Музыка Имматериума (СИ)

— Что ж, удачи, Тер, надеюсь тебя увидеть, — попрощался Максимус.
И направились мы на Гнев. В шатле Кристина коробку расковыряла, и извлекла из неё большеголового котёнка ярко-оранжевого цвета с васильковыми глазами. Сия животина эманировала в свете и ветре весьма интенсивно, так что на ангарной палубе Гнева аж обезьянус высунул физиономию из ежевики, как и его подруга. Впрочем, поглазев на котёнка и поплюмкав губами, джокаэро сменил фокус внимания на меня, накидав мыслеобразов на тему “щаз бабу мою заберут”. Не успел я понять, как, что, чего и куда, как взревела корабельная тревога, обезьянус довольно ухмыльнулся, скрылся в своей космической ежевике и улетел. Вернуться не обещал, но вернется, никуда не денется, заключил я, пытаясь вывести состояние экипажа на Гневе из “пожара в борделе во время наводнения”.
Учитывая, что немаленький сюрреалистичный корабль джокаэро вывалился в материум в сотнях метров от Гнева, осудить тревогу и панику я не могу, но бардак — это уж точно не дело.
Кристина, тем временем, прихватила кошатину и, после разрешения, скрылась в направлении наших апартаментов.
Я же только-только наладил воксом подобие порядка среди офицеров на судне (даже тревогу отменили, милые люди), ну и думал, идти ли мне в апартаменты или в музыкальную, как ежевика обезьянуса шмякнулась неподалёку от меня. И из неё разносились довольно воинственные мыслеобразы обезьянуса, на тему “баба с возу — джокаэро легче” и “ух как мы всем вражинам неотвратимо ввалим!”
На сие я внутренне улыбнулся, но постарался не обижать примата, отмыслеэмоционировав: “Ввалим, ввалим. Чтоб мы, и не ввалили?”
Впрочем, видимо, улыбку я спрятал не до конца, так что в ответ появился эквивалент бурка “жди!”
Заинтересованный я подождал, ну и был немало изумлён видом обезьянуса, выковарившегося из ежевики. На нём был боевой костюм, несколько меньше дредноута, но… чертовски эргономичный, с высочайшей степенью свободы, что продемонстрировал обезьянус. Не закрытый, скорее экзоскелет, защитные функции на котором выполняли пустотные (или варп знает какие щиты). С кучей оружия, весьма такой суровый и внушающий на вид доспех.
И морда джокаэро была пафосна, надута и с задранным носом.
Я резонно заинтересовался, а что может сей агрегат, предложив спарринг. К счастью, принцип “проверить функционал, не вредя друг другу” обезьянус прекрасно понял и согласился.
Гнев, тем временем, вошёл в имматериум, а я собирал выбитые зубы сломанными руками. Фигурально выражаясь, конечно, но обезянус реально жёг.
За дюжину часов спаррингов (аж Кристина с котофеем пришла, узнать, что это я тут делаю), обезьянус пяток раз сыграл мной в инквизитор-бол. После чего поочерёдно ввалил преторианцам и огринам, потом их парам, тройкам… а на закуску выписал люлей и нараздавал лещей всем моим телохранителям и с задранным носом удалился ежевику, пригрозив обо мне “позаботиться”.
Самое забавное, что, похоже, доспех джокаэро был этаким аналогом моего — клинки из полей, правда, не две пары, а четыре, на каждую руку. Пара рельсотронов, пара волкитных излучателей и один то ли просто электроразрядник, то ли многофункциональный ЭМ-генератор, венчающий хвост.
При этом, был примат запредельно быстр, поля его банально не пробивались имеющимся у нас оружием, ну и на лишние механодендриты у преторианцев джокаэро клал вприсядку. Клал он и самих преторианцев, штабелем. Хорошо хоть починил покорёженное, как телохранителям, так и мне.
Впрочем, отскоблив осколки своего мнения о себе, как серьёзном воене, я попёрся к обезьянусу, на тему узнать ТТХ его брони.
Ну и, в целом, вышло весьма страшновато, с одной стороны, но не столь имбалансно — с другой. Машинерию сего костюма, запредельную скорость, силу, щиты, не хуже корабельных, поддерживали аккумуляторы. И заряжались эти чудовищные агрегаты дюжину часов (примерно, насколько я понял) ну и столько же обеспечивали функционал.
А страшновато мне стало от того, что генератор ежевики, судя по всему, выдавал энергии раз в пять поболее, нежели реактор имперского линкора. И всё это на доспех…
 
Впрочем, не моё, так что нечего жалеть. Да и раскулачивать джокаэро на технологии — дело, конечно, благое. Вот только они в девяносто девяти процентах случаев делают всё то же, что шестерёнки, только на запредельном по точности и технологичности уровне, за счёт взаимодействия со светом и ветром. Такому не научишь, чисто особенность вида, насколько я понимал природу способностей джокаэро. Собственно, согласно мыслеобразам “старика”-примата, поставившего мне сопроцессор, человеки родного Мира обезьянусов также не могли “в технику” на их уровне.
В общем, иногда я, причём в компании всех телохранителей, с обезьянусом спарринговал. Не ради победы, тут, собственно, выходило, что нанести вред примату просто невозможно — слишком мощные щиты, слишком прочный и энергообеспеченный экзоскелет. Скорее, как отработка командных взаимодействий с телохранителями. Заодно не неуязвим обезянус оказался, как он по секрету сам признал. Та же мельта выжжет его щиты за полчаса непрерывного воздействия. Чудовищно долго, но выпускать джокаэро против орд врагов, самим покуривая в теньке — не выйдет. Вообще, насколько я понял, природа щитов моего пустотного щита и обезянусов весьма схожа, в плане режима работы и энергопотребления уж точно. Только генератор на корабле помощнее колдунского в моём, соответственно, при мощности в разы выше, зарядка занимает время в два раза меньше.
Кристина же налаживала взаимоотношения с котёнком, причём весьма быстро наладила — я опасался, что её природа будет в этом препятствовать, но нет, импринтинг на хозяйку произошёл чуть ли не быстрее, чем должно быть, судя по инструкции.
Правда, усиления толкового джиринкс тереньтетке не дал: взаимодействие с варпом у неё и так было на голову выше псайкеров, ну а “психический откат” для демона, пусть и изменённой природы — не более чем теория, что “так у некоторых бывает”.
С другой стороны, кот оказался весьма полезен Кристине в плане досуга — уж слишком тереньтетка была на меня завязана, старалась быть всё время рядом. Что вроде и неплохо, но пара-тройка часов в день, потраченных на котофея, ей точно пойдут на пользу.
И добрались мы, уже во второй раз, до Бакки. Амбиция, нужно отметить, была уже фактически готова, оставались мелкие доработки и набор экипажа, чего Эльдинг, как понятно, делать не стал, оставив это капитану.
Кстати, довольно любопытным оказался факт, что в тяжёлых башнях в носовой части судна поселились не лансы, как предполагалось изначально, а плазменные орудия, как и в бортовых батареях.
— Лансы, поставленные с Титанус Прайм, имели массу мелких, но неприятных дефектов, Терентий, — объяснил переделку Эльдинг. — Минимум несколько лет шёл бы постоянный ремонт, сниженная мощность, отказы. А тут подвернулась возможность поставить две лёгкие плазменные мортиры с переоборудованной на тяжёлый вариант звёздной базы. Надежные, практически не использованные за всё время эксплуатации. Это лучше предполагаемых лансов, а дополнительный плазменный генератор судна даёт избыточные мощности, которые и пошли на питание мортир, — заключил артизан.
— Не могу не согласиться, Терентий, — довольно покивал Франциск. — Даже легкие мортиры — прерогатива редких линкоров и звёздных баз. А сниженная точность с лихвой компенсируется скорострельностью и площадью поражения, — радовался он.
Ну и славно, заключил я. От чего у моих вражин будет подгорать — не столь принципиально, а у плазмы, в смысле подпаливания подгораемого, есть свой, непередаваемый пшик.
 
И началась весьма маетная суета с донабором экипажа, перетаскиванием ненужного и бесполезного с Гнева на новый корабль. И, помимо всяких глупостей, было одно архиважное дело.
А именно, перетаскивание моей прррелести из Гнева в специально созданную на Амбиции музыкальную залу. Причём, я так и не добился от заговорщиков Эльдинга и Франциска, кто из них это учудил (в свете и ветре выходило, что виновны были оба, паразиты), кто создал панорамный сегментный иллюминатор, со сдвижными, сегментными же бронещитами.