Горький шоколад (СИ)

Но именно сегодня воспоминания о праздниках в Отеле Весёлой науки поблекшими от времени картинами вставали перед ее глазами. От того счастливого времени остались лишь обрывки ощущений, вспышки эмоций и горестное чувство утраты.
Женщина поёжилась. Задумавшись, она прошла по тенистой аллее, ведущей в глубину сада, и вышла к старому колодцу. Не дойдя несколько шагов до него, она заметила, что там кто-то есть. Привыкшая к самым различным неприятным сюрпризам, Анжелика замедлила шаг, всматриваясь в темноту. Темный силуэт отделился от колодца и двинулся по направлению к ней. На миг он показался ей тенью, призраком, фантомом, и она чуть не закричала от внезапно нахлынувшего страха, но взяла себя в руки и как можно спокойнее проговорила:
— Кто здесь?
— Это я, госпожа, — услышала она старческий голос. — Паскалу.
Анжелика узнала слугу-баска, который занимался садом и работал в отеле уже много лет. Это о нем говорил принц Конде, что он служил еще старому хозяину.
— Это правда, что ты жил здесь, когда твой хозяин был в Тулузе? — спросила она с замиранием сердца, когда он поравнялся с ней.
Старик медленно поставил на землю ведра, наполненные водой из колодца, в которой отражались лунные блики.
— Да, мадам.
— А как звали твоего хозяина?
Она хотела услышать имя человека, который сделал ее счастливой.
Слуга с опаской огляделся вокруг.
— Тише, мадам, его имя… он проклят!
Сердце Анжелики сжалось.
— Правду говорят, что он был колдун и его сожгли?
— Да, говорят, — старик пристально посмотрел ей в лицо. Его впалые глаза загорелись странным огнем. Он улыбнулся, его морщинистое лицо разгладилось.
— Говорят, — повторил он, — но это не правда.
— Почему?! — не выдержала Анжелика, которую начало трясти как в ознобе. — Почему?!
— Другого, мертвого, сожгли тогда на площади.
Сердце молодой женщины забилось еще быстрее.
— Откуда ты знаешь?
— Я видел его после казни.
— Кого?
— Проклятого хромого.
— Где ты его видел?
— Здесь, ночью.
Анжелика вздохнула и закрыла глаза. Какая-то надежда теплилась в ней, как свет догорающей свечи. Дегре говорил, что не нужно думать о прошлом, но прошлое никогда не покидало ее.
Паскалу с опаской оглянулся.
— Это было ночью, после костра. Я спал в конюшне, во дворе. Вдруг я услышал непонятный звук в галерее и сразу же узнал его походку.
Дикий смех исказил лицо старого слуги, седые волосы развевались по ветру.
— Кто не знает его походку? Походку Великого Хромого из Лангедока. Он прошел мимо меня. Сначала я его не увидел, потому что вокруг было темно. Но внезапно луна осветила его фигуру. Он стоял, опершись о перила лестницы, а потом повернулся ко мне.
Анжелику знобило.
— Ты узнал его? — спросила она, стуча зубами.
— Я узнал его, как собака узнает своего хозяина. Но я не видел его лица. Оно было закрыто черной маской. Вдруг он засмеялся и, пройдя сквозь стену, исчез. Больше я его не видел.
— О, не мучай меня! — закричала Анжелика, отталкивая старика. — Убирайся, я умираю от страха!
Слуга удивленно посмотрел на нее, взял ведра и медленно удалился.
Женщина вернулась к гостям, но праздник уже не радовал её, как прежде. Ей хотелось остаться одной и поплакать, выплакать все свою боль по потерянному счастью и медленно умирающей надежде на чудо воскрешения былой любви, но бал еще не закончился, и она со всем радушием гостеприимной хозяйки продолжала развлекать своих гостей, не зная, что высокая фигура незнакомца скрывалась в этот самый момент в темноте аллеи, не замеченная и не узнанная никем, и следила за каждым её шагом…
  
Глава II
 
Утро было прекрасным. Солнце заполняло своим светом каждый уголок дома, до которого могли дотянуться его лучи. Анжелика сидела в небольшом кабинете, изучая отчёты капитанов кораблей, привозивших зерна кофе и какао для её салона. Горячий шоколад, любимый напиток королевы, пользовался популярностью, и она могла снова спать на шелковых простынях и носить самые модные и прекрасные наряды. Теперь новая хозяйка отеля дю Ботрейи имела две кареты, шесть чистокровных рысаков, а также двух конюхов и четырех лакеев; кроме того, у нее было двое комнатных слуг, один управляющий и множество различных служанок, но за все это приходилось платить вот такими многочасовыми сидениями над счётами, докладами и договорами.
 
— Какой прекрасный день, сударыня, — вошла в кабинет Барба. — А вы снова сидите за этими проклятыми бумагами, — в голосе служанки звучало осуждение.
— Благодаря этим проклятым бумагам и тому, что я за ними сижу, у нас есть все это, — улыбнулась Анжелика, смотря на подбоченившуюся няню своих детей. Та сейчас напоминала ей Фантину Лозье, которая точно также ворчала на маленькую Анжелику, когда та уносилась куда-нибудь в лес с ватагой мальчишек.
Женщина устало потёрла затёкшую шею, потом потянулась с гибкостью кошки и встала из-за стола. В одном Барба была права — она уже довольно долго сидела здесь и заслужила небольшой перерыв.
— Барба, где мальчики? — спросила она служанку.
— Они собирались играть в саду, госпожа.
— Хорошо, я пойду к ним, — кивнула Анжелика.
— Вот и славно, — улыбнулась Барба. — Вот и правильно. Не стоит упускать такой погожий день, — проговорила она вслед удаляющейся женщине.
***
Флоримон и Кантор действительно были в саду.
— Матушка! — подбежали они к Анжелике увидев, что женщина идёт по направлению к ним.
— Мои хорошие, — улыбнулась она. — Чем вы занимались, пока я не пришла?
— Мы хотели поиграть в прятки, но Кантор боится оставаться один, — пожаловался на младшего брата Флоримон.
Кантор же опустил голову. Малыш действительно боялся заблудиться среди дорожек парка и что его утащит тот старик-садовник, который так странно смотрел на них с Флоримоном этим утром, но ничего не сказал, боясь, что мама и брат будут смеяться над его страхами.
— Знаете, а я в детстве очень любила играть в прятки и салочки. Я была самой лучшей, меня никто не мог отыскать или поймать, — вспоминала Анжелика свои детские игры в лесах Монтелу.
— Честно? — спросил Флоримон с восторгом и удивлением глядя на мать.
— Да, — кивнула Анжелика. — Давайте так, я спрячусь, а вы с Кантором вместе будете меня искать. Договорились?
Мальчики просияли. Они так любили, когда мама играла с ними, но в последнее время такое происходило все реже. Дети согласно кивнули.
С этого момента сад наполнился веселым шумом, беготней, смехом и радостными возгласами. Анжелика пряталась за кустами и стволами деревьев, а как только сыновья замечали ее, ловко перебегала на другое место. Иногда, поддаваясь на их уловки, она позволяла схватить себя, и тогда уже сама брала одного из детей на руки и кружилась, пока в ушах не начинало шуметь, а тело переставало повиноваться, и звонкий смех непроизвольно лился сам собой. В этот момент женщина чувствовала себя снова юной шаловливой девчонкой, самой счастливой в мире. В очередной раз, когда дети окружили Анжелику с обеих сторон, отрезая ей пути к побегу, она схватила их в охапку и закружила, пока все трое они не упали на газон возле зеленой изгороди, отделяющей территорию отеля от соседнего участка, громко смеясь.
Они лежали на мягкой траве, наблюдая за облаками, проплывающими белыми барашками над головой.
— Матушка, а почему месье Одиже больше не приходит? — вдруг спросил Кантор.
Анжелика с удивлением посмотрела на ребенка. Она и не задумывалась о том, как воспринимают ее сыновья Одиже, которого видели от силы несколько раз.
 
— Понимаешь, мой дорогой, — подбирала слова женщина. — Люди иногда расстаются, потому что им не по пути, потому что они слишком разные. Мы поссорились с месье Одиже, и он ушел, и боюсь, что уже не вернется.
— А с нашим отцом вы тоже расстались из-за ссоры? — задал следующий неожиданный вопрос уже Флоримон.