Мои двенадцать увольнений (СИ)

— Если ты еще раз приблизишься ко мне или Ладочке, или к нашим комнатам, я тебе этим самым топором башку снесу. Ты понял?!
— Понял.
Я отпустила несчастного, и с трудом вытащив топор из стола, прошла в прихожую. Включила свет и увидела, как через всю прихожую к комнате молодоженов тянется грязный след от обуви, а под дверью валялись эти самый ботинки. Я вышвырнула обувь на лестничную клетку, а сама обухом топора саданула по двери новобрачных. Дверь тут же открыли, это был новобрачный.
— А теперь слушай сюда, хорек, если еще раз ты пройдешь в грязной обуви, то я выкину ее в мусоропровод, а не на площадку как сейчас.
— Дорогой, что случилось?
А вот и новобрачная.
— А ты, дорогая, если еще раз не уберешь за собой ванну, я отскребу всю грязь и размажу тебе по физиономии. Ваши грязные вещи будут выброшены, не помыли посуду, можете о ней забыть. Если не убираете общие территории, то и не пользуйтесь ими. Все понятно?
Молодожены кивнули, а что спорить с человеком, у которого в руках топор. Выплеснув часть своей обиды и злости на соседей, я наконец-то прошла к себе, где почти всю ночь прорыдала, Челе внимательно слушал все мои излияния, но помочь ничем не мог.
Зато теперь в квартире была тишина и чистота. А самое странное, что мне ни капельки не было стыдно за свое вчерашнее поведение.
А еще я успела пожаловаться Ромке на жизнь, и сейчас на почте болтался джоб офер, открыла и закрыла, только нули в зарплате успела оценить. С друзьями лучше не работать, а когда друг еще и начальник, то можно забыть о дружеских отношениях навечно. А терять Бизончика из приятелей мне жуть как не хотелось, должен же быть в моем арсенале тяжелоатлет. Вот если бы сдружились на работе, это совсем другой расклад. А так … найду что-нибудь, если мне служба безопасности каверзы не устроит, то найду.
За два дня выбралась на улицу всего один раз, в магазин, купила себе шоколадное мороженое в ведерке, почти все выходные прорыдала. Мне было безумно себя жаль, мне было обидно, и я злилась на Ковина. Никогда не думала, что во мне столько лишней влаги, я рыдала и рыдала, а слезы все не кончались. Действительно пора менять фамилию на Рыдалец.
Утро понедельника не принесло ничего хорошего. Я смотрела на себя в зеркало и ужасалась — глаза припухли и были красными, нос распух и вообще вид был еще тот. Я попыталась все это спрятать под тональными средствами, но получалась какая-то безобразная маска, в итоге все смыла, нанесла крем и решила идти с таким лицом, какая разница, с какой физиономией меня уволят. Костюм надела траурно-черного цвета, обычно его разбавляла ярким топом или шейным платком, но сейчас это было лишним. Я натянула ботинки и пальто и поехала на работу или уже бывшую работу.
— Привет, — не получив ответ в почте, Бизончик решил позвонить.
— Привет.
— И что решила?
— Пока ничего, иду за трудовой.
— Как получишь, позвони.
Не пойду с ним работать, конечно, но все равно приятно, что есть рядом такие друзья.
Охранник меня пропустил и справился о моем самочувствии, но за мной не последовал, значит, приказа не спускать с меня глаз еще не было. Я прошла в приемную, там меня поджидал Семен Валерьевич.
— Доброе утро, Николь.
— Здравствуйте, Семен Валерьевич. Вы мне документы отдадите или Ковина ждать?
— Какие документы, девочка. Ты что?
— Об увольнении, какие ж еще.
Шварин внимательно на меня посмотрел.
— Пошли ко мне в кабинет, а то здесь ушей много.
В пустой приемной ушей пока не было, слишком рано даже для самых рьяных сплетников, но я послушно прошла за ним. Он усадил меня в кресло, поставил передо мной чашку с кофе и сел в свое кресло.
— Ты что, девочка, из-за этого козла все выходные прорыдала?
Вошел в приемную, знакомый запах духов, но вот их обладательницы нигде не было видно, хотя охранник сказал, что Николь уже здесь. И где она может быть?
Я пошел к Семену. Дверь бесшумно открылась, Ерец и Шварин сидели ко мне спиной и смотрели видео с камер наблюдения из приемной. Было странно видеть себя со стороны. Вот Николь ушла, и хорошо, что она не стала оправдываться, а то бы он этого Веню на куски порвал при ней. Вот я схватил Веню за шиворот и тряхнул так, что у того из карманов весь скарб повылетал, вот потащил его смотреть записи. Эта сволочь, пока Ерец с кем-то по телефону разговаривала, успел ей в сумку подсунуть свою жалкую подделку. Интересно с кем она разговаривала? Вид у нее взволнованный. А как она ему в лоб дала, этот момент они с Семеном и остальными гостями раз пятьдесят просматривали. Больше этого Веню никто и не вспомнит, его хозяин умный человек, и выгнал шелудивую дворнягу, связей у его отца уже давно не было и ничего плохого Ерец он сделать не может. А еще звонил ей, но она была недоступна.
 
— Вот девочка, видишь. Ты что думала, мы тебя в обиду дадим? А ты из-за этого сукина сына все выходные проревела.
— Если бы телефон не отключила, то и не ревела бы.
Спина Николь выпрямилась, она медленно встала и повернулась ко мне. Выглядела она плохо, попадись мне сейчас этот Веня, я бы его собственными руками придушил. В ее глазах светилась благодарность. Она что действительно решила, что я поверил в эту ересь? Тогда рыдала, она не из-за Вени, а из-за меня. Надо было его при ней порвать, но не хотелось в очередной раз пугать, ей и так приходится то и дело на себе узнавать не самые приятные стороны моего характера.
— Вы плохо выглядите, поезжайте домой.
— Не могу домой, у меня собеседование.
— Что?! И когда вы успели?! В пятницу ночью или за выходные успели уже себе новую работу найти?!
Николь рассмеялась, смеялась она долго и от души, и мне стало легче, она уже не обижалась на меня. Но вот когда она успела записаться на собеседование? И к кому? У кого ее уводить? Кому давать ужасные рекомендации?
— Сами же разрешили второго человека в приемную взять, я собеседование на сегодня назначила.
— Перенесите, и домой.
— Нет, я в норме, постараюсь из кабинета поменьше высовываться, чтобы людей не пугать, а вот переносить ничего не буду.
— Как хотите. А в лоб вы ему классно дали.
— В прошлый раз ему дыроколом тоже неплохо досталось.
— Когда?
— Давно.
— Рассказываете.
— Да нечего особо рассказывать, работала я секретарем в управлении, что его папаша курировал, привыкли генеральские сынки, что им все можно, вот и полез как-то под юбку.
— К вам?
— Нет. К коллеге, а я чтоб отстал, ему дыроколом в тыкву зарядила, жаль, что не пробила.
— И он вам решил отомстить?
— А кто его знает, не думаю, что он меня узнал. Я сильно видоизменилась за эти годы. А неприятностей у Вас не будет?
— Неприятностей?
— Он же генеральский сынок и какой-то там чиновник.
— Не будет, ему до меня как отсюда до Китая.
— Хорошо. У меня имбирное печенье есть, кто будет?
Никто не изъявил желание, и Ерец ушла к себе.
— Ну что Семен, пора работать.
— Да, Андрей Владимирович. Жаль только, что она не видела, как этого козла со ступенек спустили, может ей запись показать?
Екатерина заставила меня делать какие-то примочки, и к обеду мое лицо было в норме. Обед и сейчас я буду пить свой любимый горячий шоколад, хотя слово «пить» не очень подходит, слишком густой, слегка приторный, есть его придется ложечкой, смешивая с легкостью взбитых сливок. Официант принес мой заказ, еще и корицы добавил на белое облако сливок, длинная ложечка, чтоб добраться до самого дна прозрачного бокала. И вот сейчас я сидела в кафе, ела свой любимый горячий шоколад и жизнь была хороша, у меня самый замечательный шеф, самая замечательная работа и самый замечательный подчиненный. Нужно будет с собой взять шоколад, Екатерину угостить, а Ковину пару эклеров. А через час у меня будет очередное собеседование, но даже это не портило мне настроение. Жизнь прекрасна. А с горячим шоколадом еще прекрасней.