Исправить (ЛП)

Что ж, единственный способ ответить — это перейти в наступление.
Придвинувшись к ней поближе, я кладу руку на металлические перила, рядом с ней и тихо говорю: — Мне кажется, ты считаешь, что мы здесь на равных. Ты, похоже, так и не поняла, что, когда я чего-то хочу, я это получаю.
Она смотрит на меня горящими глазами и усмехается.
— Объясни мне тогда еще раз, почему же ты обиделся на то, что я назвала тебя нахальным?
Я поворачиваюсь, и она оказывается лицом ко мне. Это позволяет сократить пространство между нами, даже не прикоснувшись к ней.
— Говорить тебе, что ты будешь моей, слишком нахально, если это неправда.
Она открывает рот, чтобы, конечно же, произнести очередную колкость, но ее прерывает яркая вспышка, которая освещает небо, сопровождаемая оглушительным грохотом. В воздухе расцветает огненный шар, стреляя искрами, прежде чем исчезнуть в темноте ночи. Вскоре взрывается еще один светящийся фейерверк, затем еще один, а затем целая серия светящихся огоньков, похожая на сияющий и переливающийся водопад. Пока мы любуемся ими, фейерверки, продолжая взрываться, освещают и раскрашивают городской пейзаж.
Я пользуюсь кратковременным затишьем, чтобы наклониться к ней и прошептать:
— С Новым годом, Пейдж Уотерс!
Она поворачивается ко мне с жестким и безжалостным выражением на лице. — Только попытайся меня поцеловать и я отшлепаю тебя.
— Спасибо за предупреждение. — Улыбаюсь и, наклонив голову тянусь к ней. Она тут же поднимает руку, чтобы залепить мне пощечину, но я рефлекторно перехватываю ее запястье. Она сердито вздыхает от злости и вот уже второй рукой пытается ударить меня, но я тут же сжимаю и ее.
Сердце начинает бешено колотиться, пока мы стоим, вперившись друг в друга, и чего-то ждем, просто ждем… Но что же дальше? Она не дергает руками, не предпринимает никаких действий, чтобы вырваться из моей хватки, и когда фейерверк начинается снова, раскат за раскатом, отражаясь в холодном ночном воздухе, я задерживаю дыхание, ожидая требования отпустить.
Если она так поступит, я отпущу. В этом нет никаких сомнений, никаких неясностей. Да, я давил снова и снова, но только потому, что сигналы тела, которые исходили от нее с того момента, как мы впервые встретились глазами, противоречат словам. Даже сейчас она смотрит на меня отнюдь не равнодушно. С самого первого дня ее рот извергал враждебность, а глаза умоляли меня прикоснуться.
Но все это не имеет значения, если она сейчас скажет «нет». Просто я не из таких. Но она молчит, не сопротивляется, не спорит. Просто смотрит на меня блестящими глазами, раскрасневшись и приоткрыв губы.
— О, черт, — медленно шепчу я, когда осознание скручивается в животе. —Тебе это нравится, не так ли?
Она сжимает губы, ноздри раздуваются.
— Это, — я дергаю ее за запястья — тебя заводит?
Она резко выдыхает, но все так же молчит. Ее неподвижное тело прижимается к моему. Черт возьми! Пейдж, Пейдж… Я опять ее недооценил. Горячий укол возбуждения пронзил пах — вся кровь отхлынула от мозга прямо к члену, делая его твердым, до такой степени, что кружится голова.
— Неудивительно, что парни боятся тебя, — выдавливаю я, хриплым от возбуждения голосом.
— ЕБАТЬ ТЕБЯ! — рявкает она в ярости под очередной залп фейерверка.
Я ухмыляюсь.
— Так и случится. Рано или поздно. И это будет охрененно потрясающе.
Затем я дергаю ее руки вниз, за спину, наслаждаясь резким вздохом, прижимаю к себе, наклоняюсь и захватываю ее губы в поцелуе.
Наконец-то… наконец, я целую Пейдж Уотерс, и первое же прикосновение к ее мягким губам заставляет вздрогнуть. Из ее груди вырывается полу стон — полу вздох, и этот тихий звук, подливает масла в огонь. Как горючая смесь, начинающая реакцию при взаимодействии. Я готов взорваться.
Она такая чертовски сладкая на вкус, и когда расслабляется, прильнув ко мне и откидывает голову назад, издавая хриплый стон, я почти теряю рассудок. Я становлюсь жадным и требовательным. Своим языком я ласкаю ее рот, зубами покусываю нижнюю губу. И она не просто целует меня в ответ. Она изо всех сил прижимается ко мне, и я чувствую, как грудью, через одежду, мягко прижимается к моей груди, а ее бедра прижимаются к моим. Придвинувшись ближе, она поднимает колено, толкая мою эрекцию и делает это чуть сильнее, чем нужно. Кряхтя от удовольствия и боли, я отрываюсь и подтягиваю ее руки к груди, создавая пространство между нами. Какого черта? Что она делает? Чего она хочет?
 
Тяжело дыша, мы смотрим друг другу в глаза, и ее горящий взгляд обжигает меня, в то время как фейерверки взрываются вокруг нас без остановки.
Черт возьми. Ни за что и никогда не мог и подумать, что она решится на такое. Я и мысли не допускал, что она может применить силу и потерять контроль от чего-то еще, кроме бешенства. Я что, неправильно ее понял? Вроде нет. Я удерживаю ее… и ей это чертовски нравится.
— Беру свои слова обратно — наконец выдает она. — Ты действительно пугаешь меня.
— Почему? — Я отдергиваю руки, словно меня бьет током. Неужели я все-таки неправильно ее понял? Черт, это все равно что получить удар под дых. И самое ужасное, что я готов исполнить любое ее желание. Она поставила меня на колени. Я могу быть с ней нежным или грубым и готов на все, что она только захочет.
Она вдыхает полной грудью, будто набираясь храбрости.
— Ты не входишь в мои планы.
— У тебя есть план? — Я щурюсь на нее, застигнутый врасплох. — И он где-то записан?
Она отступает назад, потирая запястья.
Дерьмо!
— И какая его часть относится ко мне? — с опаской спрашиваю я.
Она пожимает плечами.
— Никаких серьезных отношений, пока мне не исполнится двадцать семь.
Она что — серьезно?
Ну, конечно же, серьезно. И я с отвращением возвращаюсь с небес на землю.
— Выйти замуж в двадцать девять, чтобы к тридцати пяти завести двоих детей, рожденных с идеальным промежутком времени? — спрашиваю я с кислой миной.
Она, крепко зажмурившись, качает головой. Фейерверк закончился, и тишина, словно вакуум, окутывает нас.
— Я почти уверена, что могла бы влюбиться в тебя, — признается она почти шепотом. — И не думаю, что это хорошо.
— Пейдж…
Ее имя, словно стон срывается с моих губ. Гнев тает, как кубик льда, брошенный в горячую воду. Мне не хватает воздуха, возбуждение захлестывает, и я чувствую, как теряю голову.
Внутри все поет и пляшет, сжимается и подпрыгивает.
Она может в меня влюбиться?
Полдела сделано.
— Это замечательно, — утверждаю я, снова придвигаясь к ней и наклоняясь так, что наши лбы и носы соприкоснулись. — Это прекрасно. Не бойся, моя хорошая.
А потом снова ее целую.
Потому что, что мне еще остается?
Глава 9
Пейдж
Наши дни
— И это ты называешь весельем? — спрашивает брат, с грохотом роняя ведро. — Мы так развлекаемся?
Присев на корточки, я срываю с кустика крупную клубнику, и запрокидываю голову, чтобы посмотреть на Кэма из-под полей бейсболки.
— Не думаю, что суть в этом.
— О, спасибо! — отвечает он. — Потому что я попробовал, и мне кажется, это отстой.
Закатив глаза, качаю головой. Сорвав еще одну ягоду, я бросаю ее в ведро. Мы с детьми приехали сюда позавчера, чтобы провести следующую неделю в доме моих родителей в Грин-Хиллз, пригороде Сан-Франциско. Там, где прошло мое детство. Это больше, чем простая семейная встреча. Так мы прощаемся с Мией и Джеем, которые уезжают в Африку, чтобы присоединиться к дяде Джея в гуманитарной организации Relief International. Их поездка может затянуться на год, а то и дольше, так что это довольно серьезный повод.
 
— Хватит ныть. Ты взрослый мужчина, — бормочет мама.
Из-за огромной шляпы я не вижу ее лица.
Кэмерон хмуро смотрит на нее, уперев руки в бока. В свои двадцать четыре брат определенно должен повзрослеть. Он выглядит на свои годы. При росте метр восемьдесят пять, у него спортивная фигура, коротко стриженные светло-русые волосы и он отдает предпочтение спортивной одежде зеленого цвета или цвета хаки.