Катастрофа в подарок (СИ)

Наверное, такое же чувство испытывал рядом с ней Лев. Невинность и внутренняя чистота — главные из причин, что притягивали к брюнетке искушенного в женщинах брата.
— С чего ты решила, что сразу же забеременела?
— Не забывай, кем я работаю. — Наталья вздернула голову и затараторила с интонацией учительницы, объясняющей новую тему: — Мы не пользовались презервативами. Процент забеременевших в первую брачную ночь равен пятидесяти. Умножь его на моё везение, и получится сто пятьдесят из ста возможных…
Байкерша оборвала Сидорову, сыплющую нелепостями статистов:
— Ты вообще встречалась с кем-нибудь раньше?
— Да, но не совсем…
Илона удивилась:
— Это как? Уж не садисты ли тебе попадались или ещё какие-нибудь извращенцы? — Она вспомнила не раз слышанную от Тани поговорку: что не дерьмо, то к нашему берегу. «Что там Лев про неё говорил, как назвал? «Катастрофа»?.. Ну неужели настолько всё плохо?»
Теперь уже раскрасневшаяся биологичка выглядела не выучившей уроки ученицей.
— Нет, не поэтому. Ещё ни один парень не произнёс убедительно три нужных слова, а без этого я не могу.
— «Я хочу тебя»?
— Нет, «я люблю тебя»! — возмущённо ответила Наташа. — Без взаимных чувств я не согласна. Конечно, попадались озабоченные дегенераты, но их признания расходились с действиями. Так продолжалось лет до двадцати, а потом всё стало намного хуже.
— Хуже? Перестали влюбляться?
Цвет лица Сидоровой приближался к спелому помидору. Она, запинаясь, пробормотала:
— Ну, одно время мне хотелось потерять девственность, чтобы не казаться белой вороной. Даже находились подходящие кандидаты для первого сексуального опыта. Но вера в чувства с первого взгляда и чистые отношения живут лишь в школьниках — со взрослыми особями намного сложнее. Узнав, что я девственница, они шарахались от меня, как от больной, обвиняя в желании выскочить за них замуж.
— Так никто никогда не признавался тебе в любви? Это так странно, ты очень привлекательная.
Полы кофты, натянутые учительницей на кулаки, трещали; большие пуговицы встали дыбом, изображая соски возбуждённой макаки.
— В трезвом виде — да, но я слишком стеснительная, чтобы принять настойчивые ухаживания, а в пьяном — чересчур агрессивна или впадаю в спячку.
Она нервно хихикнула, отгоняя внезапное видение с вовсе не хрустальным гробом и Белоснежкой внутри.
— Некрофилы к счастью не попадались. Со мной нелегко установить контакт. Домой привести никого нельзя: Надежда надёжнее цербера охраняла мою невинность. Не факт, что зять согласится содержать родительницу жены с дебильным животным в придачу. Это путаны то, что между ног называют «кормилицей», для мамы оной была надёжная перегородка.
В голову биологички всё же прорвалась фантазия: Иванов с перфоратором между ног пытается пробиться сквозь закаменевшее от времени препятствие к разврату. Стало понятно, отчего наутро болело всё тело. Как же должно быть её в этот момент колбасило, похлеще, чем в приступе эпилепсии. Ручки ножки врозь и трясущаяся голова с выпученными глазами и перекошенным ртом, бьющаяся о подушку. Она тяжело вздохнула, с сочувствием произнеся:
— Льву должно быть пришлось нелегко.
Иванова рассмеялась:
— Это я уже поняла. И что, не нашлось никого, кто до него не побоялся бы трудностей?
— Был один, что через две недели сказал «ты моя прелесть» и даже сделал попытку залезть ко мне в трусики в беседке перед домом родителей. Но его утащили друзья и накачали спиртным так, что того тошнило всю ночь. А наутро он улетел на постоянное жительство к отцу, и больше я его не видела.
Байкерша резюмировала в убедительной, как железный лом, форме:
— Любовь, вернее, желание совокупиться разбилось о расстояние.
— Да, и более я попыток не делала, решив, что всё придёт само, а нет — так и не надо. Я не первая и не последняя. Под всякую сволочь ложиться не стану… — Наталья рассмеялась и добавила: — Сволочь сама на меня улеглась…
— И даже «монашеские» одежды его не остановили.
Усмешка в зелёных глазах задела самолюбие Сидоровой.
 
— Вчера я была совершенно другой, — поспешно возразила она.
— Это я помню. А что случилось с твоим нарядом сегодня? Неужели нравится такой вид или ты собиралась после уроков податься в церковь замаливать грех?
Биологичка ещё сильнее оттянула край жакета.
— Камуфляж, чтобы Лев не приближался.
— Помогло? — с сарказмом произнесла Илона, прекрасно знающая натуру мужчин: недоступная цель охотника лишь распаляет.
— Не обижайся, но твой брат — маньяк! Он так похотливо смотрел на меня в этом наряде, брр… — Наташа брезгливо скривилась. — Под его взглядом я чувствовала себя изнасилованной похлеще, чем тапки Пусиком, а косоглазый — ещё тот извращенец.
— Вот тут я вступлюсь за Льва. Он не маньяк. Просто сейчас ты похожа на его учительницу начальных классов, фотографии которой есть в семейном альбоме. На всех снимках беззубый рыжик тесно прижимается к дарительнице первых знаний.
— Господи, он уже тогда был озабоченным! — Наташа округлила глаза, представив себя с задранной юбкой, лежащую лицом вниз на скрипучем столе в пустом классе, и пыхтящего сзади Эдика Рукоблудова. — Кошмар! Он трахался с пожилой женщиной?
— Вовсе не со старушкой, тогда все учителя одевались строго. Для мальчиков их преподавательницы всегда объекты сексуального желания. Переспать не успел: бедняжка умерла от сердечного приступа, не дожив до его полового созревания.
Мгновенно избавившись от видения, Сидорова облегчённо выдохнула:
— Хоть кому-то повезло.
— Ты не права! Никто никогда не обижался на Льва, думаю, и Тамара Николаевна осталась бы им довольна, — байкерша рассмеялась, представив округлённые глаза юного плейбоя, встретившего предмет онанистических грёз через десяток лет, — если бы дожила до памятного дня, сохранив сексуальную притягательность. Ты выглядишь старше своих лет благодаря причёске и этой одежде, а ей уже тогда было в районе сорока.
— Получается, я — первая из недовольных?
— Наверное, если при этом всё помнишь.
Наталья вздохнула. Что ничего не забыла, она утверждать не могла. В провале памяти можно было обвинить директора, если бы утренняя версия о его инопланетном происхождении нашла подтверждение. Она не раз видела в фильмах, как представители внеземных цивилизаций проделывают это. Учительница внимательно пригляделась к Ивановой. Та уже надела шлем и, перекинув ногу через железного монстра, в нетерпении постукивала пальцами по обтянутому кожей колену.
Натянутая до предела кофта неудачливой «маскировщицы» выразила протест, с вызывающим треском ломающейся пластмассы отринув один из «сосков». Пуговица с силой ударилась о байк, с металлическим вздохом отрикошетила в стоящий рядом «мерседес». И, без зазрения совести впилась гладкой гранью в водителя, вышедшего из припарковавшегося ярко-синего «Феррари».
Илона, узнавшая чела подвергшегося «бомбардировке», дёрнула Наташу за юбку и прошипела:
— Срочно сваливаем отсюда!
Сидорова поспешно натянула на голову пластмассовую защиту и прыгнула позади байкерши, вцепившись напряжёнными пальцами в защищённую плотной курткой талию. Она успела подумать, что заботливый «муравей»- пришелец никак не мог приходиться сородичем «осьминогу», а значит, её беспамятству должно быть иное объяснение. Железный монстр зарычал, оставляя чёрную дорожку горящей резины и, стремительно рванул со стоянки.
Мужчина, потирающий ушибленный бок, с недоумением уставился на стреляющий «мерседес». Однако не заметил в нём ни террориста-водителя, ни пассажира восточной наружности. Он оглянулся на звук удирающего мотоцикла.
— Илона, зараза, всех готова убить! — Пострадавший узнал байк Ивановой, но вот длинные ноги, принадлежащие её подруге, показались ему незнакомыми. — Это не долбанутая хохлушка, гоняющая с ней по М. ску, но тогда кто? Нужно узнать…
Почитатель виагры, регулярно закрашивающий седину чёрной краской, почтенный родитель двух взрослых сыновей плотоядно улыбнулся: