Сенши Кагори (СИ)

Кагори Шика была из тех мико, которые называются Утау. Поющие. С древности мико храма Хара подбирали те звуки, которые помогали воинам переходить в Ракш. За это и за то, что женщины-мико были очень красивы, самураи Рюкю их ценили и защищали. Этот союз дал прекрасный результат в плане селекции. Но времена Рюкю прошли, теперь Окинава часть Ямато и мико Хара уже не столь закрыты. Вот одна из них и попала в клан Кагори.
Шика единственная была в одежде, пусть и ночной. Ей облачения никак не мешали. Кагори, кстати, были не первыми, кто применил Утау, но все же этих мико было банально мало, чтобы эта практика получила широкое распространение. Нужно же не просто родиться среди этих мико, нужно обладать соответствующим камоном праны.
Песня Утау сначала напоминает короткие посвисты. Это Шика втягивала воздух сквозь губы сложенные трубочкой. Если смотреть на картину праны в этот момент, то мико таким образом, как бы пробует прану, которая сложилась в помещении. Это нужно ей для того, чтобы правильно спеть.
А потом Шика негромко стала тянуть «О». Со стороны несложное действие, но для этого требуется особая дыхательная техника, чтобы делать это максимально непрерывно. Оператор праны в этот момент ощутит, как будто в комнате гуляет ветерок. Главное отличие Кагори Шики от ее сестер Утау сейчас, что она умеет выводить не только в Ракш, но и на план Тотум. План, которые был создан (или найден, тут мнения расходятся) ведьмами Европы. Песня Кагори в этом смысле, отличается тем, что ее нужно петь не только во время перехода образов на план, но и во время нахождения там. Чтобы кицунэ имели четкую нить для возвращения. Что для плана Тотум критически важно. Потому что вся опасность выхода туда в том и состоит, что очень трудно вернуться обратно в тело. А еще песня не дает потеряться чувству времени. На плане Тотум потерять счет времени очень легко. Точнее, практически невозможно не потерять.
Когда происходит переход, то песня превращается в этакий зов. Не слышно звука, но остается ощущение. Сначала тебя как будто мягко увлекает куда-то, а потом…
…Кагори Мию ничего не успела понять. Все шло так, как положено, она уже ощущала план Тотум, как ее натурально выбило обратно. Короткое ощущение падения и вот она уже открывает глаза в собственном теле. Причем… Не в сейдза, как она сидела, а лежа. Женщина повернула голову. Рядом также лежала сестра, Юмико. В груди женщины кольнуло страхом, она рывком приподнялась…
Шика лежала на спине, раскинув руки. Остальные… Их словно опрокинуло взрывом. Даже Эйку и Шихо. Но вот последняя, кстати, странно лежала, словно пыталась дотянуться до Юкио. И тут Мию приподняла брови. Тот, которого они хотели вытаскивать, сидел. Он прижал ладонь ко лбу, морщился. Но… Он явно был в сознании, это бесспорно!
— Ух ты! — это парень, видимо, оценил пейзаж.
Тут Юми ощутила, что у нее под носом что-то. Женщина коснулась пальцами над верхней губой… Кровь. То есть, перенапряжение. Кстати, у Шихо тоже самое… Да, это логично. Юми-сан именно ее готовила к себе на смену. Шихо очень чувствительная к пране и уже сейчас весьма сильна.
— Что случилось? — слабым голосом спросила Кагори Шика.
Она приподнялась. Встретилась взглядом с Мию.
— Я… Прости, кицунэ-доно! — пролепетала женщина.
— Ничего, Шика, ничего, — спокойно и негромко произнесла Мию-сан. — У нас все получилось. Точнее, я думаю, получилось больше всего именно у тебя.
— Да? — удивилась Шика.
* * *
31 августа. Инари Ширай, поместье Кагори. Позднее утро
Одним махом пара детишек вырубили большую часть Кагори. И не только Кагори. В момент, когда Юкио возвращали обратно, заволновалась Мэй. И только наличие рядом опытных ведьм (Ёси Хэруко, разумеется, подтянула свою дочь Аю Уму, мать Мэй) спасло от того, чтобы Мэй снова провалилась на план Тотум.
В общем, дети оторвались. Более-менее себя сейчас чувствовали только мужчины, как не принимавшие в этом активного участия. Точнее, до них просто не дошло. Пусть мужчины Кагори были воинами, а не кицунэ, но и из них можно вытянуть прану. Собственно, ведьмы тем и были опасны в древности. Все эти страшные истории о пропавших самураях, которых совратили оборотни, про сирен в море — они именно про это. Ведьмы опирались на то, что мужики не ощущали от красивых женщин опасности, склоняли их к соитию… И все, было ваше, стало наше. Другое дело, что мужчины на это подсаживались… Если оставались живы. А живы они оставались тогда, когда, банально, нравились коварным обольстительницам.
 
Они, те, кто остались на ногах, сидели в гостиной главного здания. Остались на ногах обе Ёси, Кагори Мию и Кагори Шихо. Еще Мураками Сидзу, эта женщина с весьма бурной судьбой, родилась даже не в клане. Но была очень сильной. Собственно, рождение сильных ведьм (и воинов) не в кланах происходило постоянно. Не так, чтобы сильно часто, но было.
Мужчины сейчас наблюдали за Мэй и Юкио. Остальных же ведьм натурально срубило. Даже дочь Юмико, Кагори Аяко, очень сильную кицунэ. Ну, она же была лидером тех, кто делал проход на план Тотум, поэтому ей и досталось больше всех. Прана Тотума действует, как алкоголь. Оттуда нужно тянуть потихоньку, как это метко было подмечено: «через соломинку».
Именно так. То есть воины кланов, ведьмы, в общем, все те, кто ходит на планы образами, после возвращения испытывают не усталость, а передозировку. Нужно время, обычно день, два, может три, чтобы часть праны естественным образом вышла, а большая часть «впиталась». И лошадиное здоровье членов кланов именно этим и обусловлено. Клановые никогда и ничем не болеют. Живут очень долго. Стареют поздно, поэтому долгое время выглядят значительно моложе своих лет. Любые раны у них заживают очень быстро. А раны, которые для хёджинов смертельные, не всегда убивают клановых. Отсюда всякие легенды, когда самураи из кланов считались колдунами, которых невозможно убить обычным оружием. Если брать Европу, то можно вспомнить всякие легенды про вампиров, оборотней. Их всех нужно было убивать особыми способами. Русские богатыри или наоборот, всякие злодейские сущности. Легенды про существ и людей с весьма неординарными способностями в части выживания, про старцев, которые живут очень долго, можно встретить в любой культуре. И все это про кланы…
— Кагори, — произнесла Ёси Хэруко, когда употребила особого отвара, на основе зеленого чая, с добавлениями некоторых растений. — Мне теперь как, под вас клан заводить?
— Хайри, скажи, а ты реально думаешь, что нам это интересно? — поморщилась Кагори Мию.
— Тогда я не знаю, что предложить, — усмехнулась старшая Ёси. — Ну, кроме того, что Мэй наверняка захочет здесь остаться.
— Мама? — несколько удивленно произнесла Ая Ума, мать Мэй. — Мэй еще шестнадцать же!
— В древние времена, Ума, — наставительно произнесла Хэрука. — Мэй бы уже второго, а то и третьего ребенка рожала.
— Хайри, Мэй ощущает себя на двенадцать, — устало заметила Кагори Мию. — Ума, твоя мама известная… шутница без тормозов. Не волнуйся, ничего такого здесь Мэй не грозит.
— Мию, кто бы говорил, — сощурилась Хэруко. — Помнится, тебя не остановило…
— Хайри, давай не при детях, — подняла руку Мию-сан. — Тем более это было так давно…
— Да, давно, — эхом откликнулась Хэруко. — Джаз, мотоциклы. Эти приемники, по которым мы слушали радио. Сейчас уже молодежь такого не поняла бы.
— Да, кто бы мог подумать, что джаз станет классикой, — откликнулась Кагори Мию.
— Старьем, Мию, старьем, — улыбнулась Хэруко. — А сколько потом наших сверстников лечили от всяких зависимостей.
— Помнится, Хайри, — ехидно произнесла Мию. — Ты не хотела быть кицунэ.
— Да, Мию, — не менее ехидно отозвалась Хэруко. — А вы, видимо, от большого желания ими стать рванули на Хоккайдо. Сколько вы прожили у нас, год?
— Но в результате-то мы нашли себе мужа, — иронично заметила Мию.
— Не нашли, а украли, — старшая Ёси вздохнула и зевнула, прикрыв рот ладонью. — Даже чай уже не спасает. Ладно. Мию.