Мир клятв и королей

Магия Пайпер не помогала ей отличать правду от лжи или понимать, когда человек уклоняется от прямого ответа, но все же позволила понять, что исходящая от демоницы сила не была столь сокрушительной, как сила чудовищ, выследивших Эйса. В конце концов, она была обычным перевертышем и не была способна на большее, чем изменение облика. Но Пайпер помнила, как дядя Джон рассказал ей об ее отце: он столкнулся с перевертышем, который принял облик Предателя и поведал о его возвращении. Он показал ему сальваторов, проникнув в его разум, что было невозможно для обычного перевертыша.
– Назови мне свое имя, – наконец сказала Пайпер. Она сложила руки на груди.
– Меня зовут… – воодушевленно начала демоница, но господин Илир, ударив ладонью по столу, перебил ее:
– Минуточку! Я не хочу знать твоего настоящего имени… Готово, – громко добавил господин Илир, начертив в воздухе несколько магических знаков. – Я окружил себя барьером и ничего не услышу. Но дайте мне знать своей магией или каким-нибудь другим жестом, когда закончите, чтобы я снял барьер.
Демоница торопливо кивнула и, сделав шаг вперед, произнесла:
– Меня зовут Хебраска.
– Хорошо. Итак, Хебраска…
Тихий голос, до безобразия похожий на голос Гилберта, утверждал, что с темными созданиями не стоит церемониться. Темные создания родились по воле Ночи из хаоса, и в хаос их стоит отправить, уничтожив при первой же возможности. Ждать, когда они докажут свою независимость или преданность кому-либо, опасно. Уничтожить их нужно сейчас, пока есть шанс, пока не стало слишком поздно.
В этот момент сила и власть, которой обладала Пайпер, показались ей злом. Трудно было представить, что когда-то Йоннет, получив такую же власть, не воспользовалась ею. Она была Первой из всех сальваторов, Первой в Сигриде, и никто не мог с ней сравниться. А демоница, умеющая менять облики… Страшно представить, что произошло бы, не будь Йоннет настолько предана делу сальваторов.
«Чем ты хуже?» – пронеслось в голове Пайпер.
Вопрос совершенно простой, заданный одновременно своим и чужим голосом, но вместе с тем пугающий своей смелостью.
Чем она хуже Йоннет, почему опасается власти в своих руках? Чем хуже Йоннет, если, став Первой из сальваторов в этом мире и Первой из их нового поколения, считает, что Сила – нечто такое, что позволит ей исказить принципы сальваторов?
«А принципов-то и нет», – с ядовитой усмешкой подумала Пайпер.
О сальваторах она знает только то, что ей рассказали сигридцы. И если бы у Арне было чуть больше времени, а Лерайе не спала глубоко внутри нее, у Пайпер, возможно, была бы иная точка зрения насчет сальваторов. Не спасители, которым досталась великая сила, но и не бездушные марионетки.
– Хебраска, – поразившись дрожи в собственном голосе, обратилась к ней Пайпер, – покажи мне Йоннет.
Демоница не колебалась и даже не задавала вопросов, но сомнение, промелькнувшее в ее красно-черных глазах, заставило Пайпер задуматься: не перегибает ли она палку? Может, слова демоницы и не такие убедительные, да и доказательств, кроме кристалла, пока нет, но принять облик человека, который, по ее заверениям, был ей другом…
Фигура демоницы скрылась в клубах тумана. Сквозь него Пайпер видела, как фигура вытягивается и становится почти того же роста, как и она сама; как исчезают рога и волосы, раньше черные и очень длинные, светлеют и укорачиваются. Клубы тумана рассеялись, и взору Пайпер во всех деталях открылся новый облик: янтарные глаза, россыпь веснушек на лице, тонкие пальцы, унизанные драгоценными кольцами, и в левом ухе – золотая серьга с маленьким прозрачным вытянутым кристаллом, висящим на крохотной золотой цепочке. Рыжие волосы не ниже лопаток сплетены в аккуратные французские косы. Алый камзол с золотой вышивкой на рукавах и блестящими золочеными пуговицами, темные брюки и высокие черные сапоги, начищенные до блеска.
 
– Это Йоннет, – произнесла демоница не своим голосом, более высоким и звонким, в котором Пайпер удивительным образом ощущала отголоски Силы. – Такой я ее помню.
– А она могла измениться? – осторожно уточнила Пайпер.
– Могла, – подтвердила демоница. – Мы с ней расстались еще до Вторжения.
Йоннет выглядела не старше ее – наверняка сказался тот факт, что сальватором она стала в юности и с тех пор не постарела ни на день.
Но было странно и пугающе смотреть на девушку перед собой, такую молодую и невероятно красивую, зная, что она погибла в результате Вторжения. И то, что Сила теперь живет внутри Пайпер, подтверждает, что Йоннет больше нет и что нет никакого шанса на ее чудесное возвращение.
– Хорошо, – Пайпер нервно сглотнула, еще раз быстрым взглядом оглядев Йоннет. – А теперь… Хебраска, покажи мне Третьего.
Пайпер не знала, почему, но от появившейся после этих слов легкой улыбки демоницы ей стало не по себе – будто та ждала, когда ее попросят принять облик Третьего, и была безумно рада, что просьбу все же услышала.
Ее фигура снова погрузилась в туман. Пайпер быстро перестала узнавать очертания одежды Йоннет. Волосы стали намного короче и темнее. Фигура сузилась и вытянулась, стала такой же высокой, как и фигура Стефана. Кожа побелела, как лист бумаги. Алый камзол сменился на темно-синий, более скромный, лишенный даже ярких пуговиц; поверх него был накинут черный кожаный плащ, на поясе – ножны со сверкающей серебряной рукоятью с меча. Лицо Третьего было вытянутым, с заметно выступающими скулами, прямым носом. Голубые глаза смотрели сдержанно и спокойно. Но сережка в левом ухе никуда не делась, лишь металл сменился с золота на серебро.
Пайпер пришлось задрать голову, чтобы повнимательнее всмотреться в лицо Третьего. Она не видела признаков усталости от тяжести ноши, что была возложена на его плечи, но и безудержного огня магии, что пылал в глазах Йоннет, не было. Только спокойствие. Словно все, что произошло, происходит и будет происходить, Третий смиренно принял.
– Таким я его помню, – произнесла демоница хриплым глубоким голосом.
Лицо господина Илира, обращенное к Пайпер, выражало недовольство. Было ясно: на такое странное знакомство он не подписывался.
– Я ожидала… Большего страдания, что ли, – растерянно пробормотала Пайпер.
– Это невозможно, – ответила демоница.
– Все великаны красавцы? – попыталась отшутиться Пайпер, но очень быстро поняла, как это глупо. В парнях она не разбиралась, даже представления не имела, какие у нее понятия о красоте, да и из великанов ей встретился только Стефан. К тому же, взгляд Третьего казался не только спокойным, но и тяжелым – она заметила это только сейчас, вновь задрав голову и вглядевшись в его голубые глаза.
– Я некрасивых великанов не видела, если честно, – ответила демоница. – Но я помню такого Третьего, а не истерзанного, потому что с ним я рассталась тогда же, когда и с Йоннет.
– Таким он был до Вторжения, – заключила Пайпер. Избавиться от ощущения, что перед ней стоит настоящий Третий, а не демоница, принявшая его облик, было трудно. Пришлось сосредоточить взгляд на деталях его одежды.
– Я знаю, что надеяться опасно… Особенно мне, темному созданию, – пробормотала демоница. Ее шепот, звучащий голосом Третьего, казался слишком завораживающим. – Но я надеюсь, что если он не сгинул, то не сильно изменился.
«Возлагать надежды на Предателя вообще опасно», – мысленно отметила Пайпер. Она узнала о нем больше, чем рассчитывала, но не понимала лишь одного: кого именно он предал? Сигридцев, приведя темных созданий во время Вторжения? Или тех, кто до сих пор верил в него и его возвращение?
– Хебраска, верни свой настоящий облик.
Вместе с тем, как таял образ Третьего, исчезало недовольство с лица господина Илира. Демоница вновь предстала в облике невысокой девушки с рогами и черными склерами, и Пайпер убедилась, что это ее настоящий облик.