Ведун (СИ)

— И всё же, откуда информация? — не унимался дед.
— Да ее до всех доводили: и до военных, и до ополчения, — вместо Вовки, у которого глотка от болтовни пересохла, и он за отставленным было чаем потянулся, ответил Алый. — Помимо основной нашей задачи мы еще и «информбюро» работали, новости до людей доводили при встрече. Вот и по пробужденным мы народу новости рассказывали, чтобы те не боялись и в бега или подполье не уходили.
Видимо эти новости уже после инициации способностей у Талицких в народе ходить начали, так как те с тех пор в доме закрылись и пока со своими дарами не разберутся, под контроль их не возьмут, чтобы случайно не засветить, из дому носа не показывали. Ну разве что только к нам наведывались, и больше никуда. Вот и прошло мимо нас всех, что теперь можно и не прятаться.
— Понятно, — протянул дед. — Кто из вас?
— Мамон и Алый! Ну и Дашка теперь еще, — промочив горло, снова Вовка заговорил. — Мамон — земляная стихия. Мы как раз после землетрясения из наполовину рухнувшего дома людей вытаскивали, тут-то вторая его половина и решила нас под собой похоронить. Стена крошиться начала и на нас наклоняться. Вот Серега как-то и сумел земляную лапу вырастить, подпорку второму этажу того дома организовать. Недавно туда наведывались, дом всё же рухнул, а лапа та так и стоит, из развалин торчит.
— Всё дело в том, что я и тогда не понял, как я это всё сделал, и до сих пор не могу этого понять и повторить, — когда мы на него посмотрели, заговорил Мамон.
— А у меня наоборот, — хмыкнул Алый. — Мы так и не поняли, что у меня такое, ясно что сенсорика какая-то. Но как она работает, непонятно. Я просто очень сильно хочу узнать, и спустя некоторое время у меня в голове появляются знания, где под завалами есть живые люди, а кому помощь уже и не требуется. И не просто знания, я их вижу, и вижу, что и как в развалинах разобрать нужно, чтобы как можно быстрей и безопасней до живых добраться. Вот и хотелось бы в даре своем разобраться, может у него не только сенсорика, но и еще какие возможности есть.
— Вы же сможете нам помочь, Василий Андреевич? — пошла тяжелая артиллерия, Дашка, удобно устроившаяся в объятиях у Мамона и похоже окончательно успокоившаяся, на деда жалобными глазками захлопала.
Давно уже поняла, что он к ней по-особенному относится, чуть ли не внучкой считает, вот и пользуется этим. Но это Дашка просто деда еще плохо знает, если он ее реально внучкой признает, и она выпросит, так не постесняется и розги ей выписать, несмотря на эти ее щенячьи глазки. От них и я не застрахован, обездвижит и начнет воспитательный процесс, благо повода для этого я давно не даю.
— Сашка, — улыбнувшись Дашке, дед на меня стрелки перевел.
— Да помочь не трудно, мы уже даже знаем как, — принялся я отвечать, под их полным надежды взглядами. — Дело в том, что и меня Блистательный даром наградил, и мы с дедом уже разобрались, как им пользоваться, и как его развивать.
Дед одобрительно мне кивнул: нечего среди своих тайны разводить, тем более ребята давно уже проверенные и секреты хранить умеют.
— Тут главное научить вас энергию чувствовать, с помощь которой вы манипулируете землей и молнией, ну и Алому еще понять, чем именно его этот планетоид наградил.
— Но на это время нужно, — продолжил за меня дед. — А у вас как с этим делом? Вы же чуть ли не круглосуточно работаете сейчас.
— Всё, баста с работой на других, Василий Андреевич, теперь на себя работать будем.
Дед удивленно глянул на Мамона, и перевел взгляд на Длинного, чтобы тот пояснил его слова.
— Несколько дней назад вернулась разведка, сразу посланная в другие города, как только звиздец настал и связь пропала. Они и привезли уже точные новости… нет больше страны, и скорее всего не только нашей. По их словам, вся планета сплошной могильник, некоторые города так натуральный, там все жители мертвы, а не частично, как у нас. Так что выживать мы и дальше самостоятельно будем, не прилетит никто на голубом вертолете и не поможет нам.
На какое-то время в комнате наступила тишина, только дрова в камине потрескивали. Нет, мы и раньше знали, что звиздец этот всепланетный, но, как говорится, еще оставалась надежда на лучшее. А тут тебе прямым текстом говорят, что всё, старая жизнь закончилась и возврата к прошлому уже не будет.
   
Глава 10
 
— И как это связано с тем, что вы вдруг решили из ополчения уйти? — переварив вываленные на нас новости, задал вопрос дед.
— Да в том-то и дело, Василий Андреевич, что изначально это именно ополчение и было, — принялся Вовка отвечать после того, как чай допил одним глотком. — МЧС и другие службы зашивались, не справлялись с нагрузкой, вот мы им в помощь и пошли. Многие люди пошли, работой спасались от того безумия, что вокруг происходит. Трупы собирали, дороги расчищали и развалины разбирали… да много чего делали, пока специалисты на более жизненно важных направлениях работали, те же электролинии чинили. Главное, пока мы все зашивались на этой работе, наши высоколобые начальники принялись власть делить. Видимо они уже тогда уверились в том, что миру кабздец настал, вот и началось брожение в верхах, каждый старался как можно выше влезть и жопу на теплое место устроить.
— Даш, организуй нам еще чайку, пожалуйста, — закурив очередную сигарету, попросил ту дед, видя, что она заскучала с нашими неинтересными ей разговорами.
Не только Дашка заскучала, и Алый вместе с ней подорвался, но он скорее всего просто не стал подругу один на один со своими мыслями оставлять, потому и пошел ее сопровождать. Мамон же, стоило им выйти, наконец-то до бутербродов дорвался, принялся их в темпе уничтожать.
— И кто у нас сейчас власть? — вернулся к прерванному разговору дед, обращаясь к Вовке.
— Да там сейчас черт ногу сломит, кто только «властью» себя не считает, — скривился Длинный. — Ракетчики само собой, основная сила у них, там и оружие, и техника, людей только мало. Много померло, какая-то часть срочников в бега подалась по домам, не стали ждать обещанных отпусков. Но это всё компенсировалось тем, что к армии МЧС и росгвардия присоединились, так что дефицит людей они этим компенсировали.
— Еще казаки наши вроде с ними, а вроде бы и отдельно, там фиг поймешь, — дополнил Вовку Мамон.
— Там Тарнаруцкий воду мутит, — отмахнулся от него Длинный, и пояснил деду: — Тарноруцкий — бывший атаман: хитрожопый, но с амбициями. Видимо тоже шанс подняться увидел, вот и начал снова без мыла в верха лезть, про традиции казаков заговорил, о независимости… да много чего он там болтает.
Попросив у деда сигарету, Вовка пересел в кресло к камину, в котором Алый недавно сидел, закурил и продолжил рассказ:
— Вторая сила, но без претензий на княжество — это судостроительный завод, а именно его директор Короленко Константин Кириллович, он под себя производственников, даже скорее — просто рабочих подтягивает, на них ставку делает. В этом они с армейцами во мнениях сошлись, что бы ни происходило, нужно именно рабочих специалистов сохранить. Таких людей и из ополчения быстренько изъяли, а недавно, насколько слышал, начали их с семьями компактно переселять, чтобы охранять удобно было. К заводчанам, кстати, и энергетики присоединились, так что вместе с армейцами это две основные силы сейчас. Но есть и третьи…
— Самые гнилые, — снова подал голос Мамон.
— Ну да, — хмыкнул Длинный. — Менты, прокурорские, мэрия, еще куча депутатов… я даже не знал, что у нас их столько. Там же и адвокаты, и разнообразные чиновники…
— Короче, вся та плесень, что привыкли бюджеты пилить, жрать от пуза и при этом ничего не делать, — коротко охарактеризовал третью силу Мамон.
— Именно они за последними беспорядками и стояли, — в этот раз не обратив никакого внимания на высказывания друга, продолжил рассказ Вовка. А не, обратил. — Как вон Серега и говорит, привыкли на «бабках» сидеть, а тут их этих «бабок» лишили. Как только деньги отменили, так они и взвыли: как это так, чтобы пожрать, теперь работать надо, а не из бюджета или просто взятками деньги взять и на себя потратить. Работать же они отвыкли, а физически, наверное, никогда и не умели, вот и принялись народ баламутить, оппозицию создавать и под шумок ресурсы под себя подминать.