Территория пунктира (СИ)

В зал вошла Александра Николаевна. Не глядя на нас, она проследовала к стойке и начала перебирать книги.
— Потом договорим, — шепнул Шешель.
С улицы долетел звук лопнувшего дерева, и следом раздалось протяжное конское ржание. Я приподнялся и выглянул в окно. Прямо под нами на мостовой столкнулись две пролётки. Лошади запутались в постромках, извозчики взматерились, а один из пассажиров что-то кричал, потрясая кулаком. На тротуаре сбивались в кучку зеваки, подбежал будочник. Никто в библиотеке на происшествие не отреагировал, как будто ничего не случилось. Привыкли. События в Состоянии повторялись ежедневно, и только для меня одного они пока ещё были в диковинку.
  
Глава 17
 
Состояние: Санкт-Петербург, 2 ноября 1833 года
 
Понять мир, в который я попал, было сложно, слишком он оказался не однозначный и путанный, но книги и беседы с Шешелем помогли привести полученные знания в порядок. Почти каждый вечер после занятий, мы с сербом ходили в кофейню на соседней улице. Пирогов там не подавали, зато варили превосходный кофе. Кофейня называлась «Брюссель», держала его пышнотелая женщина в забавном кружевном чепчике, повторявшая при каждой встрече:
— А вот пожалуйте кофейку-с! — и кланялась.
Мы садились за столик ближе к задней стене, и часов до восьми вели разговоры. Главный тезис, который пытался привить мне Слободан, звучал так: Время не имеет значения. Я уже слышал его в процедурной. Господин Штейн, позвякивая ключами над моим ухом, многократно повторял то же самое. Но тогда я не предполагал, что это основа всего того, что отныне меня окружало и будет окружать до конца жизни. А жизнь, со слов Шешеля, была не безгранична.
Не безгранична, но интересна.
Вообще, этот мир не имел никакого отношения к тому, что придумали писатели-фантасты. Все те сюжеты о том, как тот попал в этого, и тут как понеслось, в реальности выглядели по-другому. Понятия «попаданцы» здесь не существовало в принципе, вместо него использовали более заумное «перемещённое сознание» или ПС, а людей, в которых это ПС попадало, именовали носителями. Сам процесс первичного перемещения назывался восхождением. Восхождение — это когда лишённая тела душа, мечется в потоке времени и пытается куда-то приткнуться, то бишь, найти подходящего носителя. В этот момент она совершенно беззащитна — лови и делай с ней что хочешь. Этим пользовались злые пацаны из Ассоциации и добрые парни из Центра Перемещённого Сознания. Поймать все души было невозможно, но процентов тридцать захомутать удавалось. Остальные разбредались по различным эпохам и творили такие беззакония с классической историей, переделывая её в альтернативную, что мир время от времени вздрагивал. ЦПС по мере возможности боролся с альтернативщиками, кого-то включал в свои ряды, как меня, кого-то обнулял. Кому-то удавалось свалить, кое в чём разобраться и стать свободным перекупщиком.
Перекупщики это вообще отдельная каста. Их не любил никто, но без необходимости старались не трогать, ибо они были достаточно плотно встроены в поточно-временные отношения. Шешель на основе специальной теории относительности и пространства Минковского, пытался объяснить мне, как всё это работает, но после пятиминутного объяснения я его проклял и потребовал использовать в разговоре только общеизвестные слова и значения.
— Ты не понимаешь, — Шешель постучал костяшками по столу. — Это же теоретическая физика! Основа основ! Эйнштейн, Иоффе, Нильс Бор, Ландау…
— Ещё кофейку-с? — отозвалась на стук хозяйка.
— Нет, не надо. Хотя, давайте, — Слободан вновь постучал костяшками. — Свободные перекупщики это как связка между всеми нами. Представляешь, они каким-то образом умудрились приспособиться не взрываться от переизбытка энергии, а перерабатывать её в себе и извлекать марморис. Это самое дорогое вещество, которое существует в природе. Именно марморис служит базой для создания Основателя. Если удастся заполучить хотя бы немного…
Он замолчал.
— И? — не выдержал я. — Что случится, если удастся заполучить хотя бы немного?
 
— Как минимум ты сможешь стать настройщиком в каком-нибудь захудалом Состоянии.
— А что, кроме нашего есть другие?
Шешель усмехнулся.
— А ты как думал?
Вообще-то я об этом не думал. Штейн упоминал два Состояния: то, в котором мы находимся, и Вавилонское. Вавилонское разрушено, осталось Петербуржское. Ну, может быть, где-то существовало Состояние Ассоциации. Должны же они использовать нечто подобное хотя бы для отдыха и в качестве базы. Но оказалось что Состояний, принадлежащих только одному ЦПС не менее двадцати.
Главная задача Состояний заключалась в контроле временного потока и отслеживании исторических изменений. Они стояли вдоль Излома на расстоянии до трёхсот лет друг от друга и назывались по городам, в которых были закольцованы. Петербуржское Состояние считалось наиболее крупным. По сути, это был штаб ЦПС. Возглавлял его в качестве старшего куратора господин Мартин Штейн. Его первый помощник господин Файгман руководил работой отдела калибровки и отслеживал все перемещения в радиусе действия Состояния. Александра Николаевна, моя милая недоброжелательница, отвечала за подготовку оперативного состава и рекрутов. Но занималась этим не постоянно. Часто её замещала женщина лет сорока, в пенсне и по характеру более приятная. Звали её миссис Дженни Флетчер.
Был ещё один человек, на которого стоило обратить внимание. В Состоянии он появлялся редко, потому что почти всё время находился на перемещениях. Фамилия его звучала на итальянский манер: дель Соро. Перед этим надо было обязательно добавить — благочестивый. Знакомое звучание, надо порыться на досуге в учебниках. Говоря об этом человеке, Шешель оглянулся и перешёл на шёпот.
— Он может быть где угодно и в ком угодно. Его задача осуществлять надзор за сотрудниками ЦПС, выявлять неблагонадёжных и предавать их наказанию. Будь с ним осторожен.
— НКВДешник что ли? — спросил я.
— НКВД ваше тут даже не пляшет. Бери выше — Святая инквизиция!
Точно. Я вспомнил имя. Франческо дель Соро, великий инквизитор Европы, молот еретиков, отправивший на костёр тысячи людей. Здесь он тоже этим занимается? Не хотелось бы уйти в небо дымом.
Шешель посмотрел на меня более внимательно.
— Возможно, это ты и есть. А я распинаюсь…
— Ерунда.
— Вот-вот, именно так бы он и ответил. И отправил бы меня в процедурную.
Мы рассмеялись так громко, что хозяйка, разливая кофе, пролила немного на скатерть.
— Кстати, а что есть Излом?
Шешель откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди.
— В общих чертах, это некая пропасть или трещина во времени, благодаря которой появилась возможность перемещения сознания в пространстве. Что из себя это представляет в реальности, не спрашивай, я там не был и ничего не видел. Спроси Штейна, если он сочтёт нужным — расскажет.
Дни мои проходили однообразно. Утром подъём, завтрак, библиотека. Александра Николаевна встречала меня недобрым взглядом, выдавала книги и до вечера делала вид, что мы незнакомы. Я пытался задавать ей вопросы, но она отделывалась дежурными фразами, хотя на вопросы других восходящих отвечала охотно и подробно. В конце концов, я перестал спрашивать её о чём-либо. Не ставит штрафных балов — и ладно.
Книги, которые я получал, в основном являлись летописями, историческими трактатами и отчётами оперативников ЦПС, в которых они описывали события минувших дней и указывали на ошибки и искажения историков прошлого. Эти оперативники проживали целые человеческие жизни, становясь современниками событий, и описывали их как свои воспоминания. Кто-то становился королевским фаворитом, кто-то полководцем. Я попросил почитать что-нибудь из жизни Нерона. Александра Николаевна принесла пухлую тетрадь.
— Будьте осторожнее, — сухо произнесла она. — Это единственный экземпляр.
— Я же не печку собираюсь им растапливать, — огрызнулся я.