Смутные времена Лепрозория (СИ)
— Ладно, — кивнул Райга. — Я пошел искать в этой половине, — обвел рукой усыпальницы, — а ты — в другой.
Они разошлись по коридорам склепа, озаряя свой путь огнем и светом смерти.
И все усыпальницы встречали их одинаково — удушливой пустотой и темнотой, которая жалась по углам. В каждом помещении были вырубленные в скале полки, на которых стояли глиняные кубы с прахом. Пусть такая смерть и не была особенной, но и ее нужно было еще заслужить.
И никаких доспехов.
Только прах, пыль, и скелеты мелких животных по углам. Даже пара сброшенных паучьих шкур, истлевших почти целиком.
Одна усыпальница за другой, одинаковые, будто ходишь по кругу.
Седьмая из них вдруг оказалась иной. Вдоль стен были все те же высеченные в стене полки, но на них не стояли урны с прахом, а лежали «реликвии». Чьи-то мечи, резные наручи и поножи, нагрудники, кубки, драгоценности и символы вверяемой власти. А посреди комнаты стоял безголовый манекен по бедра. В доспехе. Женский.
Он казался совершенно обыкновенным. Никаких искусных узоров, особенных пластин, надписей. Если сравнивать его со всеми остальными вещами, то он им проигрывал. Они были роскошными, богатыми, а он — ничем выдающимся. Но если повернуть голову и посмотреть на него как будто вскользь — сияние, присущее всем артефактам Евы, было различимым.
— Ушастая, иди сюда! — крикнул он через плечо.
Тора прибежала быстро, на ходу придерживая на плече большого черного паука.
— Он?
— Он!
Райга смерил взглядом сестру, а затем доспех. Как будто на нее и ковали.
И недовольно цокнул языком. Такой доспех бесполезен, раз в него может влезть только Тора.
Поставив часы смерти на пол, Тора приблизилась к доспеху и за наплечники сняла его.
Расставшись с манекеном, доспех рассыпался в ее руках на стальные черепки.
***
Калитка некогда родного дома висела на одной петле, ржавая, будто в крови. За ней в листве угадывались смутные очертания домика, медленно сползающего по отвесному склону.
Тора замерла у калитки и озадаченно коснулась ее рукой.
Райга усмехнулся:
— Забыла, как через калитки проходить? Впрочем, ты никогда этого и не делала, — кивнула он на исчезнувший в зарослях забор, через который Тора обычно просто перемахивала.
— Но тогда она хотя бы была цела, — пробурчала под нос Тора, огибая калитку.
Рядом в траве сидел обглоданный скелет. Как будто человеческий, но с волчьей головой.
— Смотри, свежий, — кивнула на него Тора.
— А птичек наших вряд ли даже найдешь теперь, — Райга примял лапой поросли бурьяна.
Тора глубоко вздохнула и, подойдя к просевшим и растрескавшимся ступеням, подняла с земли поломанную игрушку — трехглазую кошку, от которой осталась только голова с погрызенным ухом. Тора машинально куснула ее, прижав к себе.
От дома практически ничего не осталось. Он стонал и выл даже от самого слабого ветерка, будто готов был сложиться, как карточный домик от первого же гостя.
Время просто уничтожило его. И сам дом будто хоронил вместе с собой все, что в нем было. Семейные дрязги, примирения, рождение детей и само их детство. И сейчас оно как будто переставало существовать, забирая с собой воспоминания о родителях и будто бы их самих. Там, в осьминожьем краю были посмертные статуи, но вся жизнь была именно здесь, и теперь от нее остались умирающие руины.
Тора шмыгнула носом. Горячие слезы скользнули по ее щеке, подбородку и брызнули от игрушки.
— Ты сама выбрала Химарину яблоню местом встречи, — Райга положил руку ей на плечо, и Тора вздрогнула.
— Да, — всхлипнула она, убирая с языка ошметки старой краски от уха игрушки. — Тайгон пришел?
— Им же пахнет, — кивнул Райга.
— Не чую, — шмыгнула она носом и, резко выпрямившись, запрокинула голову. Капюшон слетел, и слезы как будто замерли, переставая течь.
Райга убрал руку и ушел в сад, Тора последовала за ним.
У самой яблони лежал мешок, и ветер трепал его завязки. Старые качели скрипели от ветра, прибитые им к стволу, едва слышно трещала ветка, к которой они были привязаны.
На самой большой ветви сидел Тайгон и медленно ел яблоко, смотря куда-то вдаль. Почувствовав присутствие своих, он обернулся и кинул им по яблоку.
— Вы долго. Я уже хотел было оставить вам записку и вернуться в лагерь, — он свесил лапы с ветки. — Нашли?
— Да, — кивнул Райга, подкидывая плечом мешок со стальными черепками. — Доспех Ясинэ. Налезет только на Тору. Только надо отреставрировать. А твои успехи как?
— От копий остались только наконечники, — сказал Тайгон.
Тора подошла к мешку и, развязав, вытащила из него наконечники копий с обломками деревянных древков.
— Те, что нужно? — спросил Тай, свесившись над ней.
Тора кивнула.
— Отлично. Это была хорошая новость, — выкинул через плечо огрызок и спрыгнул рядом с сестрой.
— А плохая? Ну кроме того, что нам еще искать дерево и плотника… — Тора положила обломанную голову кошки-игрушки в корни дерева.
— Их там одиннадцать. А должно быть двенадцать.
— Последний у херувимов, — скривилась Тора, вертя в руках один из наконечников.
— И без него никак?
— Никак, — мотнула она головой и, обтерев яблоко о плащ, куснула его.
В голове будто бы вспыхнули воспоминания из прошлого, и руки будто бы помнили эти самые наконечники, когда они были только что выкованными.
Тора встряхнула головой, и наваждение тут же исчезло.
— Думаешь, Кайно согласится отдать мне копье из храма? Он вряд ли даже знает о его существовании, но нам ведь нужно только одно, маленький артефакт… — она тут же вернула копье на место и завязала потуже.
— Не только, — хрустнул яблоком Райга. — Мне нужны крылья Самсавеила из Райского сада.
Тайгон с Торой переглянулись.
— Зачем? — на два голоса.
— За тем же, зачем тебе копья. Напомню, он может восстановиться даже из крохотного кусочка своей плоти.
Тора улыбнулась:
— Я и не подумала… Спасибо.
— А крылья даже выкрасть не получится, — поморщился Райга. — Придется вести переговоры.
— Я могу их провести, если ты не хочешь, — предложила Тора.
— О нет, ушастая, только не ты, — рассмеялся Райга. — Ты способна только объявить им войну!
#23. По когтю узнают врага
Райга возвращался последним. И уже на подступах к лагерю был слышен взволнованно строгий голос Ирмы. Она кому-то командовала собираться немедленно и строиться в линию.
Точно. За время маленького похода за наследием Ясинэ должно было прибавиться шисаи.
И проблем. Одна Ирма на гору дел — вряд ли она смогла уследить за всем. Впрочем, не ее в этом вина.
Подойдя к старому пню, Райга присел на самый его край и вытянул ноющие лапы. Пусть у медички будет еще немного времени на сборы, а у него — на отдых. После знакомства с новыми шисаи — в шатер спать, и все подождет.
Услышав, как стихли метания по лагерю, Райга поднялся и двинулся навстречу своим обязанностям.
На пустом поле без шатров в ряд стояло шесть котов и кошек. Только увидев Верховного шисаи, они встрепенулись, Ирма подбежала и поклонилась в пояс.
— За время вашего отсутствия появились новые шисаи. Как сказала Тора, я всех отобрала верно, — она выпрямилась и заправила прядь волос за ухо. Синяки под глазами оттенили желто-карюю радужку, делая глаза как будто ярче и в то же время — печальнее.
Райга кивнул и пошел вдоль маленькой шеренги.
Как и ранее найденные шисаи, эти были из волчьих подопечных. Рабочие с их полей, слуги из их домов. Их господа отпускали их, следуя старому приказу императрицы, но это оставалась все та же прислуга, прижимающая уши и прячущая хвост в коленях при виде «хозяина». Пройдет много лет, прежде чем они поймут, что прислуживать больше некому. Служение вообще не в характере кошек. Только Самсавеил — исключение. Временное…
Райга остановился возле одного из котов. Было в нем что-то не так. И дело даже не в ушах торчком, не в том, как раскованно он держался. И даже не в надменном взгляде. Все это ерунда, полирующаяся тренировками. Это можно даже обратить на пользу.