Суженая для Темного. Попаданка из пророчества (СИ)

— Куда тягать, хозяйка? — пробухтел огромный бугай, чудом удерживая тяжеленную часть новой барной стойки, которую я прикупила в столярной лавке (мачеха выделила деньги на все нужды).
Как раз в этот момент вошла задержавшаяся при входе Джил. Изумление, расцветшее на бледном лице, захотелось увековечить для потомков — отлить в бронзе и поставить на буфетную полочку.
— Что это тут…
— Джил! — озабоченно воскликнула Далила.
Она маячила в углу кухни, словно привидение, потому что опасалась Сягура. Зверёк по уши зарылся в продукты и вдумчиво уничтожал их, не издавая ни звука.
— Молчи! Поди сюда. И ты, Гонс.
— Матушка, почему этот грязный мужик называет её хозяйкой? — не сдавалась Джил, с ненавистью косясь в мою сторону.
— Осторожно, смотрите под ноги! Тут где-то крутится кахтул.
— Кахтул? А-а-а! — заорала сестричка и в лучших традициях этой кухни взлетела на разделочный стол. Гонс только шире распахнул глаза и остался на месте.
Из кладовки вперевалочку вышел дух-помощник. С довольной до безобразия мордочкой и заметно потолстевшим животиком.
— Этот кахтул давно не кушал по-настоящему сытно, — сообщил он, пофыркивая и облизываясь, — ну теперь заживём, Маринка!
Я только усмехнулась. Отвечать вслух нельзя, а мысли Сягур читать не умеет — это мы уже выяснили. И слава богу.
— Матушка, что тут происходит? — пропищала Джил, да так горестно, так тоскливо, что я чуть было не пожалела её. Но потом вспомнила, кого собралась жалеть, и взяла себя в руки.
— Я объясню, сестрёнка. Теперь половина таверны принадлежит мне. А этот кахтул — мой друг и полноправный член семьи. Вернее, у него больше прав, чем у тебя. Он не будет тебя трогать, но и ты к нему не лезь, поняла?
Джил умоляюще глянула на мать в поисках поддержки, но не дождалась, поэтому вновь уставилась на меня.
— С ума сошла? — она выразительно покрутила пальцем у виска, — Чего я вдруг полезу к кахтулу? Я ж не враг себе.
— Отлично, об этом договорились. И второе. Мне на тебя наплевать, но и ты ко мне больше не подходи, поняла? Иначе пожалеешь.
— Матушка, что она…
— Молчи! — Далила вновь одёрнула дочь и поманила пальцем, — Идёмте-ка, я сейчас всё объясню.
В этот день троица расчудесных родственничков больше не показывалась мне на глаза — даже ужин пропустили. А первый зал мачеха закрыла сразу после того, как ушёл Вилмар.
Ближе к ночи безотказники закончили работу. Установили новую барную стойку и оборудовали её всем необходимым, разделили зал на две части. На левой стороне заменили старые скамейки на хорошие стулья, а правую сделали вип-зоной с диванчиками. Столы застелили красивыми скатертями, приладили магические люстры и бра. Зал преобразился до неузнаваемости — чистый, светлый, уютный. Ещё свежих цветов с утра в вазочки поставлю — и красота!
— Ты это, Маринка, поесть бы тебе надо, — жуя очередной шмат чего-то вкусного, скомандовал Сягур, — хорошее питание очень важно для мага!
— Давай, веди, — улыбнулась я, — покажи, что здесь самое вкусное!
* * *
Следующая неделя прошла быстро и как-то суматошно. Я выбрала себе отличную комнату и теперь ночевала в поистине королевских условиях — Руб Шамье и правда очень любил и баловал родную дочь.
Всё остальное время занималась таверной. Народ воспринял новшество с интересом и повалил валом — причём с самого первого дня начали захаживать и богатые клиенты. Бедняки же сперва задерживались на пороге, с опаской оглядывая непривычную красоту, но я радушно приглашала всех.
Немножко поменялось меню — я добавила в него борщ, солянку, пельмени и ещё несколько блюд, которых в этом мире умудрились не придумать. Они шли на ура, Нанна и Хлоня только успевали готовить. Пришлось нанять ещё одну кухарку — Линду, и разносчицу Варису.
Помощницы по хозяйству перестали бурно реагировать на кахтула, убедившись, что он смирно сидит в продуктах и никого не трогает. Правда, для бóльшей убедительности пришлось чуть-чуть помагичить…
Пятнадцатого розвица 5 мне исполнилось двадцать лет. Об этом я узнала от нотариуса, который пришёл ранним солнечным утром. Мачеха и её дети не стали размениваться по мелочам и поздравлять с днём рождения родственницу, даже Гонс словечка не сказал, хотя все эти дни мы с ним неплохо общались.
 
Двадцать лет второй раз — бывает же такое… Я постоянно возвращалась мыслями в свой мир, в «ту» жизнь, а сейчас воспоминания почему-то нахлынули особенно ярко. Пришлось смахнуть непрошенную слезу и сосредоточиться на настоящем.
— Итак, вступление в наследство, — степенный мужчина с бородой и пышными усами, приехавший аж из Арагуса, положил передо мной завещание, — Ваш достопочтенный отец, Руб Шамье, всё начертал по пунктам. Таверна с жилыми комнатами поделена на две равноценные доли между дочерью и вдовой. Деньги, которые лежат в банке Арагуса, также поделены пополам. Обратите внимание, вот сумма прописью, — короткий палец ткнулся в строчку, написанную размашистым почерком, — Далее. Дом в Арагусе отписан дочери, Айрис Шамье, и вот ещё письмо, которое должно быть передано вам, уважаемая Айрис, в день вашего двадцатилетия. Подпишите.
Я машинально взяла плотный конверт и глянула на мачеху. Она стояла, выпрямив спину ровно-ровно, будто по линейке, и смотрела строго перед собой.
С этого момента Далила совсем перестала улыбаться. Красивые губы то и дело подёргивались, желая занять привычное положение, но безуспешно.
Её зал привлекал всё меньше посетителей, и с каждым днём женщина становилась всё более хмурой. Симпатичное лицо потеряло былую привлекательность, даже ярко-рыжие волосы потускнели, будто невидимый художник притушил яркость и цвет в фотошопе.
Сразу после вступления в наследство, я отправилась в Арагус с тайным желанием переехать в свой дом. Для управления таверной всегда можно нанять компетентного человека, а самой лучше жить в городе, подальше от разлюбезных родственничков. И заняться чем-то более важным и полезным, например, пойти учиться.
К сожалению, эти планы пока остались только планами, потому что большой двухэтажный дом с балконами, башенками, по-королевски вычурным крыльцом и просторной крытой террасой был слишком запущен. Я наняла рабочих, которые пообещали отремонтировать эти хоромы в течение месяца. Для не менее запущенного сада нашла садовника — чопорного кряжистого мужичка с добрыми глазами. Он поохал, поахал над разросшимся бурьяном и клятвенно заверил, что сделает всё возможное и невозможное, чтобы вернуть к жизни благородные растения, задушенные сорняками.
— И как вы, милая барышня, сумели довести сад до такого состояния? Растения — они ж как дети малые, сами-то не могут о себе позаботиться, а вы бросили их на произвол судьбы, аки трёнка-пересмешница! Стыдно!
Он долго ворчал, любовно поглаживая мелкие листочки какого-то страшно редкого вьюнка, робко выглядывающего из-под гигантских лопухов, а потом сердито сообщил, что понятия не имеет сколько времени понадобится, чтобы разгрести это непотребство.
Письмо, которое я получила в наследство, оказалось совсем уж загадочным. Подписи под ним не было, и почерк ничем не напоминал почерк Руба Шамье. В конверте, оставленном отцом Айрис, лежал листочек с тремя диковинными символами, которые походили на руны. Под ними было написано всего несколько слов: «Прибыть по адресу: Балегус, площадь Тёмного, дом 12».
Но это ещё не всё.
Едва я дочитала текст, как знаки вспыхнули алым пламенем и сожгли листок прямо у меня в руках. Мгновенно и безболезненно. Хорошо хоть адрес успела запомнить… Будучи в Арагусе, я выяснила, что Балегус — это приморский город в одной из отдалённых провинций, добираться туда придётся не один месяц, и потому отложила сей поход на неопределённый срок. Сначала надо завершить текущие дела.
А спустя ещё пару недель случилось нечто странное — Далила вдруг стала выглядеть лет на пятнадцать старше. По словам Сягура, это я намагичила. Когда и что именно сделала — понятия не имею, но факт есть факт. Гонс и Джил с удивлением и суеверным ужасом смотрели на резко постаревшую мать и бродили по таверне тише воды ниже травы. В какой-то момент я даже почувствовала себя виноватой, но в корне загасила это неуместное чувство, вспомнив, что отца настоящей Айрис и её саму они всё-таки угробили. Дружно и без колебаний. Потому что иначе как бы я попала в это тело?