Разоритель Планет (СИ)

Его уставший тяжелый взгляд, кажется, был его вечным атрибутом. Вероятно, он возник тогда, когда почти на его руках погиб Заснежин младший, а может быть тогда, когда Заснежин старший вручал ему орден героя. Почему-то Романо считал себя недостойным этого ордена. Фактически, он провалил задание… Позволил ударить своих бойцов в спину, хотя… Заснежин тоже был виноват в этом. Все-таки Романо был подчиненным молодого гвардии капитана и сразу же перехватил командование после ранения командира. Он организовал оборону внутри корабля рогарийского генерала, и единственный его промах оказался лишь в том, что он не сумел убить это полумеханическое чудовище.
Он тяжело сглотнул… Мысли роились в голове директора. Он помнил то, как застрелился Шпак. Его эксперимент. Неудачный эксперимент. Шпак, пожалуй, был одним из первых промахов «Директора Разорения» на Итарисе. Этот, на деле мелкий человечек, оказался тем, что произвело неизгладимое впечатление на директора, пожалуй, это был последний эксперимент над человеком, хотя кто его знает… Может, и не последний. По крайней мере, Романо больше не хотелось видеть, как человек может превратиться в человеческое существо, которое уже даже близко не напоминало человека. Да. Шпак сломался. Отчасти в силу того, что он изначально был ничтожеством, а отчасти из-за того, что он поучаствовал в слишком большом количестве достаточно кровавых операций за месяц. Его жалкий разум не мог выдержать подобного… Сначала его пилила жена из-за потери бизнеса, затем пришлось продать любимый аэромобиль, затем пришел Романо… А дальше и говорить не стоит. Сначала кровь кворона на руках, затем кровь еще десяти кворонов. Почему-то человек, который был способен поднять руку на дочь, не был способен смириться с убийством большого числа неких гуманоидов, чью поганую натуру сам Шпак уже знал.
Романо как-то болезненно улыбнулся. Действительно. Шпак оставил неизгладимое впечатление. Но еще большее впечатление оказывал Фирс. Романо никогда бы не подумал, что этот человек с крысиными повадками так резко поменяется… Он не сбежал со станции, хотя мог. Он проанализировал слова директора тогда на заводе и решил удариться в теорию. Странные метаморфозы. Слишком резкие. Впрочем, вероятно, в этом маленьком крысеныше было заложено больше человеческого, чем в том же Бормане. Все-таки крысеныш изначально был человеком из низов, связался с различными шайками бандитов, наркоторговцев и даже вышел на кворонов. Он видел все, что происходит вокруг и минимум не желал, чтобы данное происходило с его семьей. Когда Романо создал предложение, от которого нельзя было отказаться, этот маленький человек, вероятно, воспринял это как какой-то вариант для хотя бы частичного очищения своей совести. То же самое было и с кворонами. Там, на станции, Фирс был фактическим участником ликвидации одного из самых страшных рассадников преступности. Да. Он не убивал кворонов лично, даже не спасал рабов и рабынь, но все-таки именно он руководил кораблем, который вывез тех, кого ранее он сам туда и доставил. Да. Десятки девчонок и мальчишек уже никогда не вернутся из сексуального рабства, но хотя бы частично он смог спасти тех, кого обрек на погибель. От этого крысенышу явно становилось легче. Да и… Кажется, что он понял, что Романо не такое уж и зло, по крайней мере, он оправданное зло. Внутри самого Фирса крылась ненависть к тому порядку, которому он был вынужден подчиняться, и Романо это видел. Этот маленький человек впился в глотку тем, с кем рука об руку был вынужден идти по своей жизни до этого, но ни капли не жалел ни об одном трупе, который образовался в ходе его деятельности. Еще больше он был повержен тем, как Романо вел допрос. Как директор наставил револьвер на его голову… Фирс в этот момент испытал одновременно страх, трепет и какое-то странное ощущение. Кажется, это было некое уважение за решимость Романо, за его непредсказуемость и непримиримость в борьбе с врагами, а одним из врагов в тот момент Фирс еще являлся. Да. Он хотел в тот момент порвать со старыми «друзьями», но точно не считал новым «другом» Романо. На тот момент Фирс находился где-то посередине. Он не был ни тем, ни другим. Он был полукриминальным элементом, который предал тот самый криминал. Переходная стадия. Момент слома. Тогда, пожалуй, окончательно и был сломан его жалкий хребет. Тогда он и стал новым Фирсом, который уже не был тем трусливым животным, на которое очень сильно походил.
 
Другая мысль касалась этой заблудившейся женщины. Челси не напоминала какую-то дорогую проститутку или подстилку очередного бандитского отродья. Да, с этой девушкой Романо разговаривал по сути один раз, но все-таки было в ней что-то такое, что привлекало. Может, милое личико, а может, и эта искренняя вера в то, что даже отродье, каким являлся Леман, может быть человеком. Романо усмехнулся… Было в ней до сих пор что-то девичье. Какая-то странная, глупая вера во что-то… Может быть, этой верой стоит воспользоваться? Нет. Это неправильно. Это все равно что уподобиться Леману. Да… Она уже не была чистым ребенком, однако это было бы поступком животного, а не человека. Тем более, это не было бы поступком «Героя Федерации», который должен быть примером для своих сограждан… Хотя? Какой из него пример? Директор Разорения. Ублюдок, который лишает работы и права на жизнь тысячи людей. Все-таки… Нет. Это недостойно человека.
А Кира? Он же оставил ее, по сути, круглой сиротой, хотя… Папаша полноценно вспомнил о дочке лишь тогда, когда перед ним лег страшный выбор: «Отдать в бордель дочь или жену?». Оба выбора были отвратительными, тем более, он точно не знал того, кем является Романо. Но… Потом Шпак снова отрекся от дочери. Снова. Сначала он кутил, затем стал убийцей, а после поднял руку на самого родного и близкого человека. Нет. Генрих не был отцом, равно как и не было матерью то отвратительное существо, которое боялось за свою «честь», но зато было бы радо, если бы Шпак отдал в рабство Киру. Нет. Кира уже была сиротой при живых родителях. А значит… Ей нужен отец. Джек вел себя с ней очень порядочно, пожалуй, именно с ним и стоило бы отправить Киру. Джек, его семья, Билли, как лучший друг, и Кира… Его дочка. Романо снова улыбнулся, а на глазах проступила какая-то сырость, которая, впрочем, довольно быстро исчезла, ибо мужчине не следовало давать волю эмоциям. Он бы сам хотел стать отцом для этой девочки, но… Какой же отец из того, кто когда-то обещал взять ее по праву первой ночи? Нет. Он не может быть для нее никем, кроме интервьюируемого. Ненавистного интервьюируемого.
— Странно это все… — прошептал Романо, опустив глаза и отодвинув монитор. — Столько боли вокруг, а люди терпят… Может, я и неправ? Может, и не надо… Хотя… Если не я, кто-то другой продолжит мое дело, только еще более варварски. Грим, которого я отправил в малые города? Нет… Этот ублюдок довел бы Кирен-1 до нынешнего состояния в считанные дни, более того… Он бы задействовал Грейха в настоящих казнях. Нет. Грим — это конченный ублюдок… Хотя, что взять с бывшего «головореза»? Грим — это боец против кого угодно, за кого платят, а тут платят за целый город. Вуркхарт? Этот довольно мягок в разговоре, но совершенно не склонен к жалости. Прямолинеен и довольно бесчувственен к окружающим. Использует все, что имеется в инвентаре от действий вместе с властью до прямого террора. Не зря же Стонкс-3 несколько раз подрывался неизвестными. По-любому, его дело. Такой метод запугивания частников — его способ, а сколько погибнет простых людей — неважно. Хотя… Мне ли за это судить? Впрочем, я не убил напрямую еще ни одного простого человека, напротив, познакомил большинство из них с ликом капитала, — Романо как-то болезненно улыбнулся. — Скоро на почту начнут поступать картинки… Скоро…
В этот момент в дверь послышался робкий стук, судя по всему, это был Фирс. Романо нажал на кнопку открытия двери, а Фирс довольно спокойно зашел в дверь. Да. Изменилась даже походка, вместо легкой сгорбленности — расправленные плечи. Он действительно меняется на глазах.
— Здравствуйте, господин Романо! — довольно громко и с улыбкой проговорил Фирс, а после сел на сидение перед столом директора. — Вы меня вызывали, верно? Кстати… Гхм… Как там Борман? — во время последнего вопроса Фирс будто бы стал частью какого-то черно-белого кино, его кожа сразу стала белой, а улыбка пропала.