Девятые Звездные войны

Но он еще не был у конечной цели. Предстояло проползти немного дальше, теперь уже сбоку и ниже самой вершины утеса, чтобы выйти на подветренную сторону одной из скал. Он забрался в нишу выветренного огромного камня, сел там, тяжело дыша и содрогаясь от дрожи, чувствуя, как камень колышется от мощных порывов ветра. И засмеялся, понося Дайльюлло. Пора с этим кончать , Своей привычкой рисоваться я даю ему возможность втягивать меня в одно опасное дело за другим. Он знает это и использует. Ты можешь это сделать?— спрашивает, а я отвечаю "да".
И я так и сделал.
Сквозь вой ветра донесся слабый позывной: "Чейн! Чейн!"
Только сейчас он сообразил, что вот уже несколько минут, как его вызывают. Он включил рацию.
— Ссккинен, спускаю веревку. Один из вас — можете бросить жребий — поднимается по ней еще с одной веревкой. Второй остается внизу и привязывает грузы. Нам все это нужно сюда втащить.
Чейн нашел твердый, прочный выступ на скале и закрепил за него веревку. Оказалось, что О’Шаннэйг выиграл (или проиграл) жребий, поскольку его долговязая фигура неуклюже взбиралась на утес, и затем над краем выемки появились его яркорыжие волосы и веснушчатое лицо. Чейн расхохотался, теперь задыхаясь уже на самом деле.
— В следующий раз попрошу выделить мне кого-нибудь пониже и полегче. Ну и вес у тебя, мой друг!
— Вес действительно есть,— признался О’Шаннэйг и расправил свои руки.— Я ведь тоже подтягивал себя.
Они сбросили вниз конец второй веревки, которую доставил О’Шаннэйг. Секкинен привязал к обеим веревкам пусковую установку. Чейн и О’Шаннэйг подняли ее на утес и не без труда установили в нише. Затем таким же способом были доставлены наверх ленты с реактивными снарядами.
— Хорошо, Секкинен,— передал по рации Чейн.— Теперь твоя очередь подниматься.
Они быстро втащили этого крупного, крепкого и очень несчастного человека, который, влезая в нишу, возмущенно жаловался, что он не для того родился, чтобы быть обезьянкой на веревочке. В нише стало чересчур тесно. Чейн затянул узлом одну из веревок на поясе, а вторую веревку, привязанную к пусковой установке, привязал за плечи.
— Это опасный номер,— сказал он.— Будете меня ловить, если меня снесет ветром.
Поручив Секкинену травить веревку, а О’Шаннэйгу, используя выступ скалы, стопорить, Чейн выскользнул из ниши, влез на гребень утеса и оказался в бешенной стихии ветра.
Ему подумалось, что он не сможет довести дело до конца. Ветер был готов поднять его словно пушинку и унести неизвестно куда. Он колотил и пинал Чейна, перехватывая дыхание, ослеплял и душил песком. Чейн вцепился за скалу, найдя на ней множество выступов — результат поработавшей здесь в полную силу эрозии, и стал пробираться вокруг скалы на ее наветренную сторону. Теперь он оказался на гребне огромной дюны и почувствовал себя так, словно его взметнула гигантская морская волна у покрытых лавой варновских пляжей, взметнула высоко, головокружительно, забила дыхание пеной. Только теперь пена была твердой, сухой, сдирающей кожу с лица и рук. Он весь сжался и пополз, но ветер прижал его к скале. Он увидел, что у подножия дюны стояли отдыхая, два крейсера.
Он увидел также хвост колонны вооруженных людей.
Ниши были и на этой стороне скалы в результате эрозии.
Ветер удачно загнал Чейна в одну из них и он решил: пусть так и будет, она ничем не хуже других. Он включил рацию.
— Все в порядке. Поднимаем. Будьте осторожны.
Чейн весь напрягся, словно перед схваткой, уперся спиной в одну сторону ниши, ногами в другую. Он взял вторую веревку и начал выбирать ее на себя, действуя обеими руками.
Он молил, чтобы пусковая установка не вырвалась из рук его друзей и не полетела с утеса. Если бы это случилось, она потащила бы за собой и его.
Ощущение было такое, что он тянул на себя скалу. Веревка не двигалась, и Чейн подумал, что, наверное, Секкинен и О’Шаннэйг не смогли развернуть установку и протащить несколько нужных футов на вершине, оттуда он мог ее тянуть на себя. Неожиданно сопротивление ослабло, и пусковая установка двинулась прыжками прямо на него в вихре песка. Установка замедлила движение и остановилась в нужном месте. После нее на стопорной веревке Чейн получил и ленты с реактивными снарядами.
 
Он облегченно вздохнул.
— Спасибо!— крикнул он.— А теперь быстро возвращайтесь на корабль. Вхоланы уже выступили.
Пусковую установку Чейн разместил перед нишей, выполнив работу двух человек. Когда он этим занимался, по рации раздался раздражающе неторопливый голос О’Шаннэйга:
— Было бы неправильно нам уходить без тебя.
Чейн в отчаянье крикнул по рации:
— Боллард!
— Да?
— Я сейчас уже на позиции. Прикажи этим благородным болванам убираться. Я бегаю быстрее них. Мне будет лучше без них. Когда будут пущены в ход лазеры, я не должен кого-либо ждать.
— Он прав, ребята. Спускайтесь,— сказал Боллард.
Из последовавшего шума Чейн сделал вывод, что, подчинившись приказу, Секкинен и о’Шаннэйг спустились по веревкам утеса, причем намного быстрее, чем поднимались. Чейн кончил раскладывать ленты со снарядами и вставил одну из них в пусковую установку.
— Чейн, только что появилась колонна,— сообщил Боллард.
— Н-да. Если мне не придется тебя снова увидеть, передай Дайльюлло...
— Я слушаю тебя, Чейн,— врезался голос Дайльюлло.
— Ладно, только не сейчас, пожалуй,— ответил Чейн.— Нет времени совсем. Крейсеры практически подо мной. Ветер убийственный, но не сможет помешать этим снарядам... Одному из крейсеров здорово досталось. Мне хорошо видно.
Он засмеялся. Молодцы, Звездные Волки! И стал наводить прицел, пока в нем две полоски не сошлись на многоствольной приводной установке неповрежденного крейсера.
— Держу пари на полсветляка,— раздался голос Дайльюлло,— что больше десятка снарядов ты не выпустишь.
Дайльюлло проиграл. Чейн выпустил десять в такой стремительной последовательности, что первый лазер вхоланов успел включиться лишь после того, как снаряды уже были перенацелены с погнутых, дымящихся труб первого крейсера на уже побывавшие в переделке трубы второго. Луч тяжелого лазера начал жевать дорогу вдоль гребня..., вхоланы еще не пристрелялись к Чейну, но через минуту сделают это. Камень и песок превратились в дым и гром. Чейн успел выпустить еще четыре снаряда, и второй лазер врезался в дюну в каких-нибудь тридцати футах ниже него, превратив это место в ад. И вдруг совершенно неожиданно выключились лазеры, прекратила свое действие пусковая установка, не стало слышно ни одного звука боя.
Гигантская тень прошла над головой и закрыла солнце.
XX
Жуткая тишина, жуткий сумеречный свет. Чейн полуприсел в нише, его волосы на шее почему-то покалывало. Он попробовал спусковой механизм реактивной установки, но тот молчал под его пальцами: было похоже, что вышел из строя блок питания, обеспечивающий работу.
Погасли, замолчали лазеры на вхоланских крейсерах.
— Боллард!— позвал Чейн по рации. — Дайльюлло! Кто-нибудь!
Ответа не последовало.
Он проверил станнер, и тот тоже не действовал.
Он взглянул на небо и не увидел ничего; оставалось лишь догадываться, что где-то наверху во мраке, в пыли и звездном тумане что-то повисло между солнцем и планетой.
Он выбрался из ниши и отправился через седловину на другую сторону скалы, подстраховавшись рабочей веревкой. Пришлось пережить несколько страшных секунд, когда за углом его подхватил ветер, покачал на веревке и отбросил назад в то место, откуда он стартовал. Чейн увидел корабль наемников, их оборонительные позиции, а левее — снабженных противопехотным оружием людей с вхоланских крейсеров, развернувшихся веером для атаки. В их рядах, видимо, только что разорвалась пара химических снарядов, выпущенных наемниками, так как некоторые из вхоланов шатались в характерной при поражении манере, и ветер все еще кромсал струи газа. Все остальные вхоланы просто стояли и глазели на небо, или возились с оружием, которое по непонятной причине перестало действовать.