Варвар (СИ)

− Можно не сегодня? – попросила она, чувствуя, как к горлу подступает тошнота. – Я не могу и не хочу.
− Что? – спросил Энрар, убирая от лица волосы. – Ты хочешь переночевать в другой комнате?
− Я не хочу спать с тобой! – внезапно резко ответила Вилия, чувствуя, что ей уже всё равно − разозлится он или нет.
Она была готова принять что угодно, любую жестокость, которую только могла вообразить, но не спокойствие, с которым заговорил эштарец:
− У меня нет сил, − признался он. – Если хочешь, можешь выбрать любую другую комнату, но я хочу, чтобы ты осталась.
− Зачем? – прошептала Вилия растерянно, совсем не зная, как себя вести, если нет надобности защищаться.
− Мужья и жены спят в одной постели. Это, говорят, силы восстанавливает. Иди сюда, − повторил он, снова похлопав по кровати. – Расскажи, как с отцом поговорила.
Хмурясь, мужчина потер левое плечо, которое противно ныло весь вечер, и просто уронил голову, подперев ее руками, явно не собираясь ни на чем настаивать.
− У меня ничего не вышло, − сказала Вилия, подходя и всё же присаживаясь чуть поодаль от мужчины. – А мне теперь надо придумать, что сказать посланнику Крайда.
− Можешь считать, что я и есть его посланник, − спокойно ответил Энрар. – Просто говори, как есть, а я что-нибудь придумаю.
Вилия вздрогнула от этих простых слов. Внутри нее всё сжималось от боли и беспомощного отчаяния, но она не хотела быть слабой, потому заставила себя говорить:
− Он не верит ничему и считает меня предательницей, а я просто хочу жить, − у нее дрогнул голос и слезы сами наполнили глаза, − разве это плохо?
Она закрыла лицо руками, зажмурилась, чтобы не заплакать, и тут же вскрикнула, чувствуя, что сильные мужские руки легли на ее плечи и потянули к себе. Женщина была готова сопротивляться, драться, если придется, но вдруг осознала, что эштарец просто прижал ее к своей груди, крепко обнимая, без пошлых намерений. Ей сразу стало стыдно за свой страх и за свою слабость. Всё, что она пыталась сдержать, вдруг вырвалось из нее слезами, совсем ей неподвластными. Они сами падали с ресниц, а она могла лишь закрыть лицо руками, прижаться лбом к плечу супруга и тихо обессиленно всхлипывать.
«Я не могу так. Не могу», − звенели мысли в ее голове, а она лишь крепче прижималась к мужчине, чувствуя себя защищенной в его руках.
Энрар обнимал ее, не зная, что делать. Он понимал, что женщине плохо, но как ей помочь − не знал. Не понимая даже как ее успокоить, мужчина только осторожно гладил ее спину кончиками пальцев, опасаясь потревожить что-то незримое, едва ощутимое и слабое, возникшее в этот миг между ними.
− Почему всё так? – спросила Вилия, быстро успокаиваясь. – Почему?
Ей действительно хотелось понять, отчего ее жизнь превратилась в кошмар, с которым она никак не могла совладать.
− Не знаю, как у вас, у благородных, а меня учили не задавать таких вопросов, − ответил Энрар тихо. − Били в детстве за каждое «почему», а потом за каждое «за что», так что я быстро перестал спрашивать и думать об этом, а потом понял, что большинство вещей в нашем мире просто происходят. У них нет никаких особых причин, а ты или выживешь, или нет. Остальное неважно.
Вилия всхлипнула, вытерла слезы с лица и посмотрела на мужчину, поражаясь такой простоте.
− А как же сердце? – спросила она, чувствуя, как оно сжимается в ее груди от противоречивых чувств.
− А что сердце? Оно или бьется, или нет, − пожал плечами Энрар, действительно ее не понимая, а потом неловко отвел взгляд, явно смущаясь от столь внимательного взора жены, и потер шею, словно пытался сбросить напряжение уставших за день мышц.
Вилия не смогла не улыбнуться. В глазах всё еще стояли слезы, но в их уголках появились лучики спокойствия, и женщина просто опустила голову на его плечо.
− Выходит, если оно бьется, то остальное неважно? – спросила она тихо, совершенно не стыдясь своего короткого срыва, который прежде не простила бы себе.
− Остальное пройдет, − ответил Энрар, снова ее обнимая. – Я не знаю, как тебе помочь, но если это… если я могу что-то – говори. Я постараюсь, − неуверенно пробормотал он.
 
− Спасибо, − прошептала женщина, закрывая глаза и позволяя всем своим чувствам превратиться в слова. – За всё спасибо. За куклу, за этот дом, за то, что Арон доволен жизнью, за то, что мы с ним живы и сыты, но… Умоляю тебя, не заставляй меня сейчас рожать тебе детей: я не могу, я не готова. Мне нужно время.
− Это как? – растерянно спросил Энрар. – Разве тут можно кого-то заставить? Только что такое семья без детей?
Он хмурился, действительно не понимая. Ему казалось, что это просто, и все люди в мире встречаются, заключают браки и заводят детей. Ему казалось это чем-то столь же очевидным и естественным, как ежедневный ход солнца по небу от рассвета до заката.
Вилия же только вздохнула, не зная, как объяснить свои чувства.
− Разве это не ваше предназначение − рожать детей? – совершенно серьезно спрашивал эштарец. – Разве ты не хочешь дать миру нового человека? Или ты считаешь, что я не смогу его защитить и обеспечить?
Он даже не пытался скрыть, что ее слова были для него почти оскорблением, но его руки на ее плечах оставались всё так же заботливы, потому в его гневе Вилия распознала лишь обиду и, не чувствуя угрозы, честно ответила:
− Я хочу любить своих детей, позволь мне для этого сначала полюбить тебя.
Она снова подняла на мужчину глаза и мягко улыбнулась, чувствуя, как сердце тут же забилось сильнее, в груди разлилось тепло, а на лице выступил стыдливый румянец.
− И что для этого нужно? – спросил Энрар, словно речь шла о каком-то материале, который ему нужно было просто добыть.
− Время. Просто немного времени, − прошептала Вилия в ответ, − и честности.
− Я не понимаю, − прямо сказал Энрар. – Чего ты от меня сейчас ждешь?
− Просто не требуй от меня сейчас исполнения супружеского долга.
− Женщина! − выдохнул Энрар, отстраняясь. – Я ж уже сказал, что не буду.
Он быстро забрался на постель, сбрасывая сандалии и жилет, устроился на подушке и спросил, указывая на место рядом:
− Идешь?
Вилия, растерянно наблюдавшая за ним, с радостью нырнула под покрывало и прильнула к мужчине, робко прикасаясь к его руке.
− Доброй ночи, − сказала она, закрывая глаза, всё еще не веря, что они смогли поговорить.
− Спи, − коротко ответил Энрар, желая просто уснуть.
Только спать не получалось. В голове роились мысли, а сердце сжималось от ее робкого «позволь мне полюбить тебя».
Вилия спать тоже не хотела. На душе у нее стало спокойней, разум совсем опустел, смутно радуясь хоть какому-то разговору с эштарцем. Ее пальцы сами заскользили по левой ладони мужа и тут же застыли, коснувшись свежей раны.
− Прости, я забыла, − прошептала она. – Не больно?
− Нет, рана-то пустяковая, − спокойно ответил мужчина и тут же сжал ее ладонь, подтверждая свои слова.
От мыслей все его ощущения обострились и кожу жгло от осторожных прикосновений холодных женских пальцев, а сердце едва не остановилось от странной бури, которую порождало в его сознании переплетение пальцев.
Вилия всё же улыбнулась, прижалась к нему и, крепче сжимая его руку, спросила:
− А старый шрам тоже ритуальный?
− Да, − спокойно ответил Энрар, бесхитростно глядя ей в глаза. – Когда эштарец уходит воевать, он оставляет Богу Войны свою кровь, чтобы тот вернул его на родину живым или мертвым.
− Но разве этот ритуал не проводят каждый раз, когда воин идет в поход? Я думала, эта война не была для тебя первой.
− Не была, − ответил Энрар, не совсем понимая, зачем ей всё это. – Я как ушел в двадцать лет воевать, так и не вернулся больше в Эштар. Вернее я превращал другие земли в эштарские, а на родине больше не был, но у меня там ничего нет, и никто меня не ждет.
 
Вилия сразу сочувственно прикрыла глаза, понимая, что жизнь у человека рядом с ней не была простой. Видимо уловив ее сожаления, Энрар усмехнулся и добавил к своей истории важную деталь: