Тяжёлый ледяной блюз (СИ)
— Пока нет, босс.
С пятой палубы доложили то же самое. Аристид выругался сквозь зубы. Неужели ублюдок просёк шухер и сныкался? Мать же его… Укромных уголков — потенциальных нычек на борту «Юниона» до чорта. И наёмник, к тому же, выросший на орбитальной станции, должен неплохо в них ориентироваться. Но и его люди — тоже: хоть не морпехи, а всё равно, народ бывалый, и лазить по кораблям привычный. Закрыть всех людей Мэтсона в кают-компании третьей палубы и прочесать корабль: время это займёт, но Оливейре деваться некуда. Бэттлмеха своего он только что лишился, чужой угнать — пусть попробует, в обоих ангарах сейчас будет выставлена охрана, покинуть борт… а что это ему даст? Один во враждебном городе…
Взвод своих людей Прохазка отрядил патрулировать Кадисию. Гонять пешие патрули в здешних условиях было бы жестоко, поэтому ребята рассекали на джипах с пулемётами. Всего этих машинок у них было восемь — по две на отделение — но в патруле одновременно находилась лишь половина. Потом менялись. Ещё взвод караулил перерабатывающий завод, и третий был здесь, у кораблей. Отзывать первые два и затевать облаву Прохазка не стал.
«Что бы я сделал на месте Оливейры? Вот, я отправляю связного к Маркхэм, топать ему — ей — на «стингере» до места высадки блядей минут пять-восемь, ну, даже десять… пока её встретят, досмотрят-проверят, выслушают… ещё от четверти до получаса». Он глянул на часы: с момента побега девицы прошло около десяти минут. И что теперь? Зависит от того, как просчитал Оливейра его, Прохазки, реакцию. Затаиться, чтобы потом ударить — это если он знает, что Прохазка его раскусил… бандит зло сплюнул на пол. Блейкова срань все эти головоломки «я знаю, что ты знаешь», надо мыслить проще! Итак. Что бы он сделал на месте Оливейры, после того как отправил связного к блядям? Бля. Он попытался бы договориться с остальными бляжьими пленными! перетянуть их на свою сторону. Твою мать. Так… пехотинцы, технари, уцелевшие танкисты и прочие из местного гарнизона заперты в своём же бывшем расположении под присмотром того же первого взвода, что патрулирует улицы. Полезет туда Оливейра? Вряд ли. Три пленных мехвоина, теперь уже два, после побега черномазой сучки, заперты в подсобке на пятой палубе — это бывшая начальница здешнего гарнизона и сын люксенской графини, за них можно стрясти бабло. Командир боевого лэнса — энсин Аверлино, которого Мэтсон разбил при попытке контратаки — лежит в медблоке «Вонючки» и не боец после позавчерашнего форсированного допроса. Остаётся ещё сдавшийся в плен пилот «арчера», как там бишь его — этот заперт отдельно от остальных, в канатном ящике на третьей-А палубе, технической, втиснутой между четвёртой и третьей. Там оружейные комплексы, авионика, катапульты для запуска истребителей и прочая мура, а канатный ящик на самом деле помещение для хранения миомерных тросов для приводов тех же катапульт и орудийных стволов.
И третью-А палубу они не прочёсывали. Вывод… Оливейра там?
* * *В этом Прохазка не ошибся: Дарий и в самом деле поднялся на третью-А по техническому колодцу, идущему вдоль тросов самолётоподъёмника. В детстве он частенько лазал в подобных местах, как и большинство мальчишек, росших на внешних палубах хабитата Нассау-Хейтс. Правда, там даже на ободе сила тяжести едва достигала единицы. Но Дарий не зря ходил в тренажёрный зал и качал мышцу — вот, пригодилось. Охраны тут не было: канатный ящик изнутри не откроешь, чего стеречь? А дубликатом ключа Дарий озаботился загодя. В отличие от других пленников, Чавесу оставили шорты и обувь; и здесь же, на третьей-А Дарий припрятал на всякий случай жилет с противопульными вставками и автомат. Жилет был броником скрытого ношения, сделанным под обычный кожаный, с декоративными цепочками-заклёпками на плечах и намалёванным на спине черепом, а автомат — берейторовским AR90-C, укороченной версией AR90 со складным прикладом. Как слышал Дарий, «Берейтор Армс» скопировали это оружие с легендарного Kalashnikov, увеличив только калибр, чтоб лучше бил современную броню. Правда, ради этого пришлось уменьшить и боезапас, до двадцати патронов в рожке. С некоторых пор, фирма выпускала и пятидесятипатронные, но редко, кто из нормальных мерков на памяти Дария ими пользовался: громоздкие, неудобные, чаще клинит патрон, да ну его на хрен. Для Чавеса он припас три рожка, два из которых, смотанные изолентой, лежали у автомата, третий — в кармане жилета про запас.
— Привет, парень, — сказал ему Дарий, открывая канатный ящик. — Ну, как — готов на рывок?
* * *Аристид упустил из вида ещё одну вещь: коммуникатор в руке Мэтсона был включен на громкую связь. Динамик капитан приглушил, чтоб не палиться, но микрофон работал исправно. Поэтому Григорий Перович в кабине «уоспа», Глэдис Окада на стартовой площадке воздушно-космических истребителей и Янг Виртанен, находящийся со своими людьми в гарнизонной ремзоне, куда рейдеры сгрузили побитые трофейные мехи, слышали всё: и разговор своего командира с Прохазкой, и выстрелы. Чёткого понимания ситуации это им не дало, но главное они поняли: на борту «Вонючки» произошёл переворот. Тлевший подспудно конфликт полыхнул, командира и попавших под раздачу мехвоинов повязали… и что теперь?
У Виртанена расклад был самый поганый: до посадочных площадок дропшипов почти километр, а рядом пол-взвода пиратов, на его семерых технарей. Плюс пилоты индастриалмехов, водилы и прочая шелупонь. Мехов трофейных тут было пять: «шэдоу хок» Орианы Плоештан, «феникс-хок» погибшей Тамры Худ, «центурион» Аверлино и «уоспы» Зарикос и Антонелли. «Феникс» они подлатали первым: и полный комплект запчастей под рукой, и при здешней полуторной гравитации он со своим преимущественно, лазерным вооружением был более ценен. Правда, реактор чинили на живую нитку и второпях, так что он грелся теперь как печка. Поэтому браться за «центурион», которому выбили гироскоп, Виртанен не стал, и вместо этого начал чинить наименее повреждённый «уосп». Тут работёнка была полегче, и уже к сегодняшнему утру машину поставили в строй. У его павшего в первом бою собрата, как и у «феникса», был сломан реактор, и тут вновь предстояло возиться. А раз такое дело, то надо передохнуть… в этот момент старший техник и принял сигнал тревоги. Капитан приказал всем троим абонентам быть настороже, а потом была встреча с Прохазкой и выстрелы.
— Что там у вас за хуйня? — спросил Виртанен, но ответа не получил.
— Вооружаемся? — Марк Хойзинвельд, муж Ангелики, первым озвучил возникшую у всех мысль.
Это был крепкий белобрысый детина, и драться, и стрелять он умел хорошо. Откровенно говоря, даже лучше, чем ремонтировать мехи, но в такие моменты эти умения как раз и бывали востребованы.
— Да, — бросил Виртанен.
Оружие и броники они держали в своей таратайке, сейчас припаркованной между «центурионом», лежащим на прицепной колёсной платформе, и распростёртым на полу вторым «уоспом». Старый трёхосный автобус по максимуму вмещал две дюжины пассажиров, или, как сейчас, семерых технарей и их инструмент да оружие; был он совершенно гражданской машиной с тонким дюралевым корпусом, который и пистолетная пуля могла пробить навылет. Но под огнём на нём Виртанен старался и не гонять. Впрочем, опыт военной службы ещё в армии дома Ляо показал Янгу, что тут слишком многое зависит не от него. Как тогда, в три тысячи десятом году на Сент-Лори, когда Китянские гусары Дэвионов прошлись лихим кавалерийским скоком по тылам 2-го сентивского уланского полка. И дэвионовский разведмех ворвался в ангар 1-го батальона как раз, когда технари собирались обедать в перерыве между ремонтом. Первой же очередью срезал двоих техпомов и зацепил третьего — Янга. Ему повезло выжить, в конце-то концов, и даже получить от щедрот ВСКК механическую правую руку взамен раздробленной пулями настоящей. И сцена эта не снилась ему во снах — кишка у Виртанена была не тонка, не то, что у изнеженных дворянчиков, которые воюют только закрывшись бронёй своих мехов. Просто, он научился быть осторожным. И когда в ремзону ввалилось с десяток вооружённых ребят Прохазки, а его техники только разбирали оружие и нацепляли на себя броники, Янг Виртанен приказал не стрелять. Вместо этого он связался с Прохазкой по комму.