Верните мое тело! (СИ)

– Ещё одна, – проворчал он. – Где это чертово вино? Они там что, начали его из ягод выжимать только что?
– Вам следует отдохнуть милорд, – улыбнулась Ника. – Вы были на краю жизни.
– Ты даже не представляешь себе, где я был. Так что время не ждёт!
Замызганный служка с кухни, робко стукнув в дверь, внес в комнату бурдюк с вином и большую головку копченого сыра.
Вырвав у него из рук бурдюк, виконт развязал закрывающий узел и присосался к содержимому, с наслаждением булькая и проливая немного себе на грудь.
Высосав чуть ли не треть, он в изнеможении откинулся назад и, покрутив в руке кусок сыра, бросил его обратно на постель. Рявкнул служке:
– Зажарить мне кусок мяса. Сейчас!
Подхватившись, служка со всех ног бросился исполнять приказание.
– Ты молодец, – бросил виконт Нике. – Помоги мне стянуть штаны. Впрочем нет, отвернись.
Пыхтя и ругаясь, мужчина кое как стянул с себя одежду и, качнувшись, встал с постели.
– Полей, – ткнул он пальцем на стоящий рядом с кроватью кувшин с длинным носиком.
Старательно отворачиваясь, чтобы не смотреть куда не надо, Ника со спины тонкой струйкой пустила воду на шею виконту.
– Больше, – прорычал он, тщательно растирая себя ладонями и явно взбадриваясь от холодной воды.
Когда последний тонкий ручеек из кувшина стек с его тела на камни пола, он тщательно вытер себя ладонями, смахивая оставшиеся капли и, показав на один из сундуков, скомандовал :
– Свежую одежду.
Ника кинулась к сундуку и, торопясь, достала первое что попалось под руку – какой-то ярко синий кафтан. Протянула его в сторону виконта, стараясь смотреть только в глаза, чтобы отсечь от своего внимания всё остальное.
– О боги… – недовольно вздохнул тот и, отодвинув её, вытащил из сундука и ловко надел холщевые, свободные штаны и кожаную безрукавку. – Ты что, решила, что у нас война? Может мне шлем с забралом напялить?
Его шатнуло и Ника, подскочив, подхватила его под локоть.
– Так пойдёт, – согласился он, протягивая руку и откупоривая бурдюк с вином.
– Пошли на кухню, – скомандовал он, опираясь на её локоть. – Мясо само себя не съест.
По дороге к кухне виконт набрался сил и в помещение ворвался как небольшой локальный вихрь. Проигнорировав радостные возгласы, раздавшиеся при его появлении, прошествовал прямо к открытому очагу, где над углями уже шкворчала баранья нога, надетая на большой шампур, за которым следил давешний служка.
Похвалив следящего, виконт схватил шампур и, перекидывая его из руки в руку, чтобы не ожечься, потащил к ближайшему столу. Вывернул из деревянной миски лежавшие в ней яблоки прямо на стол, сунул туда шампур с мясом и, вытянув из поясных ножен кинжал, начал срезать верхние, зажаренные пласты. Первый, ещё скворчащий, он засунул себе в рот. Ожигаясь и ворочая кусок зубами, начал кое-как его жевать, постоянно выдёргивая его обратно и усиленно дуя. Наконец, набив рот мясом, он отрезал следующий кусок и протянул его Нике, пытаясь что-то сказать полным ртом.
‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Спасибо, – кивнула она, принимая кусок и аккуратно, сдерживая голод, откусила кусочек. – Очень вкусно!
– Эфо! – торжествующе проорал виконт.
– Что? Извините? – не поняла Ника.
– Мясо! – повторил он, прожёвывая. – Я всё время хотел жареного мяса, когда лежал.
– Вы хотите сказать, что помните чего хотели, когда лежали в забытьи?
– Нет, – отрезал виконт, подхватывая кубок из рук приближающегося служки и залпом отхлёбывая из него. – Я не лежал не в каком забытьи. Мой мозг словно разделился на две половины, одна спала там, на постели, а вторая находилась в хрустальной, зыбкой комнате и всё слышала. Я слышал весь ваш разговор с мадам Мелиссой и её ошмётком. Если ты права, и у неё твоё тело, то я могу только представить, что будет, если соединить его с твоими мозгами. Создавая тебя, господь не лентяйничал.
Ника неуклюже улыбнулась.
– Я всех слышал, ничего только не мог сказать, уплывая всё дальше, – он вытер жирные от мяса руки о доски стола. – Почему-то во сне я страстно ненавидел именно знахарку. Словно она хотела мне причинить боль и вернуть обратно. Впрочем, я её с детства не переношу. Однажды она лечила мне зуб.  Ума не приложу, почему я не объявил ей кровную месть?  Я чересчур мягок, сознаюсь.
 
– Что вы собираетесь делать теперь, милорд?
 Виконт опять приложился к кубку и отрезал от жаркого еще по куску, себе и для Ники.
– Мадам Мелисса желала выйти за меня замуж. Страстно хочу поговорить с ней. Узнать, не изменила ли она своё решение.
***
Перекусив, виконт отправился к отцу – обрадовать старика или «как получится», по его словам. Нику он попросил ждать в его комнате и никуда не отлучаться. Одобряюще положив ей руку на плечо, он добавил:
– Нам здорово повезло с тобой, Ника. Я правильно запомнил твоё имя? Захвати с собой корзину еды наверх – терпеть не могу сновать туда-сюда в суете, когда нужного нет под рукой.
Вернув кинжал обратно в ножны и придерживая другой рукой клинок у бедра, виконт твёрдой, уверенной походкой удалился. Ника же некоторое время смотрела ему вслед, удивляясь прыгучести и мощи поступи, с которой так недавно, казалось бы, безнадёжно больной, передвигается.
Набрав с помощью заискивающе заглядывающего ей в рот повара снеди в корзину, девушка поднялась на верх. У самых дверей комнаты, прямо на плитах пола, опершись спиной на стену, ожидала Гунилла, плетя что-то из разноцветных тряпочек и ремешков.
– Ты голодная? – спросила у неё Ника. – Я тут еды принесла, кучу. Мясо, вино.
– Мясо я не ем. Долго объяснять… Но от вина не откажусь, – согласилась знахарка.
Она долго и медленно ела, макая хлеб в чашку с вином и тщательно пережёвывая получившуюся тюрю.
– Спасибо тебе большое, Гунилла, – поблагодарила её Ника. – Что бы я без тебя делала? И вообще все мы. Тот же виконт... Мелисса лишила бы его мозга и управляла бы им как младенцем. Вот ужас-то!
– Мальчишке никогда не везло на женщин, – прошамкала Гунилла, допивая свою кашу. – Это точно.
– У него были женщины? А ты можешь мне рассказать? Просто, интересно… – замялась Ника, поймав хитрый взгляд знахарки.
– Интересовалась лиса курицей… Как же, знаю, – усмехнулась она.
– Да я не в этом смысле, – окончательно смутилась Ника. – Просто я ведь ничего тут не знаю, помнишь?
– Ладно, не красней, – подбодрила Гунилла. – Каждой было бы лестно так общаться с ним, а ты даже греешь ему постель. Знахарка отложила еду и опять принялась за своё плетение. – Мальчишка был женат, но об этом не принято говорить.
– А что случилось? – подалась вперёд Ника.
– Ведьма, – отрезала знахарка. – Детей губила, застукали как у них кровь цедила. Этот вот церковник и застукал её тогда.
– И что?
– Знамо дело что. Сожгли проклятую.
– Ох, – дёрнулась Ника. – А виконт что?
– Знамо дело что. Ничто. В голову ему не залезешь, а так живёт, вроде... Уж как она его проклинала перед гибелью. Сказала с того света достанет, жизни не даст...
Гунилла, отложила плетение и задымила своей трубкой, подкурив от чадящего огонька осветительной плошки.
– А он что?
– Да что ты заладила – «что, что»? Ни что. Вон, жениться больше не хочет, хотя уже с самого двора к нему приезжают. Хотя видишь, какие приезжают? Не хуже первой. Видно, ему так на судьбе написано. Её бы конечно, с огнем допросить, много чего интересного бы сказала.
– А ты Гунилла, когда меня первый раз увидела – не удивилась. Ты таких как я уже встречала, сознавайся!
– Конечно встречала, чего тут сознаваться. Я всяких видела… Просто всех не разберёшь, каждый на свой лад.
– А как это всё работает, ты понимаешь? – взбудораженная Ника вскочила на ноги, чувствуя, что ответ где-то рядом.
– Немного понимаю, немного не понимаю. Больше не понимаю, конечно.