Вальс с негодяем (СИ)

Белла сидела рядом с тетушкой, не понимая, что её полузакрытые глаза и лихорадочный румянец выдают её состояние.
Сегодня последний день, когда она думает о Суите. Завтра она забудет. Завтра только Уильям и их любовь.
Фицпатрик словно караулил её в коридоре. Она наткнулась на его мрачную фигуру недалеко от своей спальни. Мужчина извинился, но весь вид его давал понять, что столкновение отнюдь не случайно. Его рука снова впилась в её плечо, губы были совсем близко от её уха. Он шептал что-то о её глазах, о том, какой сладкий запах у её кожи и о том, что он сможет сделать все так, чтобы сохранить её девственность.
Это было ужасно, тошнотворно и мерзко.
Изабелла была не в том состоянии, чтобы спокойно сносить пошлые притязания. Она отпихнула графа, отвесила полноценную пощечину и прошипела, что если он не отвяжется, то она сделает так, чтобы он больше не мог стать причиной потери, чьей либо девственности вообще.
Закрывшись в комнате, Изабелла судорожно сжала ворот платья. Ей хотелось стереть с кожи след дыхания мерзкого шута с не менее отвратительной кличкой.
Если бы Суит был здесь, он не допустил бы подобных полуночных столкновений.
А может быть и хорошо, что его нет?
Белла на мгновение представила, что это не фигляр Люцифер прижал её в коридоре…
Резко дернув сонетку она вызвала Салли, нетерпеливо срывая перчатки и легкое фишю. Скорее раздеться и уснуть. Письма подождут.
А завтра она снова возобновит прогулки к острову. Нужно будет только тщательно проследить, чтобы поблизости не оказалось этого ужасного человека.
Глава 15.
Но утром зарядил дождь. На прекрасный парк опустился туман, и сразу стало зябко и неуютно. Часть гостей засобиралась домой, но маркиза уговорила почти всех остаться, обещая бал-маскарад.
Изабелла большую часть дня провела с тетушкой и Гарденером. Общество последнего было весьма приятным. Он рассказывал истории о Вест-Индии, наполненные драматическими событиями, связанными с пиратами, каперами, морскими путешествиями и экзотикой. Как оказалось, он сам долгое время промышлял каперством и принес Англии много пользы, охотясь на испанские галеоны и уничтожая пиратов на Карибах. Капитан Гарденер — так он просил называть его теперь — выражал сожаление, что милейшая баронесса Невилл никогда не покидала берегов туманного Альбиона, а меж тем её сын был довольно известным мореплавателем!
— Вы вгоняете меня в краску, капитан. Я чувствую, что просто обязана теперь выйти в море! Но… признаюсь, всегда опасалась морской болезни. Вы же знаете, мы, женщины, подвержены ей в большей степени, чем мужчины!
— О, мужчины тоже часто страдают. Но они больше плавают. На 100 мужчин придется дай Бог одна женщина в море. Но если считать по этому курсу, то среди 100 моряков может оказаться с пяток тех, кто страдает зеленой болезнью. А единственная женщина может и вовсе не бояться качки.
— Но… из ста женщин, как вы думаете, сколько будет страдающих? Никак не меньше половины?
— Думаю… треть. Да, именно треть, милейшая баронесса. И вы вполне можете в число этих несчастных не войти.
— С моим-то везением!
— Тетушка, помните, мы же с вами катались на лодке в Бате! И… на борт кораблика в Темзе вы поднимались. И чувствовали себя прекрасно.
— Да, в самом деле. Значит, мне повезет, и я смогу увидеть чудные острова и бирюзовое море?
— Я буду рад показать вам их. Кстати, морская болезнь в основном, мучает в самом начале плавания. Сам адмирал Нельсон страдал от этой напасти…
Гарденер на мгновение опустил голову, в знак уважения к почившему герою…
— Да, капитан, я хотела спросить вас о вашем приятеле… Мистер Суит, кажется?
— Суит? Его вызвали в столицу, что-то связанное с… делами… — Гарденер на мгновение запнулся, затем повернулся к леди Невилл, — Суит весьма достойный малый, знаете, моряки говорят — с таким я бы остался вдвоем на необитаемом острове.
— Мне показалось, что он весьма достойный молодой человек, впрочем, вы вряд ли бы были связаны с кем-то недостойным. — Белла заметила, что тетушка слегка коснулась рукой руки Гарденера, это был весьма необычный жест для леди Агаты, но Белла была не в состоянии обдумывать поведение тети.
 
— Да, более чем достойный и серьезный, а еще он обладает внушительным состоянием и, самое удивительное, что он заработал его сам. — Гарденер кашлянул, словно поняв, что мог сказать лишнее, — разумеется я понимаю в обществе это не очень приветствуется, я имел ввиду, когда потомственный аристократ начинает….
Гарденер замялся, но леди Невилл снова положила свою ладонь поверх его предплечья, и он явно смутился.
— Капитан, мы с племянницей далеки от предрассудков. И потом, мой сын тоже в некотором роде не даром ест свой кусок хлеба. Да, он моряк и это другое, но, тем не менее. — Так вы говорите, что ваш друг уехал? И что же, он не вернется?
— Увы, этого я не знаю.
— И с какими же делами связан его отъезд? — Изабелла чуть не прикусила язычок, леди Агата удивленно подняла брови, словно вопрошая, к чему столь неприличное любопытство.
— И снова не могу сказать ничего определенного, Леди Изабелла. Точно знаю, что… Не с личными. Просто бизнес.
Изабелла почувствовала, как краска проступает на щеках. Конечно, ей было интересно узнать обо всем, что касалось Суита. И то, что он уехал по делам, но не по личным делам было… весьма и весьма… любопытно. И что Гарденер хотел сказать этим? И зачем он выделил именно то, что дела не личные?
Белла почувствовала, что ей становится трудно дышать.
Это недостойно леди. Она должна забыть. Закрыть эту дверь. Навсегда.
Изабелла встала, извинилась перед тетушкой и капитаном, ей нужно было побыть одной.
Она решила написать Уильяму. Уже два дня она ничего не отправляла жениху. Получает ли он её письма? Доберутся ли до него её строки?
Ей захотелось написать ему о любви.
Письмо получилось таким искренним, проникновенным. Столько нежных слов излилось на бумагу.
Но… в какой-то момент ей стало казаться, что строки эти предназначены для другого и… именно ему она открывает свои чувства…
Но это не могло быть правдой! Не должно быть правдой! Нет! Как и когда она успела проникнуться к этому совершенно незнакомому и чужому человеку чувствами? Почему? Потому, что он построил для неё мост? Потому, что выставил напоказ свое тело? Потому, что его глаза были такими сверкающими? Или потому, что он всегда говорил такие чуднЫе вещи?
Нет, у неё нет определенно никаких чувств. Ну, может быть немного любопытства… Совсем чуть-чуть. Только потому, что на самом деле до знакомства с Уильямом у неё почти не было возможности, да и желания, общаться с джентльменами.
Хорошо, что она больше не увидит его. Пусть останутся в её памяти его глаза и голос. Бренди с золотом и изумрудами и медовый бархат.
Изабелла ужинала у себя, сославшись на головную боль. Было уже за полночь, когда горничная осторожно поскреблась к ней в комнату.
— Миледи, вы еще не спите? Он просил передать вам.
— Он?
— Да… Милорд… Тот, черноволосый красавчик…
Белла скривила губы… Было неприятно получить записку от Люцифера. Возможно, другая, на её месте, почувствовала бы себя польщенной — как же, обратил внимание джентльмен-скандал, порочный лорд о котором шепчутся во всех гостиных! Её подобные перспективы ничуть не прельщали.
— Верни ему записку, Салли. Я не буду читать.
— Ох…Миледи… он очень просил…
— Салли, нет!
— Ох, мистрис… Понимаете, он только приехал, его конь был весь в мыле! И первым же делом он…
— Только приехал? Откуда? Кто?
— Его милость! Он прибыл из Лондона и…
— Дай сюда!
Изабелла схватила записку. Он просил прощения за внезапный отъезд и предлагал, если миледи не имеет иных планов, все-таки осуществить его мечту, и прокатиться верхом, изучая красоты великолепного поместья маркиза.
— Сумасшедший… Интересно, сколько часов он провел в седле сегодня?