Красавчик (ЛП)

Словно очнувшись от глубокого сна, он моргает, ресницы трепещут. А потом взгляд проясняется, устремляясь на меня с такой силой, что перехватывает дыхание. Его губы едва шевелятся, а голос такой тихий, что слышу только я:
— Спальня. Сейчас. Или я возьму тебя прямо здесь.
Я плавно поднимаюсь, нетвердо вставая на ноги. Тело словно мне не принадлежит. Каким-то образом он завладел им, разум покинул эту пульсирующую потребностью массу. Мои соски твердые до боли. Мне необходимо, чтобы он ущипнул их сильнее, накрыл своим ртом и пососал...
Кровь стучит в ушах, словно со стороны я слышу, как желаю спокойной ночи Гленну и Эмили.
Эмили уже спит.
Гленн не оборачиваясь, машет рукой.
Знаю, что Финн идет следом. За мной. От этой мысли бросает в жар, давление между ног нарастает. Бедра сжимаются с каждым шагом.
Я не успеваю уйти далеко. Лишь только темнота коридора смыкается, теплая ладонь обхватывает мое плечо и разворачивает.
Парень молча прижимает меня к стене, одной рукой запутавшись в волосах, а другой обхватив подбородок. Но не целует. Пока ещё нет. Наше дыхание смешивается, мы оба тяжело дышим, глядя друг на друга в полумраке. Он сжимает челюсть. Я бы подумала, что Финн в ярости, если бы не пронзительный взгляд. Словно он испытывает боль.
Потребность.
Это она. Знаю, потому что, испытываю то же.
Я приподнимаю подбородок, слегка подталкивая его руку, и льну щекой к ладони.
Он с трудом сглатывает, поглаживая пальцем мою челюсть.
— Скажи еще раз, что я не лучший вариант, потому что мне не терпится доказать, как сильно ты ошибаешься.
Чуть слышный шепот, но в нем твердое обещание. Предвкушение трепещет внутри.
— Так докажи.
Все напряжение покидает его на выдохе, сменяясь решимостью.
И когда он, наконец, целует, то действует не грубо и нетерпеливо, это глубоко и всепоглощающе, словно после множества отказов он наконец заполучил свой приз. А может, это я ощущаю, что нашла то, чего мне так не хватало, потому что воспламеняюсь от одного его касания. Ничто не сравнится с поцелуем Финна Мэннуса. Это великолепно, восхитительно. Идеально.
С низким рыком он отдается поцелую, легкими движениями предлагая мне свой язык, уговаривая поиграть с ним. Я так и делаю, пробуя, принимая. Быстрый вдох, и я снова задерживаю дыхание, стараясь поймать губами каждый грубый, мучительный звук, что он издает, как будто умирает, и только я могу его спасти.
Я так чувствительна сейчас, что каждый стук его сердца эхом отдается в моем теле. Пальцы цепляются за рубашку на его спине. Меня трясет от желания, губы распухли, челюсть ноет.
Словно почувствовав мою потребность, Финн крепче сжимает волосы и берет мои губы в плен мягкими, покусывающими поцелуями, все это время ведя нас к своей комнате.
Рука шарит у меня за спиной. Парень открывает дверь, и мы оказываемся в прохладной тишине нашей спальни. Стоя в центре комнаты, я наблюдаю, как он закрывает дверь, стягивает с себя рубашку и отбрасывает ее в сторону. Бледный свет луны играет на перекатывающихся мышцах, когда он двигается. И я упиваюсь этим зрелищем, сжимая пальцы от потребности прикоснуться.
Сверкнув глазами, Финн протягивает руку и щелкает выключателем. Прикроватные лампы загораются, он медленно растягивает губы в улыбке, в глазах голод.
Мой желудок делает небольшое сальто.
— Мы боимся темноты, да?
Он делает шаг ближе, выглядя таким же взъерошенным, как и я, волосы в беспорядке, взгляд пристальный.
— Хочу видеть ясно.
Мы разговариваем почти шепотом, не желая разрушить этот момент между нами.
Финн останавливается так близко, что я чувствую его тепло, вижу, как быстро бьется пульс у основания шеи. Он опускает веки в ленивой задумчивости. Мягко проводит пальцем линию вниз по моей шее, вызывая легкую дрожь. Цепляет край рубашки и тянет вниз. 
— Сними её.
Его низкий шепот скользит как бархат по телу.
Удерживая его взгляд, я скидываю рубашку. Прохладный воздух обдает кожу.
У Финна перехватывает дыхание. Он смотрит, не моргая, его грудь слегка поднимается и опускается.
 
— В ту ночь в баре, — шепчет он хрипло, — на тебе был золотистый шелковый топ. Мне хотелось запустить под него руки и обхватить эти идеальные сиськи.
Он проводит тыльной стороной ладони по моей груди, и я вздрагиваю.
Финн рычит.
— Уже тогда, Чесс, я знал, что они охренительно красивые. — Его палец легко касается соска. — Мне хотелось пососать эти сочные соски. Прямо там, в баре. Прямо через твой маленький топик.
Я слегка пошатываюсь.
Его взгляд находит мой.
— Сними остальное. Я хочу видеть всю тебя.
Мои руки тянутся к поясу штанов.
— Ты тоже. Дай мне на тебя посмотреть.
Наши взгляды встречаются, когда он расстегивает джинсы и нетерпеливо стягивает их. Прежде чем мои штаны касаются пола, он уже полностью обнажен. И сейчас есть только мы. Этот Финн весь мой. Его член гордо торчит вверх, твердый и длинный, чуть подрагивая и покачиваясь под тяжестью собственного веса, маленькая жемчужина предэякулята блестит на кончике.
— Ты прекрасен, — говорю я.
Финн сжимает свой огромный член в руке, слегка поглаживая.
— А ты — моя.
Я тянусь к нему, обвиваю руками шею, и прижимаюсь губами к губам. Меня окутывает теплом, его твердое тело прижимается к моему мягкому, язык погружается в мой рот, пробуя на вкус.
Он увлекает меня с собой, ни на минуту не отрываясь от губ, и укладывает на прохладную постель, покрывая поцелуями шею. Большие руки как во сне скользят по коже, медленно, мягко.
Я извиваюсь, пока он проводит языком дорожку по груди, ища нежный бутон соска. Все то время на диване он играл со мной, возбуждая, делая такой чувствительной, что сейчас малейшее прикосновение почти невыносимо.
И он знает это. Я понимаю это потому, как Финн смотрит из-под полуопущенных век, такой требовательный и сексуальный, словно его задумка удалась.
— Так чертовски великолепно.
А затем облизывает мой бедный, затвердевший сосок короткими, неторопливыми движениями, пробуя на вкус, знакомясь с его текстурой. Этого натиска достаточно только лишь чтобы я почувствовала его и захотела больше.
Он довольно ворчит, создавая вибрацию, отдающую прямиком в мой клитор.
Я больше не могу это выносить.
— Ты... — судорожно сглатываю, вздрагивая, когда он вновь щелкает языком.
— Что? — шепчет Финн, лениво проводя языком по соску.
— Пососи их, — хриплю я. — Пожалуйста. Они так болят.
Финн мучительно стонет и обхватывает грудь огромной ладонью, наслаждаясь тем, как та заполняет её. Первое влажное движение его рта заставляет меня сдержать всхлип. Я выгибаюсь дугой на кровати, но он крепко меня держит, ритмично посасывая.
— Финн. — Мой голос тонкий и дрожащий — Пожалуйста. Еще.
Он бормочет горячие, безумные слова, его дыхание учащается. Губы находят другой сосок, он чуть прикусывает его зубами, поглаживает языком и втягивает в рот, начиная посасывать. И это так приятно, что я кажется растекаюсь в гребаную лужицу.
Мои бедра раскачиваются, я скулю, нуждаясь в большем.
— Тс-с. — Он нежно целует мой сосок. Ты же не хочешь разбудить моих родителей.
Этот лукавый шепот проникает прямо в душу. Мы дрожим, разделяя запретную фантазию, притворяясь, что нас могут поймать. Это делает все еще интенсивнее. Комната кажется темнее, его кожа на моей горячее.
Медленные, ленивые поцелуи воспламеняют тело, пока умелые пальцы скользят вниз по моему дрожащему животу. Его пальцы толстые и длинные, и к тому времени, как он нежно скользит ими по набухшему бутону клитора, я почти кончаю.
Финн трется щекой о мою грудь, кончиком пальца обводя клитор.
— Я хочу трахнуть тебя.
Кажется, я хнычу, цепляясь руками за его плечи и затылок.
Он нежно целует изгиб груди. Его голос — темный мед.
— Ты позволишь мне, Честер? Позволишь мне трахнуть тебя?
У меня вырывается бессвязный звук. Финну этого достаточно.