Мои двенадцать увольнений (СИ)

— Что случилось?
— А-то ты не знаешь?!
— Не знаю, мне не нравится твое состояние. Почему ты здесь? Ты должен быть с Катей.
— Она меня бросила.
— Что?!
— Ты, что, правда, не в курсе? А я думал это у вас конкурс, кто меня лучше кинет.
— Ну, это чушь. Не может быть.
— Я тоже так думал, но она меня бросила.
— И ты не выяснил почему?
— А зачем? Просто она меня не любит. Поиграла и хватит.
— Да не может этого быть!
— Может, — Егор опрокинул очередную порцию виски.
— И ты не нашел ничего лучше, чем напиться?
— Ага, не мешай.
— Пошли отсюда, поговорим, ты мне все нормально расскажешь.
— Только вискарь прихвачу.
Со слов Егора получалось, что Екатерина его вероломно бросила в аэропорту, просто оставила там для него записку, что все кончено. На его звонки она не отвечала, дома ее не было. Белиберда полная, не могла его Катя бросить. Но он здесь и пьет. Я оттащила Егора в свою конуру. Где он обитал, не знала, а состояние его располагало к отрубанию и валянию в кустах, пришлось разместить его в моем чуланчике. Я переоделась, длинное черное платье больше подходило к вечеру, волосы заколола. К моему возвращению официальная часть уже прошла, некоторые дамы также преобразились. Ковин стоял рядом с Самсоновым, я, расточая улыбки, пробиралась к нему.
— Как вам дом?
— Он чудесен, Игорь Львович.
— Вы со мной потанцуете?
— С удовольствием.
Я пошла, танцевать, в Андрео так и не удалось поговорить, потом еще с кем-то танцевала, мне удалось его перехватить между партнершами.
— Я могу вас пригласить?
— А что объявили белый танец?
— Нет, вы мне отказываете?
— Так и быть составлю вам пару.
«Составит он мне пару». Наступить ему на ноги мне хотелось с непреодолимой силой.
— У нас маленькая проблема.
— Какая?
— Чистин.
— Это ваша проблема.
— Хорошо, моя. Он пьян.
— Видел.
— Я не знаю, где он разместился.
— Как это не знаете? Вы должны были первым делом узнать, где его спальня.
«Все, с меня хватит!». Продолжать разговор и танец не имело смысла. Самое время прогуляться, до самого утра, так как спать мне негде. Ну и что, что холодно, зато никто не унижает. Почему ему всегда удается ударить меня так больно?»
Шла я, не разбирая дороги.
«Наткнусь на забор и поверну назад».
«Ну и где этот чертов забор, на который я должна наткнуться? А если его нет? Мамочки, тогда я замерзну и умру. НЕ ХОЧУ!!!!! ПОМОГИТЕ!!!!!!!!!!!!!».
И кто только меня за язык тянул. Не мог сдержаться что ли? И вообще это не мое дело ее личная жизнь. Но сдержаться не смог, а теперь надо найти и извиниться.
— Голубки поссорились?
— Мы не голубки.
— А она в курсе, что здесь кругом лес?
— Да она спать пошла, всю дорогу ныла, что устала.
— Уверен? Она была в ярости.
— Она всегда в ярости.
— Моя жена в ярости всегда делает глупости.
— Она всегда делает глупости.
— Пошли, если она в домике, все нормально, а если нет…
— В коттедже она.
— Так пойдем и узнаем.
В коттедже ее не было, был только пьяный Чистин в ее конуре, а где Николь Егор не знал, да даже если бы и знал, не вспомнил. И где ее искать?
— Что делать, а Игорь?
— Не переживай, найдем.
— Знал же что она ненормальная, нет, блин, опять ее взял.
— Да найдем мы ее. Сейчас поиск организуем. У меня собачка есть, чудо, сразу найдет. Только вещи надо, чтоб след взяла.
Минут через десять команда спасения была организована: я, Игорь, пара человек из охраны и собака Рекс, на которую и возлагались надежды. Уверение Львовича о том, что волки и медведи здесь не водятся, обнадежило, вот если бы он еще глубокомысленно не добавил, что можно замерзнуть до смерти при такой погоде…
Чай был горячим, что мне сейчас было просто необходимо, мои плутания увенчались успехом — наткнулась на сторожку охранника, немного отогреюсь и пойду в коттедж. Мое блаженство было нарушено явлением хозяина и шефа. Ковин как всегда кричал.
— Мать вашу, вы что творите?! — это самое цензурное из произнесенного.
 
— Чай пью в приятной компании, — охранник, приютивший меня, вжался в стену и не вмешивался в разборки.
— Мы ее по всему лесу разыскиваем, а она тут чай пьет! У вас, где мозги?!
— Мои мозги на месте. Мне все равно спать негде, так что можно и погулять.
В общем Ковин притащил меня в коттедж силком. Пьяный обеспокоенный Чистин нас встречал, Самсонов отвел Егора к нему. Но проблема все равно осталась, спать-то мне было негде — конура была пропитана вискарем, и спать в ней, все равно, что спать в пустой бутылке — тесно, воняет, и не напьешься. А Андрей пошел к себе, ему-то хорошо, у него кровать есть.
Я попыталась устроиться в одном из широких кресел в холле. Ноги и голова свисали, завтра так и буду крючком ходить, ну и пусть Ковин позорится, а я еще и кряхтеть буду, что есть сил. Только мне удалось разместиться так, чтоб ничего не болело, и я закрыла глаза, как меня подхватило и потащило.
— Мама!
— Что вы орете?
— А что вы меня схватили?! Поставьте на место!
— Сейчас опущу.
И меня действительно опустили… на что-то мягкое. Глаза привыкли к темноте, я стала разбирать окружающие предметы, предметы преобразовывались в спальню Ковина. Я подскочила с кровати.
— Я с вами спать не буду!
— А я и не предлагаю.
— А где будете спать вы?
— На кровати. Не глупите, постель большая, я к вам приставать не собираюсь, мне нужно сопровождение, а не радикулитная язва. Так что спать.
Андрей Владимирович улегся и почти мгновенно уснул. Я какое-то время постояла около кровати, потом взяла подушку и улеглась валетом. Утром проснулась посередине кровати, начальства не было. Сбежала вниз, взяла вещи из чуланчика и прошмыгнула в ванную. Через полчаса я уже была полноценным человеком, готовым к трудностям очередного дня, а то, что трудности будут, уже не сомневалась. Еще и Ковин куда-то растворился.
Кофе быстро сварился, яичница с помидорами и беконом перекочевала из сковороды ко мне в тарелку, тосты выпрыгнули, и оставалось намазать их джемом и завтрак готов.
Мою трапезу прервало возвращение Андрео, хотя трапеза это слишком громко для воткнутой вилки в еду, которую так и не донесли до рта.
— Уже проснулись? Могли еще поспать.
— Что на улице?
— Тепло и солнечно.
Ковин взял вилку и стал уплетать мою яичницу.
— А вас не учили мыть руки перед едой и что неприлично есть из чужой тарелки?
— Может и неприлично, зато вкусно.
— Мойте руки, я и на вас приготовила.
— Я себе эту тарелку заберу, а вы себе новую сделайте.
Андрео мыл руки, я готовила второй комплект посуды. Пришлось варить еще кофе, он как-то быстро исчез из кружки шефа.
— Какие планы, Андрей Владимирович?
— Прогулка верхом.
— Верхом? На лошади что ли?
— А что вас пугает?
— Да как-то не по этой я части.
Знакомство с лошадьми у меня закончилось плачевно — я оказалась в луже с отбитой пятой точкой, а после рассказов об откусанных пальцах, сломанных позвонках, я поняла, что легко отделалась.
— Вы что лошадей боитесь?
— А что их бояться? Сбросят, затопчут и все.
— У вас к ним предвзятое отношение, это удивительные существа и очень красивые.
— Красивые, не спорю, но большое видится на расстоянии, так что постою я в сторонке.
— Я вас сам запихну в седло.
— И вам не жалко бедное животное? А если не выдержит коровушку, а? А потом мне надеть нечего, амазонку я не прихватила.
— Мария вам передала вещи, бриджи, сапоги, куртку, не отвертитесь. Это не страшно, вам выдадут смирную лошадь.
 
— А тяжеловоза нету?
— Нету. И хватит спорить, позавтракали, идите переодеваться.
Я поприседала в бриджах, еще не хватало, чтоб они на мне лопнули, сапоги были в пору и очень красивые, куртку я не стала надевать, заменив ее кашемировой водолазкой, перчатки и хлыстик дополняли образ «лихой» наездницы, шлем, я пока не стала примерять.