Смутные времена Лепрозория (СИ)

— Доброго дня, госпожа шисаи, — Ясинэ сделала шаг назад и поклонилась в пояс, надеясь, что паук покорно останется на голове, а не полезет знакомиться.
— Ты Ясинэ? — с прищуром гаркнула шисаи.
Ясинэ кивнула и сложила руки перед собой, выказывая смирение.
— Его преосвятейшество господин Верховный шисаи писал о твоем прибытии.
Его пре… его что?!
— Ты на служение или просто храм посетить?
— На служение, — коротко поклонилась Ясинэ.
Шисаи поджала губы, смерила Ясинэ взглядом с ног до головы и удовлетворенно кивнула.
— Глава храма сейчас занята, так что заступишь позже. Пока могу показать территорию, — сменив тон на более миролюбивый, сказала шисаи.
— Было бы неплохо…
Шисаи кивнула и пошла в сторону храма.
— Полигон с манекенами видела, рядом с ним стрельбище, — махнула она рукой. — А теперь запоминай — тут ванны, — взмах в сторону одного домика, — тут горячий источник, — в сторону другого, — тут лечебница…
Ясинэ шла мимо одинаковых домиков, пытаясь запомнить, где что должно находиться за закрытыми ставнями, и скучающе кивала.
Арсенал, крытый тренировочный зал, гостевые паломников, комнаты куно, кухня… Абсолютно одинаковые, совершенно ничем не выделяющиеся домики. Только у гостевых стояла еще одна трехглазая кошка, да и то она так довольно щурилась с закрытыми глазами, что опознать в ней трехглазую можно было только интуитивно.
— Не шуми, — шисаи приоткрыла высокие ставни храма, пропуская Ясинэ вперед.
Проскользнув внутрь, Ясинэ тут же запрокинула голову, вперив взгляд в лиловые фрески.
Потрясающая имитация кристальных стен Райского сада перетекала в сцены ближе к полу. И уже там были самые разные истории, повествующие о Самсавеиле и его драгоценных дарах. Создание храмов, разделение потоков священных вод, установка алтарей по всему острову, ритуалы, посвящения… Бесконечный хоровод маленьких историй, прячущих под собой самую важную нить — Еву. О ней не было ничего. Ни во фресках, ни в книгах. Только слухи, передающиеся в среде особых шисаи, в число которых Ясинэ, будучи отщепенцем, попросту не была вхожа.
И все же Ева здесь была.
Ясинэ встрепенулась, вскользь увидев знакомое плетение, почувствовав его.
Но в храме было только две шисаи.
Где ты?..
— Прямо алтарь, — прошептала шисаи за спиной. — Справа вход в нижний храм, слева — священные артефакты.
Ясинэ прошла вглубь храма и повертела головой.
Где же ты?..
Плетение Евы искрилось лиловым у артефактов. Ясинэ подбежала к ним, пытаясь распознать, что так знакомо сияло.
Доспех? Нет. Чаша? Нет. Диадема? Тоже нет.
Бо. Черная палка, усыпанная лиловыми кристаллами на две ладони ниже навершия. Он как будто пульсировал, притягивая, маня, зовя.
И Ясинэ без раздумий подняла его с постамента.
— Положи немедленно! — от разъяренного шепота у локтя Ясинэ только отмахнулась.
Евин бо. Точно Евин, ее плетение ни с чьим не спутаешь.
Ясинэ бережно провела рукой по камням и, перехватив бо, провернула кольцо с ними по ходу солнца. Внутри посоха щелкнуло, трещина расколола его под кристаллами, обнажив холодную сталь.
— Верни на место! — воскликнула ошарашенная шисаи, во все глаза смотря на бо.
— А ты отними, — вытащив из ножен-бо клинок, Ясинэ качнула его в руке, взвешивая.
Глубокий поставленный голос разлился по сводам храма:
— Оставь ее!
Ясинэ и шисаи обернулись на голос.
Посреди храма стояла высокая худощавая женщина в кимоно из десятка слоев, с лицом, расписанным как у прекрасных гейш. Выдавали только глаза, горевшие лиловым.
— Оружие не должно валяться без дела и стоять на полке, — дернула плечом красивая кошка. — Раз эта капризная палка ее слушается, то пусть она будет его временной хозяйкой.
— Временной? — непонимающе пробормотала Ясинэ.
— Ну брось, Ясинэ, ты же не будешь жить вечно, — глава храма изогнула бровь. — Девять жизней — твой предел. И, надо полагать, у тебя их осталось меньше.
Ясинэ кивнула, вернула клинок в ножны-бо и поставила рядом с собой.
— Тебя учили служить? — шисаи подошла ближе, водя взглядом по Ясинэ.
 
— Меня обучали, как куно. Сакерд лично учил, как шисаи. Но все эти алтари, ритуалы, служение…
— Ничего, — махнула рукой кошка. — Дурой ты не выглядишь. Да и дур Сакерд не держит. Научишься.
— У меня остались книги в императорском городе. Я же смогу ходить туда?
Глава храма, подумав, кивнула:
— Когда выучишься быть жрицей Самсавеила, я покажу тебе туннели, связывающие храмы. Но только при условии, что учиться ты будешь быстро. С моими мигренями мое терпение крайне мало.
— Если позволите, у меня есть лекарство от вашего недуга… — Ясинэ опустила голову в поклоне.
— Ты мне уже нравишься.
***
Надо дать им время подготовиться.
Сакерд остановился возле тории, подобрал полы кимоно и присел на ступени, ведущие в одиннадцатый храм Самсавеила.
Скажем, если досчитать до трехсот тридцати трех, то к тому времени наверняка все будет готово — минимум спешки и неловких ситуаций, максимум спокойствия, все довольны.
Раз.
Два.
Главное — не встретить там Кайла. Говорят, он зачастил. Лишь бы только Ясинэ была аккуратна… и с плодами кепеля, и с Кайлом вообще. Тот, кто может себе позволить отказаться от служения Самсавеилу, вряд ли думает о ком-либо, кроме себя и своих личных целей. Дай Самсавеил, чтобы Ясинэ входила в эти «цели»…
Сто восемь.
Хотя с другой стороны, если Кайл сделает больно Ясинэ, спасать придется Кайла.
Но можно и не спасать.
Сто девяносто два.
В любом случае видеть его не хочется. В последнее время он стал будто одержим идеей создать птиц. И император ему в этом потакает, восхваляя своего гения, создавшего лекарство от лепры.
Двести двадцать один.
Верховный магистр… Верховный шисаи… будто в один ряд поставили.
Триста.
Наверное, Ясинэ не теряла времени даром. Ее талант — не ясно видение, а нечеловеческое упорство. И умение ладить с черными кумо. Как у нее получается только? Как будто она не понимает, что перед ней одинокие души умерших шисаи, не отдавших долг Еве при жизни. Знать бы еще, как отдать этот долг самому… После той церемонии шансов, пожалуй, попросту нет и не может быть. Каким он будет — взгляд на Ясинэ с той стороны? Какой она будет казаться тогда?
Триста тридцать три.
Сакерд поднялся со ступеней, отряхнул кимоно и направился к воротам храма.
Они были распахнуты настежь, куно сидели в поклоне вдоль дороги, ведущей к самому храму. И, касаясь лбами плитки, они едва различимо мурчали, приветствуя его. Их учитель была за ними и, встретившись с Сакердом взглядом, она поклонилась в пояс. Глава храма стояла возле трехглазой кошки, облаченная в кимоно, будто в десяток ковров — опять греет тощие больные кости. Вот только на вытянутом лице сиамской кошки царила улыбка. Сакерд даже остановился от неожиданности. И глава храма подошла сама.
— Добро пожаловать, ваше преосвятейшество, — поклонилась она в пояс.
— Ты улыбаешься, Мари? — тихо спросил Сакерд.
Кошка опустилась на колени:
— Ваша ученица избавила меня от болей, мучающих меня долгие годы. Я не могу не улыбаться, господин Верховный шисаи.
Поразительно. Так просто… Одна только Ясинэ — и самая вредная из всех шисаи улыбается. А ведь более мерзкого характера, пожалуй, не было ни у кого. И глупо было ее за это винить — огромное количество переломов, жуткие мигрени и эпилепсия кого угодно сделают мразью. Она буквально жила в водах Самсавеила, боясь их покидать надолго.
— Я боялся, что после ситуации с Эйдин вы не найдете общий язык с Ясинэ. Она сложная…
 
— Она легко учится, господин.
— У тебя? Она учится у тебя?!
— Да, господин.
Набрав в грудь воздуха для нового вопроса, Сакерд замер. У Мари не было учениц несколько веков, она их убивала — за медлительность, не тот взгляд, глупое выражение лица, докучливость, излишнюю молчаливость… за все, что угодно. Только короткие промежутки времени, когда боль отступала, позволяли ученицам жить. Пришлось отстранить ее от обучение куно. Но Ясинэ всего этого не могла знать.