Силуэты снов (СИ)

— Мария, с ним никогда не было ничего подобного, он крепкий парень, в чем же дело? — спросил Олег растерянно после того, как мы просидели молча минут двадцать, а Юрка за это время даже не пошевелился.
Я сама была удивлена и встревожена, а услышав, как дрожит от неуверенности голос Олега, испугалась по-настоящему. Юра лежал бледный, его грудь почти не поднималась, казалось, что он вообще не дышит. Я взяла его за руку, пульс был рваный, слабый, словно у умирающего.
Неожиданно Юрка зашептал что‑то, замотал головой… Его волосы рассыпались по подушке, на лбу выступила испарина… Мы с Олегом, одновременно вскочив, бросились к нему. Он был в лихорадке и бредил, горячо шепча что‑то непонятное. Руки его стали шарить повсюду, словно он чего‑то искал…
— У него жар, — Олег потрогал лоб Юрки и даже отдёрнул руку. — Наверное, нужен врач…
— Подожди‑ка, что это он говорит…
Мы склонились к самому его лицу, но Юра неожиданно быстро успокоился, затих.
— Уже второй час, — заметил Олег. — Иди отдохни… в ту комнату, которую ты, должно быть, помнишь. Я посижу с ним.
— Ты позови меня, если что, хорошо? — я дотронулась до плеча Олега. Он накрыл мою ладонь своей и торопливо ответил:
— Конечно. Отдыхай.
Я прошла в свою комнату. Я была неправа. В моей комнате осталось все, как было. Даже ящики, в которых я рылась в поисках вещей, нужных мне для побега, были в том же положении, в котором я их оставила. И мои настольные часы с маятником по‑прежнему стояли на своём месте.
Я с размаху прыгнула на кровать, закрыла глаза и, не сопротивляясь навалившейся усталости, погрузилась в сон.
Почти сразу же я поняла, что кто‑то пытается за мной подсмотреть. Ещё не разглядев гостя, я знала, что это Марсен. А увидев его, я поняла, где он находится: он был в овраге, рядом с обнаруженной мной дверью.
— Рэста, наконец я смог тебя найти… Но, черт возьми, уже поздно… — Марсен был мокрый, грязный, оборванный. — Зачем ты только сбежала так не вовремя?!
— А что стряслось?
Марсен безнадёжно махнул рукой:
— Даррина добилась своего не так, так эдак… Рэста, она организовала заговор. Наёмный убийца, оказывается уже давно был подготовлен. Виллен погиб.
Вот и все. Все оказалось так просто, хотя сама я вряд ли додумалась бы сразу до верного объяснения… Марсен выглядел очень плохо. Он был расстроен и стыдился своего промаха.
— Я виноват, Рэста, я не уберёг его… Лучше тебе вернуться, иначе многим хорошим людям придёт конец.
— Я не вернусь.
— Я заставлю тебя вернуться рано или поздно. Ты дочь Варскеля, ты должна быть здесь. Я приведу тебя сюда.
— Интересно, как?
Марсен усмехнулся:
— Я вычислил тебя, твой побег и твою дверь. И уже давно. Никто не знает об этом, только я. Не бойся, никто и не узнает и дальше. Я найду тебя…
— …Мария, проснись! — Олег резко дёрнул меня за руку. Я открыла глаза, но Олег уже уходил из комнаты, бросив через плечо:
— Скорее, по‑моему ему хуже.
Я побежала в гостиную. Юрка сидел на диване, вцепившись руками в волосы.
— Он не узнает меня и говорит на незнакомом языке, — сказал Олег и, судя по голосу, он был уже на пределе.
Я села на диван вплотную к Юрке. Он качнул головой и произнёс на языке Первого мира:
— Что со мной?.. Кто мне скажет, что это такое со мной?.. Мне страшно…
Я взяла его голову в свои ладони, погладила по щеке и сказала на том же языке наивные и, в сущности, бесполезные слова:
— Все будет хорошо, поверь мне…
Он резко вскинул голову, посмотрел на меня, ничуть не удивился. Он узнал меня, и его губы дрогнули в подобии горькой улыбки:
— Зачем ты оставила меня, Рэста? И именно тогда, когда ты была мне нужна?
— Но теперь‑то я здесь, я никогда больше тебя не оставлю…
Он прерывисто вздохнул, вздрогнул, я прижала к себе его голову, и Юра тяжело и глухо разрыдался.
— Рэста… Катенька… Сестрёнка… — он мучительно старался справиться с собой, вздрагивая под моими руками, и, наконец, затих. Я продолжала гладить его встрёпанные волосы.
Прошло довольно много времени, прежде чем Юрка неуверенно отстранил меня и нервно потёр лоб. По его лицу пробегали следы противоречивых эмоций, и он не знал, с чего ему начать. Наконец, он посмотрел на меня, виновато улыбнулся и произнёс удивлённо:
 
— Никогда не думал, что это так трудно… Как ты это выдержала?
— Катька оказалась сильнее всех, кто попался ей на пути. А в тебе две равные половинки. Мне было проще.
— Это называется «проще»? — Юра покачал головой, погладил меня по руке и усмехнулся: — То, что ты нам сейчас рассказала, называется «проще»?
— Не надо, Юрочка. Теперь больше нет нужды в рассказах, я надеюсь?
Он кивнул и, резко притянув меня к себе, обнял властно и нежно. Я уткнулась лицом в его шею и закрыла глаза. Неожиданное полное облегчение показалось мне в первый момент чем‑то незаслуженным, даже украденным. Я не ждала этого, и внезапно свалившееся на меня счастье показалось мне несправедливым. Было страшно, что тот, кто разрешил мне быть сегодня счастливой, одумается, и вернёт все обратно. Но минуты шли, а я все чувствовала себя в родных надёжных руках, и знала, что я теперь понята и прощена за все.
— Все это очень умилительно, но мне уже надоело смотреть на ваши воркования. К тому же я ни слова не понял. Невежливо болтать на языке, который никто кроме вас не понимает, — раздался голос Олега. — Может быть, я излишне самоуверен, но мне представляется, что я имею право получить объяснения.
— Я все тебе объясню, — отозвался Юра. — Обязательно. А сейчас я только могу тебе сказать одно: это — Катя. И твоё мнение по этому вопросу меня не интересует, потому что я знаю правду. Поэтому ты своё мнение держи при себе. А за любую обиду, которую ты ей причинишь, я тебя просто убью.
— Юрка, что ты несёшь?! — оскорбился Олег. Он возмущённо пожал плечами и отвернулся от нас к окну, за которым ужа начинал заниматься рассвет.
— Правда, Юра, ты перегнул, — я высвободилась из рук брата.
— В данном случае я как раз сказал то, что думаю, — возразил Юра. — И я ещё очень мягко выразился. Мы все время жестоко ошибались на твой счёт — и с этим пора кончать. Я‑то виноват куда больше, чем Олег. Я должен был просто выслушать тебя, и не пытаться ни перетянуть тебя на свою сторону, ни тем более предлагать тебе выполнять работу Извекова…
Я зажала Юрке рот ладонью, но было поздно. Олег метнулся от окна к нам и с нарочитым спокойствием процедил:
— Что‑что? Ты что, Орешин, заговариваешься?
— Проговариваюсь, — сокрушённо отозвался Юра. — Катя!
— Да, Юрка?
— Оставь нас, пожалуйста, на часок‑два.
— Только если ты мне поклянёшься, что будешь осторожен, — ответила я ему на языке Первого мира. — Если сможешь придержать в себе Виллена.
— Клянусь, — коротко отозвался Юра.
Я вышла из гостиной, оставив их вдвоём. Конечно, Юра умён и достаточно проницателен, он не позволит Виллену встревать в разговор. Конечно, он расскажет все, что сможет, о себе‑Юрии и о себе‑Виллене. И обо мне. Я примерно представляла, что это будет за разговор. Вряд ли он мог понравиться Олегу, и я не была до конца уверена в будущем их прежней дружбы.
Ведь, в сущности, это Виллен распоряжался направлениями работы Даррины. Желание одной половины сознания убить носителя другой половины — парадоксально, но оно всего лишь внесёт некоторую сложность в примирение Юрия с Вилленом в самом себе. И совсем другое дело — Рай в Сылве и использование Извекова.
Более того, я была уверена, что, если бы Виллен знал, кто есть Катя Орешина, он принялся бы за ускорение «путешествия» её сознания по аналогам ради преображения Рэсты. Виллен уничтожил бы Катю ещё быстрее, чем это получилось у Валерия, несмотря на то, что в конечном итоге он наживёт смертельного врага не только на стороне, но и в самом себе. Виллена вообще не интересовали родственные узы и взаимоотношения своих и чужих аналогов, потому что таков уж был Виллен — человек с целями совсем другого порядка. Он не знал души Юрия, и не обязан был оглядываться на неё. Теперь же мой брат должен будет свыкнуться со своим постоянным раздвоением, и насколько он сможет примирить две своих души — от этого зависит вся его жизнь. И без меня он вряд ли с этим справится.