Конечно, это не любовь (СИ)

А у того развивался бурный роман с Лавандой.
Возможно, переносить это было бы легче, если бы парочка не стремилась выставить свои отношения напоказ. Но нет, куда бы Гермиона ни пошла, она обязательно натыкалась на хихикающую Браун и сверкающего довольной улыбкой Рона. А последней каплей стало его высказывание: «Я могу целоваться, с кем хочу! Я ей ничего не должен!». Это он Гарри объяснял, что Гермиона его совершенно не интересует.
Как раз после этого она и убежала в восточное крыло замка, рыдать.
Она понимала, что ее слезы беспричинны и глупы, но никак не могла унять их, и даже попытки представит себе Шерлока, поднимающего ее на смех, ни к чему не приводили.
Спустя полчаса слезы, к счастью, закончились сами собой. Она прислонилась головой к холодной каменной стене ниши, несколькими глубокими вдохами восстановила дыхание и достала из сумки справочник по нумерологии. Возможно, цифры помогут ей отвлечься.
Но она не прочитала и полглавы, как услышала чьи-то быстрые шаги, которые гулким эхом отдавались в пустом коридоре. Она подняла голову от книги встретилась взглядом с последним человеком, которого хотела сейчас видеть — с Драко Малфоем. Однако выглядел он не так, как обычно — от брезгливого выражения лица не осталось и следа, воротник мантии был порван, значок старосты съехал в сторону, а по красному в пятнах лицу текли слезы. Он замер, увидев Гермиону. Она приоткрыла рот, желая что-то сказать, но… Шерлок в несколько секунд по цвету лица, разводам слез и оборванной пуговице определил бы причину слез Малфоя, но она не была Шерлоком — ей было нечего сказать. Конечно, это был прекрасный момент, чтобы позлорадствовать, пара слов — и Малфой почувствует на собственной шкуре, каково это — быть объектом презрения и насмешек. Но Гермиона вышла из того возраста, когда от подобного получают удовольствие, лет десять назад. Поэтому она демонстративно подняла с колен книгу и медленно опустила голову, делая вид, что страшно увлечена текстом.
Со стороны Малфоя послышался неопределенный звук — не всхлип, не то вздох, потом снова раздались шаги. Коридор опустел.
Гермиона осталась сидеть в нише с книгой, но так до конца вечера ничего и не прочитала. Несколько часов она так и эдак крутила мысль о том, что же произошло с самым неприятным человеком в школе.
Пару минут она даже уделила обдумыванию теории Гарри, которая звучала как «Драко Малфой — Пожиратель Смерти», но потом признала ее нереальной и перешла к другим версиям. Возможно, у него нелады с девушкой? Что и не удивительно, потому что надо быть либо слепой, либо бестолковой, чтобы встречаться с ним. Или он переживает за отца — тот ведь находится недалеко от Волдеморта и, вероятно, рискует жизнью каждый день.
Наконец Гермиона вытащила пустой лист бумаги, чернильницу и написала короткое письмо Шерлоку, в котором изложила свои наблюдения и предположения. Как всегда, после письма ему на душе стало легче, Гермиона поняла, что в силах покинуть спасительную нишу и присоединиться к друзьям (а точнее, к Гарри) за ужином.
Ответ от Шерлока пришел через четыре дня, но до тех пор произошло еще одно событие, которое всерьез заставило ее усомниться во всех своих версиях и задуматься о том, все ли в порядке в этом мире — Малфой с ней поздоровался. Дружелюбно.
Это было перед занятием по древним рунам, которые со всего Гриффиндора посещала одна только Гермиона. Малфой подошел к кабинету раньше своих товарищей, взглянул на читающую параграф Гермиону и сказал:
— Привет, Герйнджер.
Все было бы отлично, если бы дальше последовало что-то вроде: «Интересно, все магглы такие страшные, или ты даже на их фоне выделяешься?». Она бы посоветовала ему заткнуться, он снова сказал бы что-то весьма неприятное, и в конце концов, она ушла бы в кабинет. Но — нет. Он сказал «привет», достал из сумки учебник и тоже погрузился в чтение.
«В прошлом году задачки были повеселей, — писал ей Шерлок. — Я предпочту шпионов и убийства, а не подростковые мелодрамы. Дождись следующего выходного, который вы все проведете вне замка. Если произойдет что-то потенциально опасное, значит, Д.М. связан с Пож. см. Если нет — его шантажируют жизнью отца и чего-то хотят получить. В любом случае, это не слишком интересно и тебя не касается. Держись от него подальше и занимайся окклюменцией, это полезней для ума. Ш.Х.».
 
Гермиона прочла письмо три раза, особенно обратив внимание на слова о «потенциально опасном». Дело в том, что «потенциально опасное» в Хогсмите уже произошло — Кэтти Бэлл до сих пор находилась в Больнице св. Мунго, проклятая неизвестной магией ожерелья. Гермиона написала об этом Шерлоку и отправила сову. В этот раз ответ пришел еще быстрее, всего через три дня. «КАК? — прочла она крупные буквы посреди листа. Далее мелким почерком внизу шел текст: — как ты могла расписывать мне полстраницы рыдания какого-то мальчишки, но не упомянуть о покушении? Проверь свои приоритеты. Д.М. — Пожиратель, у него есть задание, которое может выполнить только ученик Хогвартса. Думай, кого ему нужно убить и к кому больше никто из сторонников Т. к.н.н. не может подобраться».
Прочитав это, Гермиона перевела взгляд на смеющегося над какой-то шуткой Симуса Гарри. Он был тем человеком, чьей смерти больше всего желал Волдеморт. Но он не стал бы поручать его убийство мальчишке, он даже своим ближайшим соратникам запретил его трогать. Тогда… Гермиона посмотрела на преподавательский стол. Профессора МакГонагалл, Стебель, Флитвик и прочие не подходили — едва ли она представляли интерес для Волдеморта. Слизнорт? Он скрывался долгие месяцы, возможно, о чем-то сильно мешает Волдеморту. Снейп? Нет, если бы Волдеморт узнал, что Снейп на самом деле служит Дамблдору…
Дамблдор.
Ответ возник в ее голове внезапно и был безусловно верным. Дамблдор отсутствовал в этом году в школе большую часть времени, но все-таки здесь он, величайший волшебник, был наиболее уязвим. Он верит в добро и честность и едва ли будет ожидать нападения от ученика. Если Шерлок прав, то Драко Малфой должен убить Дамблдора. Безумный план — мальчишка должен победить величайшего волшебника в мире. Но может сработать. Направь Малфой палочку на Дамблдора, тот не обезоружит его, а спросит с улыбкой: «В чем дело, мой мальчик? Тебя что-то тревожит?».
Отведя взгляд от пустого кресла Дамблдора, Гермиона посмотрела на Малфоя. Тот сидел в стороне от Крэбба и Гойла и выглядел неважно — слишком бледный и отощавший, как будто высохший. Его и раньше сложно было назвать хотя бы симпатичным, а сейчас он и вовсе напоминал обескровленную жертву вампира.
Рядом раздался очередной взрыв смеха, Гермиона вздрогнула и обратила внимание на Гарри. Сказать ли ему о своих подозрениях? Он охотно поверит ей, ведь это полностью совпадает с его теорией. Но что из этого выйдет? Он немедленно бросится к Дамблдору, расскажет все о подозрениях, а директор в ответ улыбнется и заверит его: «Не стоит беспокоиться, Гарри». Или же скажет: «Это серьезное обвинение. У тебя есть доказательства? Не стоит обвинять человека в злодеяниях только потому что он тебе не нравится». Он именно так и сказал, когда Гарри впервые упомянул о своих подозрениях. Он скажет так снова.
Гермиона приняла решение ничего другу не говорить. К тому же, в этот момент в Большой зал влетела сладкая парочка, и Гермиона, почувствовав, что ее мутит, поспешила удалиться из-за стола.
Между тем, постепенно надвигалось Рождество, а в преддверии его — вечеринка для «избранных» у Слизнорта. И Гермиона решила хотя бы на время выбросить из головы покушения и опасности и немного развлечься, тем более, что у нее появился прекрасный план, как немного разозлить Рона и доказать ему, что она никогда не была им увлечена. План имел шесть с половиной футов роста, сверкающую белозубую улыбку, широченные плечи и звался Кормаком Маклаггеном. С чего он вдруг вообразил, что Гермиона — девушка его мечты, — было неясно, тем более, что по сути он был невыносимо-самовлюбленным типом с каким-то дикими замашками и чудовищными манерами. Но Рон его ненавидел и втайне даже завидовал ему, считая того лучшим игроком в квиддич, поэтому Гермиона не колебалась ни минуты, отвечая согласием на его приглашение. В конце концов, не сможет же он испортить ей вечер одним своим присутствием?