Вальс с негодяем (СИ)

Вот его комната. На мгновение она замерла… А потом…
Сильные руки затянули её в комнату и в водоворот страсти. Одним движением он запер дверь и пригвоздил её к стене, упираясь ладонями в стену, возле её головы. Его лицо опускалось все ниже, она видела его глаза, объятые пламенем желания. Голос его звучал так низко, хрипло…
— Белла… Моя Белла…
Да, хотелось кричать ей, я твоя, вся твоя! От макушки до кончиков пальцев! Я глина в твоих руках, я мед и огонь, текущий по нашим венам…
Он скользнул губами по её волосам, по лбу, погладил ими её щеки, наконец, нашел её уста. Поцелуй был медленный, жадный, глубокий. Он заявлял свои права на неё, заставлял признать свое господство и в то же время ласкал, заверяя в своей верности и любви…
Изабелла положила руки ему на грудь, осторожно прикасаясь, поглаживая, словно пытаясь запомнить каков он.
— Изабелла, ты пришла… Значит ли это, что ты…Ты ведь понимаешь, чего хочу я и… что может сейчас произойти?
— Может?
— Если ты захочешь…
— Если я захочу, а ты?
— Мои желания ничего не значат…
— Для меня значат! Ты хочешь этого, Гэбриел? Хочешь, чтобы я была твоей?
Он не ответил, но его взгляд — слова были бессильны передать то, что она увидела в этом взгляде.
— Гэбриел, я пришла, чтобы быть с тобой. Я твоя!
Сказав это, она взяла его лицо в свои ладони, и подарила ему самый нежный, самый сладкий поцелуй, на который только способна влюбленная женщина. Её пальцы, внезапно онемевшие, нащупали пуговицы его рубашки… Поняв, что она собирается делать, он резким движением рванул ткань, пуговицы разлетелись, руки его обхватили её ладони и положили к твердой мужской груди, обнаженной груди… Белла тихонько застонала — как же было восхитительно чувствовать его горячее тело! В то же мгновение она ощутила влагу между ногами, соски, уже бывшие твердыми как косточки вишни, теперь ныли в предвкушении встречи с его жаждущим ртом. Одно его прикосновение, одно прикосновение к нему и… невозможно было описать поток блаженства, разливающийся по её телу… И она знала, что это только начало! Продолжение будет еще и еще более восхитительно! И она готова продолжать! Готова идти до конца!
Днем, вспоминая то, что она пережила на острове, Белла на секунду задумалась — а что она ощущала, когда её целовал Уильям? Когда Уильям обнимал её, было ли это так невероятно? Она знала одно — ни разу, за всю свою жизнь ей не приходилось переживать столь сильные эмоции! Никогда еще её тело не было таким живым, чувствительным, страстным…
Гэбриел, как всегда легко поднял её на руки и понес к кровати. Посадив Беллу на мягкий матрас, он опустился перед ней на колени и снял с неё легкие домашние туфли, её ступни были обнажены. Прикосновение его горячего рта к ним казалось невероятным, и она не была готова к тому, что невинные, казалось бы, поцелуи, словно молнии чертят на её теле узоры страсти…
Губы двигались выше. Какое, оказывается, чувствительное местечко есть у неё под коленками! Оно как будто связано с её сокровенным, и посылает туда волну удовольствия, стоит ему только прикоснуться к ней.
Руки его двигались выше и выше, увлекая за собой тонкую батистовую рубашку… Его дыхание было так близко, там…
Изабелла замерла, предвкушая тот сладостный миг, который ей уже пришлось пережить сегодня. Когда его губы сольются с её губами, теми самыми тайными женскими губами, которые являются источником и проводником высшего наслаждения! Прикосновение обожгло огнем, он был нежен и требователен одновременно, ласкал и приказывал подчиниться ласкам. Но поцелуй этот не продлился долго. Он оторвался от неё, тяжело дыша, взял за подол рубашки, и уже через мгновение Белла оказалась полностью обнаженной…
Гэбриел отстранился. Ей казалось, что она чувствует его взгляд. Вот он медленно скользит по её груди, застревая на вершинках, жаждущих его рта, спускается ниже, туда, где в центре невинного, плоского живота покоится темный изящный пупок. Потом дальше, к довольно широким, аппетитным бедрам, к темному, таящему в себе сокровенное, треугольнику…Спускается по длинным стройным ножкам до крохотных почти детских пальчиков, и снова ползет вверх, уже быстрее, уже наполненный до краев страстью…
 
— Белла… Как ты прекрасна!
Она чувствовала, как румянец окрашивает кожу, в этом было что-то невероятное, слияние девичьего стыда и женской гордости. Ей хотелось, чтобы он смотрел так! Ей нравилось, что он смотрит! И её нравилось, что ему нравится то, что он видит! И тоже хотелось увидеть!
А мужчина, стоявший напротив, словно читал её мысли. Он развязал шнурки своих панталон, и они упали, обнажая его готовность.
Они были такими, какими явил их в мир Господь. Адам и Ева. Абсолютно чисты друг перед другом.
Иногда она думала о том, каково будет увидеть мужчину в первый раз? И ни разу не возникло мысли, как это может быть естественно, и какое принесет счастье.
И не было никакого страха, хотя его размеры оказались весьма внушительны — это она могла понять, памятуя картинки в книгах.
Была только дрожь внутри. И тепло. И целое озеро влаги, омывшее удовольствием её девичье лоно.
— Гэбриел…
Он взял её за руки, приподнимая, пока она не оказалась стоящей на ковре, напротив него. Потом он опустился на колени — руки его плавно скользили по гибкости её тела. Пальцы обхватили упругие ягодицы, чуть раздвинули, помогая добраться до венца её желания. Сначала его губы просто покрывали поцелуями мягкие завитки её треугольника, спускаясь все ниже. Потом язык, нежным, ласкающим движением устремился в глубины её цветка, раскрывая лепестки и стараясь добраться до сердцевины, которая, почувствовав его внимание, словно устремилась навстречу, набухая, моля о наслаждении.
Изабелле казалось, что она погружается в сладостный дурман, ноги подкашивались, и только твердость его рук удерживала её от падения. И снова её тело возносилось в потоках страсти, выше и выше, к уже изведанным ранее, но таким же волнующим высотам.
Дыхание её становилось прерывистым, все тело словно плавилось, стекаясь туда, к нежным лепесткам, ей хотелось молить о пощаде и о продолжении, кричать, шептать о любви… Но сил хватало только на то, чтобы стонать, отдаваясь на милость его губ и рук.
Он чувствовал, как нарастает напряжение, его руки держали её все крепче, язык становился беспощаднее… Всплеск, еще всплеск, и стремительный водоворот подхватил её сознание и бросил в сверкающее море счастья, взорвавшись миллионом сверкающих брызг.
Девушка издала протяжный полу стон, полу крик, обмякнув в его руках, сползая по ним. Он подхватил её, прижимая к себе, уткнулся носом в изгиб её шеи, вдыхая аромат тела, который стал более пряным, после полученного удовольствия.
Его рот продолжал вкушать её сладости, покрывая поцелуями кожу, впитывая её трепет. Он шептал нежные словечки, успокаивая, гладил по голове, приводя в чувство.
— Белла, моя сладкая… Все хорошо?
— О, Гэбриел! Это волшебство!
— О, да… моя маленькая птичка… Моя маленькая госпожа… Волшебство…
Он взял её лицо в руки, прижался лбом к её лбу, заглянул в глаза, потом впился жадным поцелуем в её рот, проделывая языком те же страстные па, которыми до этого играл с другими губами.
В тот миг, когда она уже почти не могла дышать, мужчина резко отстранился и снова заглянул в её глаза.
— Я попробовал тебя… Ты такая сладкая…Это как дар богов, как нектар, амброзия…И ты сказала, что это волшебство… О, как бы мне хотелось…
Он замолчал, опуская ресницы…
— Что? Я сделаю все, что ты захочешь! Я хочу быть твоей!
— Я не могу просить тебя о таком, нет…
Но его рука взяла её ладонь и поместила прямо на его пылающие чресла. Это было обжигающе и опасно, очень опасно… Он провел её рукой от упругого широкого кончика, до твердого как металл основания. Белла поняла, что он хочет, он закусил губу, словно сдерживая стон.
Это было нереально… Решиться проделать с мужчиной такое? Но в тот же миг, когда она распознала его желание, её пронзила мучительная жажда доставить ему это удовольствие.