Я – хранитель света!
Ложась в постель, я малодушно прикидывала: не попросить ли политического убежища у Мора на то время, пока мама будет в столице? Все же отец приятеля – канцлер, а не дырка на панталонах, и в подчинении у него целое ведомство, агенты… Может, они меня спасут от матушкиного гнева?
Но боюсь, что плата за такой постой в особняке, что расположен в самом центре столицы, тоже будет немаленькой – как минимум раскопать правду об исчезновении леди Толье и ее саму. Желательно – не из могилы.
Вот только пока я взвешивала все за и против, оказалось уже поздно. Госпожа Роук примчалась в столицу, подобно урагану. Судя по скорости, с которой она прибыла, мама добиралась не на поезде, а самое малое – заарканила ящера, что парили в небесах южных степей, рассекая крыльями воздух. И у него на загривке домчала ко мне.
Потому как спустя какие-то сутки матушка эпично появилась в академии и устроила разнос в ректорском кабинете: как глава сего почетного учебного заедания допускает, чтоб его адептов пытались убить всякие демоны?! Куда глава смотрит? А департамент магии?
Госпожа Роук рвала и метала молнии. Последние – не из глаз, а самые что ни на есть настоящие. Даже книжный стеллаж от них пострадал. Видимо, это стало последней каплей, после чего госпожа Гирс рявкнула: «Хватит!» – и, сверкнув своим глазом, сковала дебоширку парализующим заклинанием.
Наверное, за всю историю академии это был первый случай, когда за плохое поведение к ректору вызывали не родителей, а адепта.
– Ваша? – грозно спросила ректор, когда я переступила порог.
Я глянула на матушку, скованную чарами, и с прискорбием признала, что да, моя. Пришлось ее забирать, извиняться за причиненный ущерб и волочь недвижимое, явно клокотавшее злостью тело на закорках.
Оттаяла матушка быстро. Сидя на скамейке в парке, она спустя каких-то два часа смогла шевелить пальцами рук, потом и нижние конечности обрели подвижность. Последней вернулась речь. Жаль, что так же быстро не прошел ее гнев. Теперь – обращенный на меня. Со слов госпожи Роук, я была самой отвратительной из дочерей. Безрассудной, безответственной, безголовой… и еще много какой «без»…
– Знаешь, как я за тебя переживала?! – под конец своей тирады воскликнула мама. – Почему ты мне сразу все не рассказала?
– Потому что знала, как ты будешь переживать. – Я развела руками в стороны.
– Николь Роук, – строгим тоном начала мама, – нет слов! Ты просто вся в… – тут она споткнулась и на миг замолчала, словно что-то обдумывая. А затем резюмировала: – В меня! И это просто невозможно! Но я поняла сейчас, что поступила бы так же.
И мама порывисто прижала меня к своей широкой груди. Так, что любое сопротивление родительской любви было бесполезно. А я поняла, что прощена. Не совсем. Лишь чуточку. Но все же…
Мы проговорили до самого заката. И я спохватилась, что уже вечереет, а маме негде переночевать. Ведь, зная ее, я могла абсолютно точно утверждать: номер в гостинице матушка снять и не подумала. Наверняка как вышла из кабины драконьего воздушного экспресса, так и помчалась в академию. К слову, я оказалась права: мама впервые в жизни потратилась на столь дорогой билет. На него ушли три отцовских зарплаты и столько же папиных нервов. Подозреваю, что при этом погибла в страшных муках еще одна жаба. Та, что обычно душила госпожу Роук каждый раз при походе в магазин.
– Мам, тебе поторопиться бы… – намекнула я на то, что время уже позднее и ворота для посторонних скоро закроют.
– Ты меня гонишь? – чуть поджав губы, уточнила она.
– Скорее деликатно пытаюсь сообщить, что после десяти тебе придется покидать академию через дыру в заборе.
Эта новость и сподвигла госпожу Роук попрощаться. Но она заверила, что завтра заглянет вновь, чтобы узнать, как у меня дела. А лучше, если я пройдусь с ней по городу. Мама ведь никогда не была в столице. И теперь, когда ее родительское сердце спокойно: дочь жива, здорова, с ней все в порядке, – можно и развеяться. Прогуляться по знаменитой пятой авеню Тулуры. Увидеть монумент отцам-основателям, подышать свежим воздухом залива и полюбоваться на небоскребы бизнес-бея.
Мне оставалось лишь смиренно согласиться с такими грандиозными планами.
Я проводила ма до ворот академии, помахала на прощание, зная матушкину привычку несколько раз обернуться, прежде чем она скроется из виду за поворотом. А затем, когда солнце уже почти село, пошла обратно, в сторону общежитий. И только тут поймала себя на мысли, что меня не преследует, как вчера, толпа любопытствующих.
Интересно – почему бы? И только тут вспомнила о кулоне-артефакте, который мне вчера дала Лори. Медленно шагая по аллее, я достала его из выреза рубашки… Он почти разрядился, но все еще пытался работать. Правда, его хватало лишь на отвод глаз, полной невидимости он не обеспечивал. Но, похоже, и этого было достаточно, чтобы я перестала быть центром внимания.
По мне скользили взглядами, вроде бы видя, но не заостряя внимания. Покрутила в руках амулет. Явно работа великого мастера. Но я точно помнила, что говорила вчера об артефакте алхимик: заряд почти на нуле. И я его насытить энергией никак не могла. Мой резерв был практически таким же, как уровень магии в амулете, или…
Я увидела, как с моих пальцев стекает едва различимое свечение. Оно было столь призрачным, что не пялься я на руны амулета пристально и долго, ни за что не заметила бы их скупой блеск – свидетельство того, что маскирующие чары что-то подпитывает извне. И примерно с такой же скоростью эта энергия расходуется.
Вот только больше всего поразило меня не это, а то, какого цвета была моя магия – не типично огненно-рыжего. И даже не холодного, льдисто-белого. А голубовато-бирюзового, словно морская волна.
Что за демон?!
Я так погрузилась в раздумья, что не сразу почувствовала: что-то не так. Лишь когда вокруг разлился такой холод, что стал промораживать до костей, а изо рта пошел пар, я отвлеклась от артефакта. И не поверила тому, что увидела.
Вокруг была не аллея, а развалины старого корпуса. Как я умудрилась сюда забрести? От парка академии это порядочный крюк.
Но тут моя нога помимо воли сделала очередной шаг. А за ней вторая – еще один. Меня будто магнитом тянуло к провалу в полуобвалившейся стене. Солнце успело сесть, и все вокруг погрузилось в сумрак. Вот только он должен был быть прохладным, а не вымораживающим так, что трава под подошвами сапог хрустела от инея.
Лихорадочно запихнув артефакт в карман, я попыталась сопротивляться. Тщетно. Несколько секунд ушло на осознание того, что, кажется, я попала в петлю призыва. Но такие ставят на души мертвых. Для такого ритуала требуется кровь или прах покойника. И отчаянный некромант, готовый преступить закон. В моем случае – дважды. Потому как я-то была живая!
– Помогите! – я попыталась заорать, но под конец голос сорвался на сип. Да и услышит ли меня кто-то здесь? Эта часть академии была и днем-то безлюдной…
Делая шаг в пролом, вцепилась руками в полуобрушившуюся кладку. Острые каменные грани рассекли ладони. Под пальцами начала растекаться кровь. Зато стало понятно, откуда ее мог достать тот, кто меня сейчас тянул во тьму, как на аркане.
Некроманту достаточно было подобрать бинт в лечебнице, где я лежала после нападения вурдалака. Вот только едва я нашла ответ на вопрос: «Как?» – следом возник новый: «Зачем?» Мы же нашли того, кто покушался на жизнь канцлера. Демон мертв. Или у него были сообщники? И сейчас мне решили отомстить?
– Наконец-то… – услышала я самоуверенный мужской голос.
Вскинула голову и увидела темноволосого парня в форменной студенческой куртке. Адепт? Или еще один ликвидатор под личиной? Или это тот, кто все это время пытался меня убить? Знать бы еще за что…
Самое противное – я даже не могла сказать ни слова. Ни спросить, ни попытаться потянуть время. Хотя… Все же кое-что я могла. Мне стоило неимоверных усилий, чтобы запнуться! Очередной шаг – и я, сопротивляясь притяжению, смогла чуть отвести стопу. Нога зацепилась за камень. Потеря равновесия, а за ним короткий полет носом вперед.