Мефистон. Кровь Сангвиния

Ворота города были открыты, и толпы закутанных в белые рясы духовников тепло встречали прибывающих, протягивая им чаши с водой и ломти хлеба, а потом провожали в тенистый уголок. Везде были шум и движение, над головами сновали механические гимнарии — оплетенные кожей фолианты с широкими крыльями, белыми, как у лебедей. На лету они транслировали записи давно мертвых терранских хористов. Фальшивя, им подпевали продавцы реликвий, коих можно найти в любом мире-святилище. Антрос видел, как эти пухлые разодетые жулики с румяными лицами улыбаются, пытаясь впарить святые трактаты и кое-как сделанные ковчежцы оборванцам, у которых не хватало денег даже на еду.
Кровавые Ангелы посадили скифы за воротами и зашагали сквозь шумную толпу, привлекая к себе изумленные взгляды людей.
Мефистон остановился на середине большого перекрестка. Четыре дороги, сходившиеся сразу за воротами, были достаточно широки, чтобы вместить целую фалангу танков, но все равно казались узкими в сравнении с окружавшими их высокими усадьбами и храмами. Здания были построены в том же стиле, что и Кающиеся Деревья: крепкие колонны с каннелюрами поддерживали куполообразные башенки и величественные фронтоны, искусно сделанные из миллионов искривленных окаменелых костей. Город выглядел бы как мавзолей, если бы не тысячи обезумевших от горя беженцев, не умолкавших ни на мгновение. Ступени часовен и базилик кишели толпами ревущих, обожженных солнцем выживших, изливающих до сего момента сдерживаемые горе и гнев на чиновников, которые пытались им помочь.
Пока они пробирались сквозь толпу, Антрос слышал одну и ту же историю, повторяемую снова и снова: города и поселки, превратившиеся в кладбища, кровавые битвы, вспыхивавшие там, где сепаратисты, известные как Просветленные, нападали на своих братьев, убивая тех, кто не принял их доктрину. Антросу показалось, что очень многие приняли новый культ. Он слышал, как беженцы шепотом рассказывали о своих родичах и друзьях, принявших новую веру. Они говорили о них с изумлением и отчаянием, называя отступниками.
Кровавые Ангелы собрались вокруг Мефистона в центре перекрестка, приковав к себе еще больше ошеломленных взглядов. Астартес казались нерушимыми бастионами в потоке смертных: те расступались в тревоге и страхе, некоторые уже звали стражу.
«Даже знающие об Окаменелом мече не станут говорить о нем открыто, — раздался в голове Антроса голос Властелина Смерти. Когда Рацел кивнул, Луций задумался: а обращался ли Мефистон к нему? — Это предмет их веры, обсуждаемый только в самых священных обрядах».
Мефистон выразительно посмотрел на Луция, и тот понял, что и в самом деле должен был это услышать. Он вновь огляделся, гадая, не стоит ли проникнуть в сознание местных жителей в поисках воспоминания, способного привести к цели, и даже предпринял такую попытку, но тщетно. Какое бы колдовство ни скрывало Дивинус Прим, оно все так же затуманивало его внутреннее зрение. Одна лишь попытка заставила Луция скривиться: он увидел только расколотое отражение собственных мыслей, лишь идеи и надежды, извлеченные из глубин его памяти. Чем сильнее он старался проникнуть в чужие мысли, тем больше ему казалось, что его собственный разум исследуют. Ощущение было крайне неприятным. Он собирался спросить Рацела, не ослеп ли тот, но тут суматоха, вызванная их прибытием, привлекла внимание одного из осажденных беженцами сановников.
— Здравствуйте… — заговорил тот, проталкиваясь через толпу спорящих торговцев, но тут остановился, увидев перед собой Мефистона.
Человек выглядел напыщенным и явно собирался чего-то требовать, но запнулся, и кровь отхлынула от его лица. Он перевел взгляд с мертвенного облика Мефистона на Рацела, смотревшего сердито и пренебрежительно, а затем на нечеловечески прекрасного Луция, и потряс головой, открывая и закрывая рот, явно забыв, что же собирался сказать.
Пресвитер Бреннус вышел из-за спин Кровавых Ангелов, и мужчина заметно расслабился, наконец увидев обычного человека.
— Братья, — заговорил священник, видя, как из толпы появляется исповедник, — добро пожаловать в Мормоту. Я пресвитер Кайриак. Откуда вы прибыли? — Он встревоженно покосился на Кровавых Ангелов и заметил капитана Ватрена и его бойцов, пробирающихся к ним. — И кто ваши спутники?
 
— Тарнское аббатство пало! — закричал Бреннус, шагнув навстречу ему, споткнулся и схватил пресвитера за руки, — Просветленные распяли всех, кто отказался присоединиться к ним! Отступники придут сюда! Разрушат стены, перереж…
— Успокойся, брат мой, — ответил Кайриак, обняв Бреннуса. — До нас дошли вести о зверствах в аббатстве, но здесь тебе нечего страшиться. — Он обвел жестом толпу. — Архикардинал Дравус призвал сюда всех, кто еще предан имперской вере. Три полных полка Вольсканских драгун отринули отступничество братьев и пришли сюда, дабы сражаться за архикардинала, с каждым днем прибывают все новые солдаты. — Его глаза сверкнули от гордости. — Здесь также собрались тысячи ополченцев. Зорамбус идет навстречу своей гибели, брат. Вскоре е его бесчинствами будет покончено, и когда архикардинал уничтожит проклятого лжепророка, то свершит еще большее чудо. Он намерен вернуть нас в объятия Императора.
— О чем ты, брат? — спросил его Зин.
Пресвитеру с трудом удалось сдержать воодушевление — столь сильным оно было, — но ответил он все же тихим голосом.
— Архикардинал много дней молился в пустошах, и Император ниспослал ему видение. Дравус стремится найти путь к избавлению от нечестивого безмолвия, окутавшего нас, и вернуть нас в лоно Империума.
— Видите? Видите, что вы сделали, мой господин? — Исповедник торжествующе посмотрел на Мефистона. — Одно лишь ваше присутствие в этом мире сокрушает проклятие. Это не может быть совпадением. События разворачиваются, как предначертано!
Пресвитер Бреннус обмяк в руках Кайриака, не выдержав истощения и нахлынувших чувств.
— Прости меня, брат, — сказал священник, сострадая мукам соратника. — Я должен отвести тебя в больницу.
Он подозвал других жрецов и приказал им позаботиться о Бреннусе. Зин же прочитал короткую молитву над почти бесчувственным пресвитером и пообещал навестить его, как только сможет.
— Отведи нас к архикардиналу, — сказал Рацел, едва Бреннуса увели.
— Брат… — Кайриак поморщился и посмотрел на Зина, явно ожидая поддержки. — Уверен, ты понимаешь, что, даже будь это в моих силах, я не стал бы просто приводить незнакомцев к архикардиналу. Уверен, что твои спутники не представляют опасности, но мне нужно какое…
Эпистолярий выступил вперед, и солнце сверкнуло на его прекрасных, выкованных искусным мастером доспехах. Он был столь велик, что накрыл Кайриака тенью. Смертный в ужасе уставился на него.
— Мы — сыны Сангвиния, — заговорил Рацел, явно испытывающий отвращение при мысли, что ему нужно говорить со столь жалким созданием. — И, уверяю тебя, мы представляем опасность. — Эпистолярий отвел плащ и положил руку на рукоять меча. — Если ты еще раз подвергнешь сомнению намерения Кровавых Ангелов, я обеспечу тебе встречу с Императором раньше, чем ты ожидал.
Дрожащий Кайриак попятился, выставив перед собой руки, и потряс головой, явно собираясь бежать, когда вмешался Зин.
— Почтенный пресвитер, — заговорил исповедник, встав между Рацелом и собратом по ордену. — Если ты сообщишь архикардиналу, что я здесь и что я с лордом Мефистоном, старшим библиарием Кровавых Ангелов, гарантирую: он будет очень рад встретиться с нами.
— Но его здесь нет! — воскликнул Кайриак. — Он отправился в одиночестве на равнины Арази. Как я и говорил, было предсказано, что там он обретет наставление от Бога-Императора.
— Брат, куда именно он отправился? Мы должны немедленно переговорить с ним. Владыку Мефистона нельзя заставлять ждать. Ты можешь связаться с…
— Мы подождем, — сказал Властелин Смерти, смотревший на изумленно разглядывавших его беженцев.
Когда Антрос повернулся к Мефистону, то заметил, что левая рука библиария подрагивает, а броня покрылась пеленой черных искр. Старший библиарий проследил за его взглядом и схватил себя за наручи, а затем что-то прошептал. Искры погасли, но рука все еще дрожала.