Я – хранитель света!
Удар о камни выбил из груди весь воздух.
– И как в твоей никчемной оболочке поместилась такая сила? – раздался задумчивый голос сверху. Я увидела перед собой начищенные носы сапог. Судя по всему, меня рассматривали с интересом энтомолога, нашедшего в сачке вместо бабочки неказистую гусеницу. – Впрочем, мой малыш это оценит.
Что за малыш, уточнять не потребовалось. Когда я подняла взгляд выше сапог, то сглотнула. За широким плечом моего палача в воздухе завис неприкаянный – дух, одержимый жаждой мщения, питающийся жизненной силой и магией. Зато сразу стало понятно, откуда такой вымораживающий до самого мозга костей холод. Только высшие неприкаянные одним своим присутствием были способны понизить температуру на пару градусов. А этот и вовсе покрыл тонкой коркой льда все вокруг.
Но если неприкаянный столь силен, то какой уровень дара должен был быть у этого некроманта, чтобы его удерживать?.. Если только… Источник! Конечно. Этот адепт наверняка нашел источник, к которому привязан дух. Только вот что это? Кость покойного? Кольцо? Ботинок? Источником могло быть что угодно…
Я посмотрела на клубящуюся тьму, в которой угадывались очертания духа. И встретилась взглядом с двумя красными угольями глаз неприкаянного.
«Тарелка», – раздался голос в моей голове, и я не сразу сообразила, кому он принадлежит. Некромант молчал. А духи – все знают, что они безмолвны. И могут лишь кивать или показывать что-то жестами.
«Что?» – задала я мысленный вопрос, подозревая, что повредилась рассудком.
«Ты меня слышишь! – обрадованно закричал в моей голове неприкаянный. – Наконец-то за столько столетий первый маг с достаточным уровнем дара, чтобы меня услышать! – А затем дух приказал: – Ты должна разбить тарелку. Самонадеянный сопляк хранит ее в нагрудном кармане куртки».
«Что мне это даст?» – задала вопрос. До этого мне ни разу не доводилось общаться телепатически. Тем более с умершими. Но чему не научишься на пороге смерти?
«Пока она у него, ты однозначно будущий труп», – отозвался дух трупа настоящего.
Что ж, похоже, он знал, о чем говорил. Во всяком случае, опыта в полном умирании у него явно больше. У меня же пока были лишь попытки. Зато многочисленные. И не хотелось бы, чтобы эта стала последней. Той, после которой я из категории «живая жертва» перейду в разряд «призрачный питомец».
«Я не питомец!» – рявкнуло в моей голове так, что я вздрогнула. Мое тело дернулось, несмотря на все петли подчинения.
– Страшно? – по-своему понял некромант. – Это хорошо… Она просила, чтобы тебе было страшно.
«Она?! – заметалось в моей голове. – Какая еще, к демонам, она?..»
«О ревнивых бабах подумаешь позже. Сначала тарелка», – отрезал дух.
Что ж, в чем-то он был прав. Вечером спасаем души (и живые, и мертвые), а уж наутро мстим. Или думаем, как лучше это сделать. Если перепутать, можно до рассвета и не добраться. А я очень хотела увидеть восход солнца. Первый раз в жизни так этого желала.
Только вот была одна незадача. Я лежала на мерзлых камнях, со скованными ногами, нулевым резервом, а передо мной возвышался полный магии и самоуверенности некромант.
Правда, делал он это недолго… Я словно рыба, выкинутая на берег, оттолкнулась руками от земли, совершив «прыжок» вперед, и схватила моего палача за щиколотки. Рывок на себя – и адепт, потеряв равновесие, взмахнул руками и полетел на пол.
Он не успел воспользоваться ни магией, ни ловкостью. Первым из-за того, что в его руке и так была магическая удавка, которую нужно было контролировать. Вторым… А была ли она у него? Эта самая ловкость?
Звук, с которым темный затылок ударил о камни, вышел звонким. Словно поварешкой о бок пустой кастрюли шибанули. Но на этом все. Бонусы закончились. Мой противник ни сознание не потерял, ни контузию не получил. И вполне себе резво постарался вырубить меня в ответ, когда решил ударить сапогом в лицо.
Я уклонилась в последний миг, разминувшись с подошвой в каком-то дюйме.
– Тварь! – проревел некромант.
Я бы хотела ответить, что приятно познакомиться и мое имя Николь Роук, но думаю, что ситуация была немного неподходящей: когда тебя пытаются прикончить, слегка не до светских знакомств. Да и адепт, проводя ритуал призыва, должен был знать имя своей жертвы…
Вместо меня ответил неприкаянный. С раззявленной пастью тьмы он понесся на нас двоих, словно хотел сожрать. Хотя почему словно? Меня – так вполне мог. А вот адепта, как хозяина источника, навряд ли.
Впрочем, судя по панической реакции некроманта, он в первую секунду забыл о зеркале. А я нет. И, совершив еще один рывок, вцепилась в полу его куртки. Тут-то этот недомаг, у которого улетучилась вся самоуверенность, понял, что я хочу сделать. И попытался мне помешать.
Мы сцепились, как двое остервенелых псов, но я была, может, и слабее, зато проворнее. Руки так точно.
И, выдрав из внутреннего кармана источник, я тут же откатилась с криком:
– Он твой, мертвец!
Неприкаянного дважды приглашать не пришлось. Сгусток черной тьмы буквально прошил собой тело некроманта. Не помогли ни амулеты, ни защитные плетения…
Дикий крик, казалось, пробил барабанные перепонки навылет. Я впервые видела, как выглядит проникновение. После такого не маг превращается в горстку пепла, а обладающий даром – в овощ, сознание которого не доступно для телепатов, а душу не сможет призвать ни один некромант, ведь она заперта в живом, но бессознательном теле.
«Слабак! – услышала я мысленно. – Его отец – сильный некромант. А этот… решил, что всесилен, раз украл источник…» – И тут тьма развернулась, вперив в меня уголья своих глаз, и обвиняюще проревела без единого звука: – Почему ты его не разбила?» Казалось, у меня мозги при этом взбило венчиком.
Мне стоило немалых усилий не уронить источник. Потому что едва его осколки крошкой брызнут о каменный пол, как я останусь не только без ответов на свои вопросы, но и без жизни.
Глава 3
«Может, потому, что еще хочу жить?» – упрямо вздернув подбородок, мысленно спросила я.
«А резерва-то на это желание хватит? – в ответ оскалился беззубым ртом-провалом дух, и я ощутила, как его щупальца мрака начали оплетать мои ноги. Холод вмиг пробрался под кожу, не вымораживая, но вызывая неприятный озноб. Вреда это не причиняло. Физического так точно. Но на психику давило не хуже, чем надгробная плита. Неприкаянный же, довольный произведенным эффектом, продолжил: – У тебя сейчас нет своей магии. Совсем. Я это чувствую. Ты пустышка. Я ощущаю лучше тебя твой резерв… Он… Впечатляющий, способный вместить столько энергии… И в нем – ничего… Почти выгоревший дар. И на самом дне лишь слабая искра. Да и то… Ты скорее ей не управляешь, а лишь хранишь… С такой даже простую удерживающую петлю не сплести…»
Дух еще что-то говорил и говорил, обвивая меня черным туманом своего тела, как удав жертву, но я не слышала, пытаясь осознать услышанное. Что он имеет в виду?
Или просто пытается отвлечь, чтобы я, задумавшись, сделала неосторожный шаг, запнулась, упала еще раз, потеряв равновесие, и разбила источник?
Так, нужно сосредоточиться! Немедленно! Я стиснула зубы, желая хотя бы так отрезвить себя от дурмана слов того, кто застрял между мирами живых и мертвых.
«Ну-ну… попробуй…» – прозвучал в моей голове глумливый голос неприкаянного.
«Хочешь освободиться?» – в свою очередь, спросила я.
«Ты не разбила его. – И два красных угля глаз указали на зажатую в моих руках простую глиняную плошку, испещренную рунами. Тарелку она напоминала лишь отдаленно. – Значит, решила попробовать меня подчинить, как и этот сопляк, что остаток своей никчемной жизни проведет сомнамбулой», – дух говорил мыслеречью, а мне казалось, в моем мозгу с противным, выворачивающим все внутри скрежетом прокручиваются заржавелые шестеренки.
«Плохой пример может, конечно, стать хорошей идеей, – отозвалась я. – Но это не мой случай».
«А разве ты не…» – начал было неприкаянный.