Смутные времена Лепрозория (СИ)

И тут ящер подбежал к ней практически вплотную и восторженно посмотрел куда-то поверх.
— Простите?
— Пресвятой Самсавеил, пожалуйста, наклоните вашу прелестную ушастую головушку снова, моя кошачья госпожа! — заворковал Ануир. — Умоляю, скажите, что это не самая потрясающая заколка во всем мире!
— Ах, вы об этом, — Ясинэ поднесла руку к волосам и, дождавшись, когда паук заберется на пальцы, опустила ее. — Рекомендую проявлять бдительность, он ко всем агрессивен и любит бросаться в лицо, а яд…
— Останавливает сердце, — пробормотал ящер, удерживая руки под грудью лишь усилием воли. — Я отдам вам любое мое растение в обмен на него.
— Нет, — хмыкнула Ясинэ и вернула паука в прическу.
— Забирайте все яды, что у меня есть!
— Нет.
Ошарашенный ответом, Ануир с прищуром посмотрел Ясинэ в глаза.
— Но я могу…
— Я убью паука, если вы будете угрожать мне, — пристально глядя ему в глаза, ответила Ясинэ.
— … я могу пригласить вас к столу, — сделав широкий жест рукой, ящер указал ей на беседку в самом конце сада. — Сегодня у нас на обед свежая косуля.
Изголодавшийся желудок, набитый пожаренными в священном огне яйцами змей, предательски заурчал.
— Пожалуй, от косули я не откажусь, — кивнула Ясинэ и прошла за ящером.
Редко кому удается хорошо приготовить косулю. Чаще всего мясо получается жестким или безвкусным, или и то, и другое. Но косуля, поданная к столу вассала округа Змей, была идеальной. Она немного отдавала болотом, будто ее вымачивали в нем много часов, но в общем и целом — это была самая вкусная косуля из всех, что Ясинэ ела. Ягодный соус вызывал настороженность, но не учуяв ничего ядовито знакомого, Ясинэ не стала от него отказываться.
— Сколько времени у вас ушло на такой замечательный сад? — обгладывая косточку, спросила Ясинэ.
— Он был создан не мною, я лишь поддерживаю его и добавляю новые растения. Вы наверняка знаете, что мой край славится своими ядами на всю империю — приходится соответствовать, — покивал Ануир, обводя хозяйским взором угодья.
Это точно, яды с крохотной змеей на бирке у горлышка считались своего рода идеалом мира ядов.
— Мне доводилось использовать яд вашей манцинеллы, но я никогда не работала с этим растением вживую, — Ясинэ кивнула на ядовитую «яблоню».
— Так может вы останетесь? — глядя из-под бровей, спросил Ануир. — Вы странствующая кошка, вас не связывают никакие обязательства, семейные узы, долг империи, верно? Может, вы будете служить мне?
Ясинэ поджала губы, раздумывая.
Она ведь не обещала ничего ни Сакерду, ни Самсавеилу, ни императору… Да и семьи не было, пожалуй, никогда.
Вот только Ева…
Но, предположим, Ева найдется буквально среди слуг Ануира, и что тогда?
Забрать из округа змей? А потом?
Защищать ее ото всех? А когда ее жизнь кончится — а это будет быстро, кошкой с девятью жизнями она больше не родится — искать Еву в ее новой жизни? И так до бесконечности, не имея возможности ей помочь, не зная способа победить Всемогущего.
Наивно и глупо. Но яды могут стать отличной ступенькой на пути к собственной силе. Ведь что такое яды, если не убийственная сила природы?
Посмаковав косулье копыто, Ясинэ кивнула.
— По лапам, Ясинэ? — и ящер протянул ей жирную от еды руку через стол.
— По лапам, мой господин, — улыбнулась Ясинэ и пожала его руку.
Ощущение было странным, будто по ладони прошел ток, а саму руку пожали, будто ветку. Но Ясинэ выбросила это из головы.
***
— Как тебе удается так легко собирать яд у такого агрессивного вида пауков? — Ануир покачал перед глазами пузырьком с желтоватой вязкой жидкостью.
— Я его хозяйка, он слушается меня, — Ясинэ пожала плечами.
— Но как?! Это же паук, который не поддается дрессировке, пауки вообще неохотно учатся послушанию, — всплеснул руками ящер.
— Я приручила его, когда он был совсем маленьким.
— Ты мне это говоришь все десять лет, что служишь мне, — хмыкнул Ануир, аккуратно раскупоривая пузырек. — Ты что-то скрываешь…
Ясинэ оставалось только вздохнуть и виновато изогнуть брови.
 
Не рассказывать же про Еву. Слишком длинно. Бессмысленно. Да и не за чем.
В разговорах о себе она за все годы ограничилась воспоминаниями о детстве с ворованными сливами, учебе грамоте при каком-то храме кошек и скудной библиотеке, в которой были книги о ядах. Все это, рассказанное ящеру с живостью, криками, бурной жестикуляцией, слезами и, обязательно, стыдом — сработало идеально. Он знал ровно столько, сколько было нужно. Ни капли правды, но и ложью не назовешь.
— И все же я не понимаю, как ты это делаешь. У них же в голове совершенно нет мозга, у них там донельзя примитивная имитация мозгов, — он пощелкал чешуйчатыми пальцами, припоминая слово, — ганглии, вот.
Ясинэ улыбнулась и поправила сползающего со лба паука обратно. Может, у алого паука и не было настоящих мозгов, зато определенно была привязанность к хозяйке и прекрасный яд.
Махнув рукой, Ануир придвинул к себе глиняную чашку с водой, достал крохотную пипетку, раскупорил пузырек и стал тщательно отсчитывать капли паучьего яда.
— Вы же понимаете, что с паучьими ядами это работает немного не так, — вздохнула она.
Но Ануир, как и всегда, не стал слушать и продолжил шептать под нос число капель.
За последнее десятилетие он пил яд каждый день, постепенно увеличивая его дозировку. По его мнению, это должно было обучить организм стойкости, потому что умереть от отравления ящер боялся больше всего на свете.
— Видишь ли, кошка, ты после смерти родишься собой. Откроешь глаза и продолжишь жить, будто это была не смерть, а всего лишь сон. Тебе не понять, — печально протянул Ануир, размешивая яд в воде. — А я, умерев, стану никем. Мне слишком многого стоила моя карьера, я не хочу, чтобы какой-то малец из прислуги ее уничтожил жалкой каплей яда.
И поэтому вы пьете яд, который ни один «малец» ни за что не добудет — либо денег не хватит, либо возможностей и связей. Ясинэ закатила глаза.
О край чашки звенькнула ложка, и ящер одним большим глотком выпил всю воду. Откинувшись на спинку лавки, он глубоко вдохнул и выдохнул.
— Когда-нибудь этот яд вас погубит, — покачала головой Ясинэ, убирая чашку и ложку из его рук.
Ануир не ответил.
— Пожалуйста, посчитайте, на сколько дней вам хватит яда, чтобы я знала заранее, когда мне стоит брать его снова.
Ануир промолчал.
— Я могу идти?
И снова ответом была тишина.
Оглядевшись, Ясинэ убедилась, что никого рядом нет, и склонилась над ящером.
На бледном лице выделялись алые чешуйчатые брови, но они постепенно бледнели, сливаясь с кожей. Да и лицо как будто бы вытянулось, впали глазницы, обнажив большие, навыкате, глаза.
Рука с ядом лежала на скамье, но было в ней что-то неправильное. Ясинэ подняла ее за запястье и тут же бросила. Странная рука — два больших пальца и отдельно три других.
Коснувшись шеи Ануира под челюстью, Ясинэ прислушалась. Но не билось ни сердце, ни жизнь.
— Окуметь можно, — пробормотала она. — Я же предупреждала.
Встрепенувшись, она забрала яд и спрятала его в кимоно. Бегло обойдя сад, собрала немного кошачьей петрушки, аконита и листьев манцинеллы. Из маленького склада забрала пузырьки с ядами и спрятала их в кимоно.
Разломала отсыревшую изгородь и исчезла в болотах округа Змей.
***
Край Быков буквально кишел жизнью. Все дороги были полны людей. Совершенно разных.
Кого тут только не было, народ стекался совершенно со всех уголков империи. Медведи, воинствующе глядящие с высоты своего роста; хорьки, воровато осматривающие окружающих; замотанные в хламиды тряпья скорпионы, прячущие хвосты в ногах; низкорослые кроты, увешанные доспехами по самые близорукие глаза…
 
Но разными они были вовсе не поэтому. Их всех вела своя цель. Кого-то — банальная торговля, кого-то беззаботное веселье и мистическое любопытство. А кого-то — убивающее горе.