Драконы ночной смены (ЛП)

Но, пока я страдала из-за жестокой реальности ситуации, папа был энергичнее, чем когда-либо. Он не только оставался рядом, даже если не был нужен для тренировки, но и нашел время, чтобы проверить Белую Змею на дне арены в короткие периоды, когда мне давали поспать. Благодаря его телу из дыма, он смог пройти мимо стражей, камер и сквозь стены незаметно. С чарами было сложнее, но он справился.
Он не смог миновать только барьер вокруг самой Белой Змеи. Я думала, что это было логично — чары от драконов, которые не могли остановить дракона, были бы бесполезны — но его это сильно беспокоило. Настолько, что в пятницу утром он попросил СЗД дать мне полчаса на отдых, чтобы мы обсудили это.
— В этом нет смысла, — сказал он, когда я рухнула на пол в гостиной доктора Ковальски.
— В чем нет смысла? — я тяжело дышала, не было сил даже поднять голову. — Чары останавливают драконов. Хоть ты был из дыма, ты все еще дракон. Как по мне, все очевидно.
— Я не об этом, — рявкнул отец, сел рядом со мной, сдвинув темные брови так сильно, что они сделали V на его лице. — Я о Белой Змее. Она точно знает, что я был там. Даже если барьер мешал видеть, улавливать звуки и запахи, я знаю, что она может меня ощущать, но она не реагирует.
Я пожала плечами.
— Может, ей дали вещества. Если бы я держала дракона в плену, я накачала бы его хорошенько.
— Она не под веществами, — уверенно сказал Ён. — Только дюжина веществ на этой планете могут повлиять на дракона. Я научился определять их все по вкусу, запаху и симптомам, потому что иначе тебя могут отравить, но я ничего не уловил.
— Может, СЗД ударила ее сильнее, чем мы думали, — предположила я. — Или она уловила тебя и знает, что нельзя давать понять, что она тебя заметила. Она же трусливая.
— Последнее вероятнее всего из того, что ты перечислила, — он провел ладонями по длинным волосам, вздыхая. — Но это раздражает. Я надеялся поговорить с ней, ведь у нас не будет времени на это при освобождении, но я не смог даже привлечь ее внимание. Я думал, что тюрьма подавляла ее восприятие, но она видела и говорила со стражами, которые пришли покормить ее, — он прищурился. — Она что-то затевает.
Я рассмеялась.
— Ясное дело. Она — дракон в клетке! Если бы она не тратила каждый миг на планы побега и мести, я подумала бы, что она мертва.
Для меня это было очевидно, но папа качал головой.
— Это ощущается неправильно, — буркнул он. — Я не был близок с сестрой, но все же знал ее всю жизнь. Обычно она ведет себя не так. Мне это не нравится.
Я вздохнула. Я была так занята тренировками, чтобы точно разбить магию Геймскипера, что не могла думать обо всех шагах до этого. Если план сработает, и мы доберемся до Белой Змеи незаметно для Геймскипера, я была уверена, что пробью чары, которыми Коффман сдерживал ее. После этого свобода должна была увлечь ее, но с драконами никогда не было так просто.
— Мы разберемся, — я закрыла утомленные глаза. — Белая Змея точно не откажется от освобождения из тюрьмы без шантажа. Я переживаю за то, как не дать ей съесть нас, как только она выберется.
— Она нас не съест, — уверенно сказал Ён. — Даже в таком состоянии я могу бороться, и если стражи будут придерживаться того же четкого графина, как со всеми сражениями на арене, мы выпустим ее за минуты до того, как они придут забирать ее для боя. Она слишком эгоистична, чтобы тратить это ценное время на бой с нами вместо спасения своей шкуры. Если мы дадим ей шанс, она убежит. Она всегда так делает.
Пожалуй, это успокаивало. Честно говоря, я была рада, что папа переживал из-за этого, потому что у меня не было на это сил. Нужно было многое сделать, и многое могло пойти не так. Было хорошо, что дракон помогал мне следить за всем. Точнее, хорошо было, что я могла доверять отцу. Чудо, которое я не успела еще оценить.
— Спасибо.
Отец нахмурился.
— За что?
— За все, — я заставила себя открыть глаза. — Ты остался. Помогаешь. Трудишься. Это не твой бой и не твой город, и у тебя хватает своих проблем. Я не винила бы тебя, если бы ты вернулся в Корею, как только твоя магия стабилизировалась, но ты еще тут, трудишься, как все, и я благодарна за это, — я улыбнулась ему. — Спасибо, что ты со мной, папа.
 
Ён уставился на меня с возмущением на идеальном лице. Не такого я ожидала.
— Ты такого низкого мнения обо мне?
— Что? — завопила я, приподнимаясь. — Нет! Я пыталась сделать тебе комплимент!
— Опал, — сказал он строжайшим тоном. — Я — твой отец. С того дня, как я назвал тебя «дочерью», я принял священное обязательство защищать твою жизнь и твое счастье. Я не всегда понимаю, почему ты принимаешь решения, но я никогда не дам тебе бороться с ними одной, ведь ты — мое дитя. Моя дочь, моя радость и мое сокровище, навсегда, — он хмуро посмотрел на меня. — Ты должна была уже понять.
Я понимала. Он сказал это таким строгим голосом, что было бы просто упустить, но я заметила. Мне было плевать, что он снова говорил старые властные слова, ведь я понимала, что отец больше не пытался управлять или владеть мной. Он пытался сказать, какой ценной я была для него. Какой важной. Впервые за двадцать лет я ощущала, что мы говорили на одном языке, и это ощущалось как возвращение домой.
— И я тебя люблю, — прошептала я на корейском, прислоняя голову к его плечу. — Спасибо.
— Не благодари кого-то за выполнение долга, — упрекнул он, но без резкости в голосе. Ён звучал так радостно, как только мог дракон, и мне было так хорошо, что захотелось поддразнить его.
— Ты делаешь это не бесплатно. Сколько магии СЗД я уже тебе передала?
— Дополнительная выгода — это хорошо, — признал он, глядя на свои ладони, которые уже не выглядели как скелет. — Но я помог бы тебе и без этого. С того момента, как твоя мама дала тебя мне, ты стала моим величайшим сокровищем. Каким драконом я был бы, если бы не защищал это до смерти?
Мы зашли далеко, раз я даже не разозлилась на это.
— Я рада, что тебе лучше, и что я не убила тебе теми рынками, — сказала я. — Если мы переживем дело с Геймскипером, ты сможешь вернуться домой.
Я думала, он обрадуется. Папа любил Корею больше всего, но, как только я сказала о доме, улыбка пропала с его лица.
— Нет, — он покачал головой. — Пока я не стану сильнее.
— Это будет не скоро, — предупредила я. — Я передавала тебе магию днями, и это едва ли капля в море. Мы не вернем тебе прежнюю силу в ближайшее время, а другие драконы уже делят Корею между собой, и мы вот-вот освободим Белую Змею. То, что мы уверены, что она убежит, а не станет в этот раз тебя убивать, не означает, что она не вернется за этим позже. Она будет говорить, и весь мир узнает, что ты жив, и это не сплетни.
— Я в курсе ситуации, но я не вернусь домой, пока не смогу защищать его. Если я прибуду в Корею сейчас, я только позову войну к нашим берегам. Если я останусь тут, любой бой будет на земле Миротворца. Это плохо, но лучше рисковать гневом Дракона Детройта, чем жизнями моих людей. Чем дальше я оттуда, тем им безопаснее. Я могу сделать для них только это, пока я слаб.
Для гордого дракона в этом мог быть смысл, но…
— Ты можешь хоть позвонить маме? Не нужно говорить ей, где ты, но ты хотя бы позвони и дай ей знать, что ты не мертв. Это важно. Поверь, я знаю по своему опыту.
— Уверен, что ты знаешь, но твоя мама — последняя, кому я стал бы звонить.
— Почему? — гневно спросила я. — Разве она не твоя Первая Смертная?
— Потому я и не могу звонить ей. Я — ее дракон. Она посвятила мне жизнь. Я сильнее, чем был, но не могу предстать перед ней таким. Слабым и зависимым, — он поежился. — Уж лучше быть съеденным Белой Змеей.
Я закатила глаза так, что стало больно. Я считала маму безумной, но увидела, что и папа был не лучше. Он лучше рискнет быть съеденным, чем потеряет восторг супруги. Это было бы мило, если бы не было так неправильно.
— Пап, — я раздраженно фыркнула. — Мама любит тебя с верностью культа. Ты мог бы стать черепахой, и она все равно ворковала бы с тобой и кормила бы тебя салатом с руки до конца жизни. Ей плевать на твой огонь.