Injectio платины 2 (СИ)

— В нашем мире не так много слуг, господин Сабуро-сей, — потупилась собеседница. — Большую часть работы по дому выполняют всякие… устройства.
— Если ваше снадобье помогло от петсоры, — продолжил мужчина. — Может, в вашем мире люди достигли бессмертия и стали равны богам?
— О нет, господин Сабуро, — рассмеялась гостья. — Даже у нас нет лекарства от старости.
«Она совершенно не умеет себя вести», — в который раз с раздражением подумал хозяин дома, но не смог удержаться от усмешки, осознав смысл её слов.
Быстро вернув лицу серьёзное выражение, он спросил:
— Та высокая башня в волшебном стекле — это дворец вашего правителя?
— Нет, господин Сабуро, — покачав головой, девушка замялась, явно подбирая слова. — Это здание принадлежит… купеческой гильдии.
«Ого! — мысленно присвистнул начальник уезда. — В каких же тогда дворцах живут их высокие сановники и сам государь?»
— Господин Сабуро, — беззастенчиво прервала его размышления гостья. — Я могу забрать свои вещи, или они вам ещё понадобятся?
Она кивнула на разложенные по столу предметы из своего мира.
Раздосадованный подобной бестактностью, чиновник хотел напомнить наглой особе о правилах приличия, но передумал и ещё раз окинул оценивающим взглядом странного вида штучки, посчитав, что те могут вызвать разве что любопытство, но никак не удивление.
Тем не менее мужчина проворчал:
— А они вам нужны?
— Могут понадобиться, господин Сабуро-сей, — ответила девица, беззастенчиво глядя ему в глаза. — Например, написать чего-нибудь или вспомнить откуда я родом?
— Волшебное стекло я оставлю себе, — с трудом сдерживая раздражение, безапелляционно заявил хозяин дома. — Остальное забирайте.
— Благодарю, господин Сабуро, — подойдя к столу, поклонилась собеседница.
— Ваш документ лучше сжечь, — наблюдая за тем, как она складывает вещи в сумку, озвучил мужчина только что пришедшую в голову мысль. — Меньше будет вопросов, ответам на которые никто не поверит.
— Я сделаю, как вы советуете, господин Сабуро, — голос у гостьи дрогнул. — Только чуть позже.
— А сколько вам лет, Платино-ли? — неожиданно даже для самого себя спросил начальник узда.
— Семнадцать, господин Сабуро, — ответила гостья.
«Совсем взрослая», — подумал он и тут услышал доносившиеся со двора голоса.
— Вы хотели меня видеть, господин? — склонилась в изящном поклоне супруга.
— Да, Азумо-ли, — подтвердил глава семьи. — Примите мою сестру и… её спутницу как самых дорогих гостей.
В последний момент начальник уезда удержался и не стал называть фамилию девушки.
— Хорошо, господин, — тряхнула золотыми подвесками в причёске собеседница.
— Передайте мой приказ! — муж строго посмотрел на жену. — Я запрещаю спрашивать их о том, что с ними произошло вне нашего дома! Не вздумайте приставать к ним с глупыми расспросами!
Чётко очерченные и подкрашенные брови женщины скакнули на лоб, но сейчас же вернулись на место, а во взгляде аккуратно подведённых глаз вспыхнуло разочарование.
— Слушаюсь, мой господин, — ярко накрашенные губы собеседницы сжались в куриную гузку.
— Завтра я сделаю важное сообщение, Азумо-ли, — снизошёл до объяснения мужчина. — А пока наберитесь терпения, дорогая.
— Конечно, господин, — улыбнулась женщина.
— Ступайте, — величественно махнул рукой чиновник, добавив на прощание: — и скажите, пусть принесут свежих углей в жаровни. У меня сегодня много дел.
* * *
Прижимая к боку сумку с остатками ништяков из своего мира, Ия отвесила хозяину дома очередной поклон и вышла на веранду, только сейчас почувствовав, как же сильно вымотал её этот очень непростой разговор.
Она не удивилась тому нескрываемому недоверию, с каким Бано Сабуро отнёсся к словам своей сестры. Здравомыслящему человеку крайне трудно представить себе существование иных миров. А уж принять за истину то, что стоящая перед ним девчонка, внешне ничем не отличающаяся от других, явилась именно оттуда, совершенно невозможно.
Однако Платину больше всего насторожило то, что хозяин дома смотрел на неё, словно на пустое место или на неодушевлённый предмет, который можно небрежно выбросить в урну и забыть о нём. Пока она не включила издыхающий смартфон, даже любопытство во взгляде мужчины казалось каким-то лениво-насмешливым, как будто он видел свою гостью насквозь и не находил внутри ничего достойного внимания.
 
Тогда путешественница между мирами как нельзя кстати вспомнила многократные предупреждения своей спутницы о том, что, беседуя с её братом, следует тщательно взвешивать каждое слово и хорошенько думать, перед тем как говорить.
Непривычная к столь строгому самоконтролю, усугублённому всё ещё недостаточным знанием местного языка, девушка ужасно устала и с огромным удовольствием покинула домашний кабинет начальника уезда.
Путь из затерянной в горах избушки до Букасо оказался неблизким, и им с Сабуро дважды пришлось ночевать в придорожных селениях.
В памятной вымершей деревне, где жители ещё отсутствовали, а все кладовые уже опустели, монашка настояла на том, чтобы молодая спутница окончательно переоделась в женскую одежду, поскольку ходить по лесу уже не придётся. Кроме того, по предложению спутницы они повесили котомки на копьё, обвязав его наконечник тряпками для маскировки, а кинжал Ия стала носить за пазухой.
Безропотно натянув кофту на свитер, а юбку поверх джинсов, она тем не менее сумела отстоять сапоги, заявив, что те, даже будучи на виду, не смогли заинтересовать хозяина невольничьего каравана, а уж под длинным подолом их тем более никто не заметит.
Следующую ночь они провели в маленькой харчевне. Свободных комнат не оказалось, и пришлось спать в крошечном обеденном зале на набитых старой соломой мешках в компании ещё пятерых спутников обоего пола, коим не было никакого дела до чужой обуви.
Да и в доме Сабуро на сапоги девушки разве что недоуменно косились, не проявляя впрочем ни особого удивления, ни любопытства.
Вот и сейчас супруга начальника уезда спокойно беседует с золовкой, давая Платине возможность обуться.
— Я приказала приготовить для вас комнаты Ошо и Анно, госпожа Амадо, — с улыбкой сообщила женщина. — Там тепло, и вы сможете хорошо отдохнуть.
— Зачем же так затруднять наложниц моего дорого брата, Азумо-ли, — досадливо покачала головой монашка.
— Но что же вы будете тесниться, дорогая золовка! — всплеснула широкими рукавами из яркого шёлка собеседница. — Господин приказал принять вас со всем почтением и уважением.
— Вы заставляете меня чувствовать себя неудобно перед другими невестками, госпожа Азумо, — продолжила упорствовать служительница богини милосердия. — У госпожи Эгоро маленькая дочка. Ей будет очень тяжело в такой тесноте. Нет, Азумо-ли, я настаиваю, пусть госпожа Ошо вернётся к себе, а мы вдвоём переночуем в комнате госпожи Анно.
— Ну, если таково ваше желание, дорогая золовка, — беспомощно развела белыми, холёными руками супруга хозяина дома. — Тогда я уступаю.
Обернувшись к стоявшим за спиной служанкам, она коротко спросила:
— Слышали?
— Да, старшая госпожа, — синхронно поклонились все три.
— Угара, — обратилась Азумо к одной из них. — Передай госпоже-наложнице Ошо, что она может вернуться к себе.
— Слушаюсь, старшая госпожа, — ещё раз поклонилась служанка.
— И пусть Анно-ли тоже к ней отправляется, — после короткого размышления уже в спину ей добавила жена начальника уезда.
Угара обернулась.
— Да, старшая госпожа.
… и вновь зашагала через двор.
Когда Ия, обвязав голенища сапог верёвочками, встала на ноги, супруга хозяина дома проговорила с виноватой улыбкой:
— Господин запретил задавать вам вопросы Амадо-ли, но как же мне обращаться к вашей молодой спутнице?
— Зовите просто «гостья», — помедлив, ответила монашка, добавив извиняющимся тоном: — Это ненадолго, дорогая невестка. Завтра господин всё объяснит.