В сетях любви

Когда кеб свернул к клубу, ее охватил азарт, знакомая и такая надежная уверенность в своих силах окутала ее, как аромат мыла.
— Я войду через пять минут после вас. А потом буду постоянно держать вас в поле зрения. Чтобы вовремя заметить риск. Лидия. — Он в темноте нащупал ее руку. По движению воздуха, по приблизившемуся запаху лавровишневой воды она догадалась, что он наклонился. В следующее мгновение он поднес ее руку к губам. — Удачи, — сказал он, и ей в голову, как обычно, пришла мысль, что серьезный карточный игрок не должен доверять удаче. Однако на этот раз она не высказала ее вслух.
Пятьсот фунтов в фишках по двадцать. Он, конечно, не надеялся, что его примут за аристократа, зато он мог убедительно изобразить из себя человека, который разбогател после продажи звания и вознамерился рискнуть этими деньгами.
Уилл забрал фишки из серебряной Миски и высыпал их в карман. Пять минут назад здесь, наверное, стояла Лидия и испытывала всеобщее терпение, покупая фишки по одному фунту и по пять.
Хотя, вероятно, кассир и посетители проявили к ней снисходительность. Она наверняка сняла манто, прежде чем войти в зал.
Конечно, она правильно сделала, что так оделась. Несколько дам, прогуливающихся по залу, были одеты в такие же платья, вернее, в наряды, предназначенные для тех же целей. Такого платья, как у нее, больше ни у кого не было.
Да-а, платье сногсшибательное! Он до сих пор ощущал дрожь, электрический заряд, который прошел через нервы и всколыхнул кровь. Теперь, когда сознание прояснилось и к нему вернулась способность рассуждать, он сообразил, что она отказалась от трех или четырех слоев одежды, которые обычно отделяли тело от взоров. В первый момент он не знал, как объяснить природу той примитивной силы, что манила его. Не знал и, честно говоря, не пытался узнать. Это платье взывало к телу в обход его сознания, и его тело откликалось на зов, делало «стойку», как охотник за сокровищами — при виде новой карты.
«Ты здесь по делу. Она зависит от тебя. Оставь эти мысли на потом, времени будет достаточно». Он сцепил руки за спиной и неторопливо пошел по залу. Потом остановится у стола для игры в хаззард, чуть в стороне от того места, где Лидия играет в двадцать одно, ставя на кон свои фишки по фунту. Он будет ждать того момента, когда можно будет вступить в игру и ловкостью и умением превратить пять сотен в нечто большее.
Через час он устал ждать и понял, что нервы натянуты до предела. Он уже проиграл сорок фунтов, потому что не мог, не привлекая к себе внимания, всю ночь стоять и смотреть, как играют другие, когда его карманы оттягивала гора фишек. У людей могли возникнуть вопросы. Поэтому он сделал две ставки по двадцать фунтов в кости, правда, не подряд, а с небольшим перерывом. И оба раза проиграл. Этого он себе позволить не мог. И она, должно быть, проигрывает, иначе подала бы ему сигнал.
Если честно, трудно определить по ее виду, проигрывает она или нет. Создается впечатление, что ее внимание больше сосредоточено на коринфянине, чем на игре. Она часто смеется в ответ на его высказывания, наклоняется к этому разодетому, напыщенному, самодовольному типу, изгибая свое тело, как цветок, который тянется к солнцу. Дважды этот фат напоминал ей, что настала ее очередь банковать, а она все восхищалась тем, как мастерски он играет.
Уилл заскрежетал зубами и посторонился, пропуская какого-то мужчину, который проталкивался через толпу к самому столу. Он не идиот. Пусть она кокетничает, если это нужно для их цели. Но разве они не подошли к тому моменту, когда игрок должен сказать: «Сегодня не мой день» — и уйти, пока он не проиграл все деньги?
Лидия удрученно усмехнулась. Он не расслышал звук, но все понял по ее лицу, когда банкомет серебряной лопаточкой сгреб ее ставку. Она подняла руку и стряхнула невидимую пылинку с рукава коринфянина. Тот раздулся, как петух, от гордости.
К черту все это. Хватит. Уилл поднял над головой руку и потер предплечье другой рукой. Он повторил этот жест на тот случай, если в первый раз она его не заметила. Затем он выбрался из толпы и неспешным шагом покинул заведение.
 
Она опаздывала. Он уже решил, что она не заметила его знак, когда услышал стук каблучков по коридору и, выглянув из-за угла, увидел ее. Ее походка была стремительной, и юбка верхнего платья распахнулась, а нижнее фиолетовое плотно обтянуло ноги, словно бесстыдно дразня и соблазняя.
— Нужно быть терпеливым. Я же предупреждала вас. — Она заговорила, еще не дойдя до него. Ее руки были сжаты в кулаки. Очевидно, она догадывалась, зачем он вызвал ее.
— Мы теряем время. Я считаю, что сейчас мы должны уйти и попытать счастья в другой раз. — Он ухватил ее за локоть и потянул за собой в угол, в темноту бокового коридора.
— Вы же знаете, что я не желаю слышать ни о счастье, ни об удаче. — За час игры в карты она полностью утратила те веселость и добродушие, с которыми встретила его дома. Сейчас она была непреклонна и полна решимости.
Он вздохнул и выпустил ее локоть.
— Я знаю одно: я лишился сорока фунтов, сорок фунтов впустую потрачены на игру, в которую больше никогда не буду играть исключительно потому, что не могу стоять и ждать сигнала. Сколько вы проиграли?
— Это не важно. Уилл. — В темноте она нащупала его руку и сжала предплечье. Он понял, что она пытается поделиться с ним уверенностью, которой у нее в избытке. — Мы же знали, что так может случиться. Помните? Эта ситуация не застала нас врасплох.
Сломанный нос Джентльмена Джексона [9] тоже никого не застал бы врасплох, но это не означает, что у него хватило бы ума оставаться на ринге и продолжать бой, когда из носа хлещет кровь.
— Лидия, может получиться, что вы израсходуете свои фишки до того, как увидите удачный расклад колоды. Что вы тогда будете делать? — Он знал: у нее в фишках сто фунтов. Мысль о том, что она может проиграть такую огромную сумму и даже не подать ему сигнал, уже не волновала его. Она не казалась ему существенной.
— Куплю еще фишек. Я захватила с собой деньги. — У нее не было ни малейших сомнений. Такая непоколебимая вера должна была бы убедить его.
Но непоколебимая вера может привести человека к явной катастрофе. Об этом скажет любой солдат из Великой армии, дошедшей с Наполеоном до Москвы. И Джордж Толбот подтвердит. «Я отвезу тебя домой, я не дам тебе умереть». Господь свидетель: его дерзкая самоуверенность дала ему достаточно оснований не доверять тем людям, которые ни в чем не сомневаются.
Она приблизилась к нему на шаг, не выпуская его руки. Он ощутил розовый аромат ее мыла.
— Пожалуйста, — проговорила она. — Без вас я не справлюсь.
Она отлично знает, в чем его слабость, не так ли? Он не может не откликнуться на мольбу о помощи. Неужели она решила подергать его за веревочки, как того коринфянина за столом?
— Лидия. — Он наклонил голову поближе к ее уху. — Я понимаю, что должен доверять вам, но…
— Вы не должны. — Теперь она ухватилась за его предплечье обеими руками. — Я вас об этом не просила. Но прошу вас, доверяйте теории вероятности. — Она на мгновение сжала его руку. — Если в течение следующего часа ситуация не изменится, мы снова встретимся здесь. А пока развлеките себя тем, что не заставит вас вынимать фишки из кармана. Выпейте. Найдите какую-нибудь дамочку и пофлиртуйте с ней. Только все время держите меня в поле зрения. — Она обеими руками сжала его кисть. Его пальцы непроизвольно стиснули ее пальцы.
Чем дольше они будут стоять тут, тем больше она найдет способов подчинить его своей воле.
— Хорошо. Я выпью и пофлиртую. Но вам не пойдет на пользу, если я ввяжусь в какую-нибудь ссору и вернусь домой не один.
— Тогда это послужит мне уроком. — Он услышал веселые нотки в ее голосе и понял, что она улыбается. Она похлопала его по руке и поспешила прочь. Он еще несколько мгновений слышал шорох ее юбки.