Вальс с негодяем (СИ)
- Я…
— О, провожать меня не нужно. Благодарю.
— Не смею задерживать.
— Всего хорошего.
— Спокойной ночи, миледи.
Он пожелал ей спокойной ночи? Разве… это прилично?
— Да, смею напомнить о завтрашней прогулке верхом.
— Я люблю выезжать рано.
— Приятно, что у нас так много общего…птичка…
Последнее слово он сказал совсем тихо. Оно словно медовой струйкой потекло по его горлу и влилось в её ушко.
Щеки Беллы все еще пылали, когда она лежала на кровати в застегнутой наглухо рубашке, уставившись в темный полог.
Люцифер опасен? Нет! В этом недалеком щеголе нет ни на йоту опасности! Опасен совсем другой человек. И ей нужно бороться с опасностью!
Разумнее всего было отклонить приглашение о верховой прогулке и постараться в ближайшие дни избегать общества Суита. Это было весьма и весьма разумно! Это было необходимо! Но именно это Белла и отказывалась признать.
Она взрастила в душе желание сопротивляться искушению и надеялась, что это некое испытание, завершив которое она сможет с уверенностью сказать, что она сильная и цельная натура, верная любимому и своим принципам и ничто и никто не заставит её сойти с пути истинного.
Глава 14.
За завтраком ей принесли записку. Лакей передал её так деликатно, что никто из сотрапезников ни о чем не догадался.
Белла поглощала яйца и тосты, любимый кеджери, а небольшой квадратик бумаги жег ей запястье — записка была спрятана за манжет рукава.
Выйдя в коридор, девушка достала письмо, быстро пробежала глазами.
Он уехал. Суит покинул поместье маркизы в связи с неожиданным, но безмерно важным делом, которое ожидало его в столице. Он приносил искренние извинения и надеялся, что оставшиеся дни, которые она проведет в Хантли холле, будут приятными.
Это означало, что он не вернется. Белла поднялась к себе. Идя по коридору к комнате, она расстегивала пуговицы на высоком воротнике изумительной изумрудной амазонки. Ей было трудно дышать.
Он не вернется. Она зашла в комнату, плотно прикрыла дверь, сняла перчатки, развязала ленты шляпки и отбросила её в сторону. Затем подошла к окну. Было солнечно. На острове, наверное, сейчас хорошо… тихо… никто не стучит и не свистит…
Изабелла ничком бросилась на кровать. Её грудь сдавило. Почему-то было очень больно.
Она больше никогда не увидит Суита. Он не появляется в свете, иначе она непременно заметила бы его раньше, в бальных или обеденных залах.
Она никогда его не увидит. Это очень долго. Бесконечно долгое никогда.
Ей надо думать о свадьбе. Об Уильяме. Платье начнут шить уже совсем скоро. И тетя отдаст ей свою нитку жемчуга. И обязательно на корсаже будут старые кружева, изящные с золотым шитьем кружева, которые украшали корсаж её прабабушки, бабушки и мамы… Может, кружева появились еще раньше. Это была семейная традиция, украшать платье невесты именно этими кружевами.
Свадебные традиции, связанные с облачением невесты, были сильны практически в каждой семье. Почти такие же обязательные как обручальное кольцо и нитка жемчуга. Неизменно что-то взятое у матери. Особенно, если брак родителей был крепким и удачным.
Наверное, когда-нибудь все эти маленькие нюансы брачного наряда невесты свяжут воедино, и это станет частью одной, очень важной и сильной свадебной традиции…
И почему она думает о свадьбе сейчас? Хотя… Господи, о чем ей еще думать? Конечно же не о глазах Суита, в которых золотые звезды плескались в бокале бренди. И не о его влажных губах. И не о голосе, от которого по венам разливалась сладкая нега.
Нет! Она не должна думать! Не должна вспоминать! Только не это!
Девчонка! Глупая гусыня! Ты любишь Уильяма! Ты влюблена! Тебе так легко с ним! Он самый лучший человек на свете! И он граф! И у него такие нежные и родные голубые глаза! И его поцелуи такие сладостные! Вы поженитесь и будете жить долго и счастливо и ты родишь ему двух сыновей и дочь, нет, трех сыновей и двух дочерей… Не важно сколько их будет, но сын должен быть обязательно, чтобы было кому передать титул! И у сына будут такие же голубые глаза, а волосы… ну, если он будет шатен, и с голубыми глазами…мммм… девушки будут без ума от него! А если у него будут глаза матери? И волосы отца? Тоже красиво!
А если… Если бы у её сына были глаза Суита? И его порочная улыбка? И… эти темные локоны, чуть вьющиеся, один обязательно падает на лоб…
Опять Суит! Опять в её мыслях он. Вот он стоит в воде, мускулистый торс блестит. Он смотрит на неё и улыбка… не хищная, не сладострастная, а… такая милая и родная светится на его устах. Его глаза зовут. Она подходит ближе, протягивает руку и… и она оказывается прижатой к его влажной от пота груди. От него пахнет немного табаком, чуть-чуть бренди, и очень сильно крепким и опасным мужским телом. И от этого аромата кружится голова, низ живота стягивает спазм… Он прижимает её ближе, крепче… Она чувствует, как нежная ткань панталончиков прижимается к тому самому потайному местечку, которое, по непонятным причинам становится мягким, горячим и как будто сочится медом… И вот его губы совсем близко. И кружится голова… и она проваливается в этот омут чувственности захваченная в плен его поцелуем.
Изабелла глухо застонала, понимая, как неправильны её мысли и желания.
Завтра! Завтра она будет правильной, верной и честной! Завтра она снова будет самой собой. Милой, счастливой Изабеллой Доусон! Леди Доусон, которая имеет честь быть невестой графа Холланда. Леди, влюбленной в своего жениха. Завтра.
А сегодня… пусть будет немного безумия! Немного Сладкого… Только сегодня. Немного запретного… Чуть-чуть… Мгновение порочной страсти.
Ведь это никому не принесет зла? Это её крохотная тайна! Возможно потом, чуть позже, она сама признается во всем Уильяму и посмеется вместе с ним над своей глупостью и беспечностью. Подумаешь, помечтала о другом мужчине. Это будет урок Холланду! Он не должен был бросать её так надолго одну. Да! Она специально расскажет ему об этом. Чтобы он знал и… опасался! И не смел больше пропадать в этой Богом забытой Шотландии с её суровыми горцами, которые носят Бог знает что…
Через час горничная Салли, которая зашла узнать, вернулась ли её милость с прогулки, застала Изабеллу, погруженную в блаженный сон.
Щеки девушки покрывал румянец, губки были чуть приоткрыты, Она лежала на животе и одно рукой крепко прижимала к себе подушку.
Салли улыбнулась со знанием дела. Ей ли было не знать, о чем или о ком думают юные девушки, обнимая сей предмет? Наверняка грезит о женихе. Такие сладкие и греховные грезы. Салли вздохнула и не решилась будить молодую леди.
Изабелла проснулась через несколько часов, ей было жарко, голова, казалось, разорвется на части. Тетушку весьма обеспокоило её состояние, но Белла попросила принести чаю и убедила баронессу, что причиной её состояния стал дневной сон, и то, что она не подумала снять плотную, тяжелую амазонку.
Маркиза устроила танцевальный вечер, но желания кружиться по зале у Беллы не было. Она старалась убедить себя, что отсутствие Суита не имеет к этому отношения и это был очередной самообман.
Когда перед ней возникла знакомая фигура в черном, она поняла, что не сможет придумать причины для отказа.
Люцифер танцевал на удивление неуклюже. Но держался так, словно он Бог танца, снизошедший до смертных. Он ужасно веселил Изабеллу, но принимал её улыбки и еле сдерживаемый смех за удовольствие от общения со столь важной персоной.
Тетушка вальсировала с Гарденером, и они оба были весьма увлечены друг другом.
Фицпатрик осмелился предложить ей прогулку по саду. Она чопорно поджала губы и попросила проводить её к тетушке, которой чрезмерно важно иметь племянницу под рукой, особенно сейчас.
Почему вчера она не согласилась на предложение и не отправилась в сад с красавчиком? Что было в его глазах, когда он предложил это? Знал ли он тогда, что уедет, и больше никогда они не будут стоять рядом и спорить о том, прилично ли молодой девушке находиться в обществе незнакомого джентльмена и принимать от него подарки в виде моста?