Мир клятв и королей

Пайпер насторожилась. Предателем люди, с которыми ее познакомил дядя Джон, называли одного из сальваторов прошлого.
Как ей рассказал дядя Джон, в Сигриде, Первом мире, полном магии и разных магических существ, было четверо сальваторов, связавших свои жизни с сакрификиумами, которые были созданы богами. Сальваторы должны были направлять сигридцев к спасению, и, кажется, у них это даже получалось. Но двести лет назад, в день Вторжения, Третий сальватор, имя которого было вычеркнуто из истории, предал миры. Никто не говорил о нем, не отвечал на вопросы Пайпер. Все называли его просто Предателем. Его не любили, его презирали, о нем не хотели говорить. Но Пайпер хотела, потому что она ничего не понимала и хотела это исправить. К тому же он был таким же, как и она, пусть и в прошлом. Если, конечно, предположить, что она и впрямь сальватор. И она хотела знать, почему Третьего вычеркнули из истории.
– Я пытался успокоить Дэниела, говорил, что Предатель давно сгинул и его больше нет, но он не верил мне. Дэниел сказал, что перевертыш поведал ему о возвращении Предателя и показал ему всех сальваторов. Дэниел утверждал, что перевертыш проник в его разум, но я знал, что это невозможно. Я искренне не понимал, почему твой отец был так напуган этой встречей, пока он не закричал о каком-то пришедшем в движение лабиринте и пробудившейся цитадели.
Пайпер поежилась. Слова казались ей слишком знакомыми, но она не могла отыскать их в памяти.
– Я хотел успокоить Дэниела. Показать, что всегда помогу ему, что он в безопасности. Но он не слушал. Твердил, что хочет забыть увиденное. Заявил, что хочет предаться Забвению.
Дядя Джон произнес это с особым оттенком грусти, который Пайпер не удалось понять до конца.
– Подготовка к Забвению обычно занимает несколько месяцев. За это время мы не раз пытались отговорить Дэниела, но он нас не слушал. За это время наши родители погибли от рук демонов. Дэниел должен был стать следующим главой Ордена, но он отказывался принимать это бремя и просил ускорить подготовку к церемонии. Я был раздавлен гибелью родителей и боялся потерять Дэниела, поэтому делал все, чтобы удержать его рядом с собой. Мы обращались к магам и целителям, но все они утверждали, что разум Дэниела не поврежден. Он полностью владел собой, а его желание предаться Забвению было искренним. Когда все приготовления были закончены, он сделал это. Предал себя Забвению и навсегда забыл о других мирах, расах, магии и демонах, угрожающих всем нам.
Дрожь стала сильнее. Отец Пайпер всегда говорил им, что нет ничего дороже семьи. Поддерживать хорошие отношения даже с самыми дальними родственниками крайне важно. Но он, столкнувшись с демоном, решил предать себя Забвению: забыть свои корни, свою семью и оставить своего брата одного в мире, полном демонов.
– У каждого реакция на Забвение разная, – продолжил дядя Джон, немного помолчав. – Дэниелу было сложно, но он все же смог привыкнуть к обычной жизни. После его ухода я не мог управлять Орденом и временно передал управление бывшему помощнику своего отца. Я следил за жизнью брата и несколько раз пытался наладить с ним отношения, но он не помнил меня. Однако мои попытки привели к тому, что некоторые его воспоминания все же пробудились. Он не помнил сигридского мира, но смог вспомнить меня. Он считал, что я уехал учиться в другой город и перестал поддерживать с ним связь после того, как наши родители погибли в автокатастрофе. Я не стал его переубеждать и позволил ему поверить, что все так и было.
– То есть все это время папа думал, что это ты бросил его? – возмущенно спросила Пайпер. – Но ведь это он предал себя Забвению!
– И это навсегда отрезало его от нашего мира. Демоны перестали обращать на него внимание, ноктисы не нападали. Он стал жить спокойно, и я решил, что так будет лучше. Я оставил его и связывался с ним лишь тогда, когда он того хотел. До рождения Лео мы не общались около пяти лет.
– Правда?
– Да. Я, конечно, приехал, но не мог остаться надолго. Дэниел обвинял меня в черствости и том, что я не хочу налаживать с ним отношения. А я всего лишь пытался защитить его от мира, который он оставил в прошлом. Меня могли выследить, о Дэниеле могли узнать. Я делал все, чтобы этого не произошло, и терпел его упреки. С твоим рождением я стал чаще появляться у вас дома. После рождения Эйса Шерая убедилась, что демоны не обращают на вас внимания. Каждый раз, когда я должен был увидеться с вами, Шерая наносила мне на кожу магические знаки, подавляющие запах моей крови. Это не позволяло демонам отыскать меня.
 
Пайпер выпрямилась и зажала ладони между коленями. Дядя Джон делал все, чтобы защитить их. Несмотря на то, что Пайпер казалось, будто они проводят вместе достаточно времени, из слов дяди становилось ясно, что это не так. Он боялся, что из-за него на них нападут, и держался на расстоянии. Иногда, конечно, появлялся, но всегда с защитными знаками. Почему-то Пайпер казалось, что магии, подавляющей запах его крови, было недостаточно. Наверняка Шерая еще ставила барьеры, накладывала дополнительные заклинания или отправляла вместе с Джонатаном какой-нибудь караул, который держался на расстоянии.
– Что бы было, если бы ты нам все рассказал? – осторожно спросила она, посмотрев на него.
– Эриам. «Открыть глаза». Кровь первых, текущая в вас, могла пробудиться, и вы бы все узнали и поняли. Но вы могли не выдержать правды и сойти с ума. Такое уже случалось. Я не хотел рисковать.
– Тогда почему я, узнавшая обо всем, не сошла с ума?
«Или все же сошла», – подумала она.
– В тебе живет Лерайе. Она дает тебе Силу, которую ты используешь, чтобы защитить себя.
– Но это невозможно с тем, кто предал себя Забвению?
Пайпер призналась себе, что после слов дяди Джона в ней затеплилась крохотная надежда – ее отец может все вспомнить и вновь стать частью сигридского мира. Да, этого не произойдет с Лео, Эйсом и их мамой, но они хотя бы будут друг у друга. У Пайпер сейчас только дядя Джон, с отношением к которому она до сих пор не определилась.
– Забвение сильнее эриама, – холодно ответил Джонатан. – Забвение – сильнейшая магия, доступная смертным. Сильнее только магия сакри, но сальваторы не считаются смертными.
– То есть? – Пайпер резко вскинула голову.
– Сальваторы выше смертных, но ниже богов, – сложив ладони и прижав их к губам, пояснил Джонатан. – Сальваторы живут дольше всех рас, но и они не бессмертны. Честно, я не знаю, сколько они живут. Трое из них погибли. Один сгинул.
– Кстати, о нем, – Пайпер поняла, что подошла к опасной теме: дядя Джон мгновенно напрягся, взгляд его темно-карих глаз стал более суровым. – Что ты знаешь о Третьем?
– Предателе, – исправил Джонатан. – Мы называем его Предателем.
– Почему не Третьим?
– Говоря о нем как о Предателе, мы имеем в виду некоего сальватора, предавшего всех, и тем самым не ворошим прошлое. К тому же, если появятся еще два сальватора, один из них станет новым Третьим. Его имя не должно ассоциироваться с Предателем.
– Но за что он был вычеркнут из истории? – не унималась Пайпер. – В чем заключалось его предательство?
– Пайпс, – его голос был совершенно серьезным, – не спрашивай об этом. Уверен, мы найдем способ объяснить тебе все, но не сейчас. Я знаю о нем мало, потому что родился в этом мире. Но есть те, кто знал Предателя лично. Они знают больше, но вряд ли согласятся поделиться воспоминаниями – слишком много боли они причиняют.
– Просто… Было бы неплохо узнать об этом, чтобы не совершать тех же ошибок.
Но Пайпер не была уверена, что говорит правду. «Ты же не веришь во все это, – сказала она себе. – Так ведь?»
– Ты обо всем узнаешь, – со вздохом повторил Джонатан, – но не сейчас. Лучше ответь мне на один вопрос.
Пайпер подняла голову и посмотрела на него.
– Ты ненавидишь меня?
Вопрос застал ее врасплох. Не то чтобы Пайпер не задумывалась об этом, но отвечать на него сейчас… Она не знала, что ей следует сказать.