное.
Мне казалось, что мы приедем в дачный поселок с домиками попроще. А тут особняк, хозяйка которого по каким-то причинам не может ходить. Я растеряна, и это мягко сказано. Петр Иванович помогает развернуть коляску и катит ее в другую комнату. По обстановке понимаю, что это гостиная.
Огромная гостиная, где идеально чисто, и каждый предмет мебели напоминает экспонат музея. Страшно даже рядом стоять, не говоря уже о том, чтобы сесть или попить воды с начищенного до блеска стакана на подносе.
— Присаживайтесь, — Маргарита Алексеевна указывает на диван, — я не укушу. — Я медленно стекаю на край диванчика и прижимаю к себе братишку, который настороженно осматривает комнату. — Петь, Марина уже все подготовила, и я отпустила ее ненадолго, пока мы с вами познакомимся. Займись мясом, а мы пока поболтаем с Ангеликой.
— А можно и я мясом займусь? — Внезапно спрашивает Олежка, на что Петр Иванович кивает.
— Конечно, Олежа, — Маргарита Алексеевна кивает, — поможешь Петру Ивановичу. Какой хороший мальчик. — Добавляет, когда эти двое уходят, оставляя меня наедине с предполагаемой бабулей. — Не пугайся так, Ангелика. Я не из тех бабушек, что достают розги. — Женщина улыбается и подкатывает коляску к столу, на котором стоит заварник, чашки и вазочка с разными сладостями. — Давай-ка, с тобой чайку попьем, пока мужчины готовят все для посиделок на свежем воздухе.
Я поднимаюсь, потому что не могу наблюдать за тем, как меня обслуживает женщина в инвалидной коляске. Может, не правильно, но мне от этого неловко до ужаса.
— Я вам помогу. — Говорю и протягиваю руки к заварнику, который уже успела взять Маргарита Алексеевна.
— Спасибо, Ангелика. — Она улыбается и наблюдает за мной. — Очень вкусный чай, между прочим. Твоей маме нравился. — Женщина подмигивает мне, а я тихо присаживаюсь на место, держа чашку в руке. — Я раньше сама собирала, пока вот, — она тяжело вздыхает, указывая на свои ноги, — не села в лужу.
Маргарита Алексеевна грустно посмеивается, а я не знаю, как реагировать. Делаю глоток чая и смотрю на стену напротив. Там висит портрет мужчины. Даже провидицей не нужно быть, чтобы понять, кто это.
— Иван, — женщина ловит мой взгляд, — практически перед смертью сделали фото.
Я не знаю, что ответить. Пью чай, но вкус чувствую лишь на четвертом глотке, потому что волнуюсь, даже несмотря на доброжелательность Маргариты Алексеевны.
— Я понимаю, что для тебя это неожиданность, Ангелика, — начинает серьезно говорить она, — но я безумно рада внукам. Уже и не думала, что когда-то испытаю такую радость. Я так много упустила из твоей жизни. Не видела, как ты училась ходить, росла, — ее голос становится печальным, и у меня в горле появляется неприятный ком, — не знаю, какой у тебя характер, и что ты пережила, могу лишь представить, но думаю, мы должны попробовать поладить.
— Еще неизвестны результаты… — Начинаю я тихо, но Маргарита Алексеевна улыбается и тяжело вздыхает.
— Они мне и не нужны. Итак, все знаю.
Глава 45
Данияр