Моя страна - прежде всего! (СИ)
Тут Александр непроизвольно открыл рот от удивления.
«Какой ещё водитель? Какое крипо? У меня что, галлюцинации?»
Внезапно в его голове словно открылась потайная комната, в которой скрывалась часть информации и он, ошеломлённо уставившись на плакат но, не видя его, начал понимать что случилось.
Его зовут Александр Самсонов, и он же Дитрих Краузе, служит в берлинской полиции порядка в звании обермейстера. Они с этим Гюнтером друзья детства, росли в соседних домах, играли и учились. Тот умудрился поступить в элитную часть СС, в охрану фюрера, побывал на фронте в Польше, получил «Железный Крест 2 класса» за подвиг на поле боя. Да и выглядел он весьма колоритно, высокий, мощный, голубоглазый, гроза девичьих сердец… В отличие от него, внешность Дитриха была намного скромнее, ростом он не блистал, да и с историей семьи у него было не всё гладко, так что стать сослуживцем друга ему не светило. Поэтому он, скрепя сердце, поступил в полицию, тоже нужное дело. Несмотря на это, Гюнтер не зазнался и в свободное от службы время они гуляли по городу, общались, пили пиво.
Не меньший шок вызвала дата на календаре, который висел на стене над столом — 6 апреля 1940 года! Как?? Каким образом он, вместо того чтобы умереть или хотя бы оказаться в обычной больнице своего времени, оказался на семьдесят с лишним лет назад? Он что, вселился в тело какого-то фашиста? Что за чушь! Он, бывало, читал разные книжки про попаданцев, но самому оказаться одним из них..
«И что теперь делать? Всего год до нападения на Россию… То есть, СССР. Надо как-то сообщить нашим… Или сбежать в Америку? Да ну, нафиг. Так, стоп! Что-то я разогнался… Прежде всего, надо выжить и слинять отсюда, пока меня не раскрыли знакомые по службе или родные этого полицая. Хоть я и знаю всё, что знал этот чёртов Дитрих, всё равно слишком опасно… Кстати, этот мой «друг» Гюнтер жив или в отличие от меня, ему не повезло в аварии? Если первое, то встречаться с ним не стоит, он быстро заметит странности друга детства. Надо собрать все силы, одеться и тихо покинуть это больничное царство..» — наметив первичный план Александр начал его выполнять, осторожно опустив ноги на пол.
К сожалению, правильно говорится — «Если хочешь насмешить Бога, расскажи ему о своих планах». Так и в этот раз, едва он нашёл тапки рядом с кроватью, тихо открылась дверь и в палату вошла совсем молодая медсестра в переднике и шапочке с красным крестом. Она тут же увидела его и ахнув, подошла к кровати и чуть ли не насильно уложила его обратно.
— Герр Краузе, я очень рада что вы, наконец, очнулись, но вставать вам ещё рано, лежите, я позову доктора.
— Я только в туалет хотел сходить, — с сожалением проговорил раздосадованный Александр. «Дёрнула же тебя нелёгкая припереться ко мне именно сейчас..» — раздражённо подумал он.
Медсестра подавила улыбку и, вытащив из-под кровати больничную утку, сказала:
— Вот сюда вы можете сделать всё, что вам надо, герр Краузе… — пытаясь сохранить серьёзность, она слегка отвернулась.
«Ну конечно, тебе смешно, дурочка, представлять как я наполняю эту посудину» — злясь, подумал Александр. Но раз уж она здесь, надо узнать кое-что..
— Скажите, мм..
— Извините, я не представилась, меня зовут Лаура.
— Очень приятно, Лаура, как зовут меня, вы уже знаете. Скажите, пожалуйста, мой друг, Гюнтер Шольке, жив? — с замиранием сердца спросил Саша.
Лаура, при упоминании Гюнтера радостно улыбнулась и прощебетала:
— Да, конечно, он уже пришёл в себя и находится в своей палате. У него состояние намного лучше и я сейчас позову его. Хотите? Уверена, он будут очень рад узнать, что вы очнулись.
«Вот это мне как раз и не нужно. Чёрт, надо срочно уходить отсюда иначе могут быть проблемы и не маленькие» — подумал он.
— Нет, спасибо, Лаура, я потом зайду к нему, как только слегка окрепну. А сейчас, если вы не возражаете, я бы хотел остаться один. Хорошо?
— Да, герр Краузе, я понимаю… Ой, вот и доктор Венцель пришёл! — она обернулась к двери палаты, в которую только что вошёл мужчина в белом халате.
Ему было, на взгляд Александра, лет 40. Коротко постриженные волосы, монументальный нос, пронзительные карие глаза, которые внимательно смотрели на него. Из кармана халата свешивался стетоскоп. Он подошёл ближе, подтянул к себе стул и, усевшись, уставился на него.
— Здравствуйте, молодой человек! Меня зовут Венцель, Курт Венцель. А вы — герр Краузе, верно? — его глаза с любопытством смотрели на Александра. Казалось, он думал, что Саша скрывает какую-то тайну и ему не терпелось разгадать её.
— Как себя чувствуете? Ничего не болит? Голова не кружится?
— Всё хорошо, доктор, можно и выписывать. Пора на службу, хватит бока отлёживать… — усмехаясь, ответил Александр.
— Браво, герр обермейстер! — Венцель шутливо захлопал в ладоши. — Похвальное рвение. Но когда выписывать, тут решаю только я. И, на мой взгляд, вам ещё явно рановато на службу. Так что придётся вам продолжить пользоваться нашим гостеприимством, герр Краузе, — решительно закончил доктор.
— Кстати, Лаура, тебе не пора навестить других пациентов? — обернувшись к медсестре, спросил Венцель.
— Ой, и правда… Извините, доктор, я уже бегу.
Она развернулась и быстро покинула палату. Доктор лишь развёл руками:
— Что поделаешь, совсем молодая ещё, только недавно приняли на работу… — Тут он наклонился к Александру, и понизив голос, спросил:
— Герр Краузе, вы ничего не хотите мне рассказать? — и заговорщицки подмигнул.
Александр едва удержался, чтобы не вздрогнуть.
«Что он имеет в виду? Неужели меня как-то уже раскрыли? Но как? И почему нет гестапо?»
— Рассказать что? — сделав непонимающее лицо, спросил он. При этом постаравшись придать голосу самые удивлённые интонации.
— Хм… Вы ничего не находите странного в своём выздоровлении? — с любопытством спросил доктор. Он с интересом осматривал Александра, словно пытаясь найти то, что от него усиленно стараются спрятать.
— Хорошо, не буду вас мучить и спрошу прямо: откуда у вас такая необычная регенерация организма? Знаете, я не первый год встречаюсь с пострадавшими в автомобильных авариях и второй раз за день вижу, чтобы человек так быстро шёл на поправку. По всем канонам медицины вы должны лежать либо без сознания или еле двигаться, не говоря уже о гематомах на теле… А вы уже встали и даже, видимо, променад хотите сделать. Понимаете, я просто ошеломлён… Кстати, в детстве или в подростковом возрасте у вас раны заживали так же быстро?
— Вроде бы нет… Хотя, знаете, иногда я сам удивлялся, что порезы или лёгкие раны быстро проходили, но не придавал этому значения. — Осторожно ответил Александр. Сначала он хотел сказать правду, но потом подумал, что неизвестно почему именно сегодня появившийся дар ещё больше заинтересует любопытного доктора. — Ну, раз я почти здоров, почему вы не хотите меня выписывать, доктор? Я же вам говорил, служба не ждёт, я горю желанием приступить к работе.
Доктор лишь самодовольно рассмеялся.
— Успокойтесь, герр Краузе. Вам некуда торопиться, я уже разговаривал с вашим начальством и убедил их позволить вам задержаться в нашем заведении. Они согласились некоторое время обойтись без ваших услуг, зато теперь вы сможете принести пользу нашей медицине. А всё время, что вы пробудете у нас, будет, разумеется, оплачено. Так что, наслаждайтесь вашим, так сказать, внеочередным отпуском! — усмехнулся Венцель.
Смутное подозрение осенило Александра.
— Подождите! Вы что, хотите меня тут изучать как лабораторную крысу? — с подозрением спросил он.
— Какое некорректное сравнение, герр Краузе! — с показным негодованием воскликнул доктор. — Просто несколько дней медицинских исследований… Уверяю вас, это не больно и принесёт неоценимую помощь Рейху.
Александр, не находя слов от возмущения, молча смотрел на Венцеля.
«Да в гробу я видал ваш чёртов рейх… Ах ты, проклятая клистирная трубка, придушить бы тебя твоим же стетоскопом, исследователь хренов! Уже и с моим начальством подсуетился, скотина! Вмазать бы тебе, чтобы улетел далеко и надолго… Нет, надо точно валить отсюда, читал я о фашистских докторах, один Менгеле чего стоит, да и этот, похоже, не сильно от него отличается..»