Ведун (СИ)

Как раз управился, как парни подтянулись, а потом и Дашка нарисовалась. Охи-вздохи дед прервал, погнал приготовленный перекус сюда доставить. И кто бы сомневался, услышав о еде Мамон первый подорвался, за ним следом и Алый потопал, а то еда к нам может и не добраться.
— Трупы алконавтов мы вывезли, в братской могиле их похоронили. Никакого кипиша там не поднялось, никого они не заинтересовали и уже не заинтересуют, — тихонько проинформировал меня Вовка, усаживаясь рядом на диване.
Ага, то-то я удивился, когда Мамон меня при встрече Саней назвал, а не как обычно — малым. Он мой реальный возраст узнав, когда мы нормально познакомились, только так меня и называл, а тут Длинный видимо его просветил, что там и как произошло, вот я до Сани и дорос.
Стоило Мамону с Алым вернуться и всех кружками с чаем снабдить, дед, закурив сигарету, внимательно на Дашу посмотрел.
— Вот теперь рассказывай.
Та к этому времени уже в себя пришла, душ помог пусть не окончательно, но всё же успокоиться. Хоть от всеобщего внимания плечами она всё же передернула, но заговорила уже без особых эмоциональных всплесков.
— Мы на проспекте Мира дорогу расчищали, — начала она чуть издалека, специально для нас с дедом. — Мне в туалет приспичило, я и отошла чуть в сторону, там за домом, мимо которого мы недавно прошли, кусты в палисаднике густые росли, вот туда и направилась. Понятия не имею, откуда эти трое взялись, только вроде никого не было и тут вот за спиной смешки раздались. Кто такие, не знаю, но один из их тройки был тот самый мудак, что тогда Даню хотел ножом пырнуть, в итоге меня порезал. Он меня тоже узнал, когда я вскочила и к ним повернулась:
«Оп-па! Знакомая шлюшка и уже трусы спустила, нас встречает. Говорят, брательник твой коньки отбросил, как и…».
— Грубо он Игоря Хорошего обозвал, вроде как любовник мой сдох, и я сразу голой задницей перед другими реальными пацанами вертеть принялась. Такая меня злость взяла на этих «реальных пацанов», особенно на этого «друга Щура», что своим грязным языком мертвых парней помоями поливал, что…
Дашу затрясло от этих воспоминаний, дед в кресле шевельнулся, но его Мамон опередил, что сам на себя непохож был: молча сидел и даже ни одного бутерброда за это время не съел. Да и чай у всех в кружках нетронутый оказался, просто в руках их держали и рассказ слушали. Вот, кружку на стол поставив, Мамон и подорвался, как-то умудрился в кресло к Даше втиснуться и крепко обнял ее за плечи, поддерживая и успокаивая одновременно.
— Я не знаю, как у меня это получилось, — благодарно улыбнувшись ему сквозь так и не пролитые слезы, Даша продолжила свой рассказ. — Хотела просто заткнуть этого ублюдка… заткнула его вырвавшимися из рук молниями. Я и понять ничего не успела, а он уже в головешку дымящуюся превратился, — снова ее передернуло, да и меня тоже, воображение хорошее, так что живо представил, что бы со мной было, если бы я словил полноценный, а не ослабленный после недавной инициации разряд. — Еще даже не осознав, что и как я сделала, как те два пацана, что с тем ублюдком были, как-то по девчачьи взвизгнули и заорали: «Ведьма!». Они в одну сторону тикать, я, когда всё же осознала, что я натворила — в другую… Как и куда бежала не помню, в себя пришла, рядом Сашка лежит, дымится. Думала я и его убила… чуть с ума не сошла.
— Нормально со мной всё, — поспешил я ее повторно, ну и заодно всех остальных успокоить, когда они на меня взгляды перевели. — Увидел, что она бежит, ну и выпрыгнул из-за дерева, поймал сначала Дашку, а потом и разряд в грудь.
Несмотря на серьезный разговор, пацаны, представив ту ситуацию, заулыбались. Да и Дашка, когда Мамон рядом с ней закхекал, тоже губы в вымученной улыбке растянула.
— Ты тех двоих, что убежали, видела где? — усмехнувшись, глядя на меня и мою прическу, волосы до сих пор дыбом стояли, Длинный всё же вернулся к разговору. — Может хоть мельком где пересекалась с ними?
— Нет, — отрицательно мотнула головой Дашка. — Вообще их первый раз увидела. Мы ведь и про того, что ножом меня пырнул, так и не узнали ничего, и кто он такой. Может они с левого берега? Городецкие?
 
— Ладно, — хлопнул он ладонями по коленям. — Щура поймаем, спросим, кто они такие и откуда.
Ну да, и Щура, и его дружка, теперь уже бывшего, Дашкой поджаренного, пацаны их искали, но они хорошо прятались. Щур с тех пор, как тот придурок ножом размахивать принялся, и раньше боялся на глаза показываться, а сейчас, когда такая обстановка, он вообще в доме заперся и на улицу носа не высовывает.
— Сейчас же главное, что и они тебя могут не знать. Так что даже если и расскажут, то ничего конкретного сказать не смогут. Во всяком случае, будем надеяться на это. Но, на всякий случай, Дашка, ты пока дома посидишь, чтобы тебя уж точно не опознали, даже случайно.
Дарья, на удивление, возражать не стала, повзрослела, наверное, головой начала думать, а не простейшим инстинктам следовать: хочу, не хочу, запрещаете — наперекор всем сделаю.
Длинный, увидев, что возражений не последовало, закрыл эту тему:
— Вот и хорошо, с этим разобрались! — И поднял другую: — Василий Андреевич, помощь ваша нужна.
— Какая именно? — подал голос молчавший до этого дед, что молча курил и только взгляд с одного на другого переводил, да слушал внимательно.
Снова он решил не вмешиваться. Не только меня к взрослой жизни готовит, но и, видимо, решил посмотреть, как из этой щекотливой ситуации парни выйдут. Стоило приехать в этот город, так он и начал постепенно отходить назад, меня на передний план выдвигая, приучая к самостоятельности. Я одно время напрягся, не помирать ли он собрался? Но нет, скачет бодрячком, всё также дымя паровозом своими сигаретами. Сейчас же он вообще ожил, столько интересного вокруг происходит… в том числе и парни — это «интересное» ему на блюдечке преподнесли.
— По магии помощь, Василий Андреевич, — переглянувшись с парнями и дождавшись от них подтверждающих кивков, озвучил свою просьбу Длинный. — Дашка не единственная из нас у кого сверхспособности прорезались.
Дед, вредина, особого интереса к услышанному не показал, выкинув сигарету в камин, принялся за уже поостывший чай, и Вовка правильно понял намек, никаких пауз разводить не стал.
— Не знаю, с чем это связано, но у людей, которые много времени проводят под открытым небом, начали разнообразные способности пробуждаться.
— Именно под открытым, а не у всех подряд? — Всё же не выдержал старый, загорелись глаза, принялся вопросы задавать. — Уже есть такая статистика?
— Есть! — кивнул Вовка, как и остальные парни, подтверждая сказанное. — Те, кто из помещений носу на улицу не высовывает, способности практически не пробуждают.
— Но всё же пробуждают?
— Да тут пока фиг поймешь, один такой есть, говорит, что не выходил наружу. Но в итоге оказалось, что всё же выходил, на крыльце постоял, свежим воздухом подышал и по сторонам поглазел, что вокруг делается.
— Так, — отставив кружку с чаем, дед совсем прекратил свой интерес сдерживать, затарабанил пальцами по подлокотнику кресла. — Откуда сведения? Или это совсем не секрет, уже обычные реалии жизни?
— Можно и так сказать, — хмыкнул Вовка. — Поначалу из-за пироманов, когда они загорались и принимались жечь всех вокруг себя, «шишки» наши «погорячились», отдали приказ стрелять во всех, кто только покажет признаки сверхъестественных способностей. Не дожидаться, пока они с ума сойдут и другим людям вред нанесут, а сразу наглухо валить. Но потом одумались, слишком много придется стрелять, а людей и так мало осталось. Да и сами люди, одно дело их защищать, а другое — просто так стрелять, на опережение, не понимают такого. Особенно родственники, друзья и знакомые этих пробужденных не понимают, и самих стрелков на запчасти могут разобрать. Были уже столкновение по этому поводу. Да и среди солдат тоже пробужденных немало, и они в своих стрелять совсем не спешили, давали возможность ноги сделать, часто вместе с оружием. Так что сейчас никого не стреляют, если вреда от них нет.