Дорога в тысячу ли

Как только постояльцы ушли на работу, Сонджа собрала вещи для стирки и побежала к пляжу, не в силах дождаться момента свидания. Увидев возлюбленного, ожидающего ее возле скал, в элегантном пальто поверх обычного белого костюма, она почувствовала прилив гордости оттого, что такой человек выбрал ее. Обычно она приближалась к нему неспешно, но сегодня нетерпеливо бросилась навстречу.
— Оппа! Ты вернулся!
— Я же говорил, что всегда возвращаюсь. — Он крепко обнял ее.
— Я так рада тебя видеть.
— Как моя девочка?
Она сияла в его присутствии.
— Надеюсь, ты не уедешь в ближайшее время.
— Закрой глаза, — сказал он, и она повиновалась.
Он раскрыл ее правую ладонь и вложил в нее толстый диск из холодного металла.
— Такие же, как у тебя, — прошептала она, открывая глаза.
У Хансо были тяжелые золотые карманные часы из Англии. Те, которые он привез для нее, походили на его собственные, но были сделаны из серебра с позолотой, объяснил он. Как-то раз он научил ее определять время по положению длинной и короткой стрелок. Его часы висели на массивной золотой цепи, пропущенной через петлю пиджака.
— Нажимаешь вот тут, — Хансо надавил на кнопку, и часы открылись, демонстрируя изящный белый циферблат с цифрами.
— Это самая красивая вещь, которую я когда-либо видела. Оппа, спасибо. Огромное спасибо. Откуда у тебя это? — Она понятия не имела о магазинах, где могут продавать такие вещи.
— Если есть деньги, нет ничего невозможного. Я заказал их для тебя из Лондона. Теперь мы будем точно знать, когда встречаемся.
Она была беспредельно счастлива. Хансо погладил ее по щеке и притянул к себе.
— Я хочу тебя увидеть.
Она опустила взгляд и распахнула блузку. Ночью накануне она выкупалась в горячей воде, тщательно растирая тело, пока кожа не покраснела.
Он снял часы с ее руки и пропустил шнурок от ее одежды через петлю на часах.
— В следующий раз, когда буду в Осаке, закажу подходящую цепочку.
Он раскрыл ее грудь и припал к ней губами, всем ртом. Потом поднял ее длинную юбку. Он не так спешил, как в первый раз, когда они занимались любовью. Теперь боль была не такой острой. Сонджа ощущала его нежные прикосновения, силу и жар его тела. Ей нравилось, как менялось его лицо от мрачного до невинного выражения в момент их слияния.
Когда все закончилось, она запахнула блузку. Еще несколько минут, и ему надо будет вернуться на работу, а она займется стиркой.
— Я ношу твоего ребенка.
Его глаза широко распахнулись, он замер.
— Ты уверена?
— Да, я так думаю.
— Хорошо. — Он улыбнулся.
Она улыбнулась ему в ответ, испытывая гордость за то, что они создали вместе.
— Сонджа…
— Оппа? — Она внимательно смотрела в его серьезное лицо.
— У меня есть жена и трое детей. В Осаке.
Сонджа открыла рот, затем закрыла. Она не могла представить его с кем-то другим.
— Я позабочусь о вас, но жениться на тебе не могу. Мой брак уже зарегистрирован в Японии. Если разорвать его, это приведет к неприятным последствиям для работы, — сказал он, нахмурившись. — Но я сделаю все, что в моих силах, чтобы мы были вместе. Я найду для тебя хороший дом.
— Дом?
— Рядом с твоей матерью. Или, если хочешь, в Пусане. Скоро зима, и мы не сможем встречаться на улице. — Он рассмеялся и приобнял ее, Сонджа вздрогнула.
— Так вот почему ты отправился в Осаку? Чтобы увидеть…
— Я женился очень рано, почти мальчиком. У меня три дочери, — сказал Хансо.
Его дочери не отличались ни умом, ни определенными интересами, но они были милыми и простыми. Одна росла достаточно хорошенькой, чтобы найти ей мужа, две другие были слишком худы, как их нервная мать, которая выглядела хрупкой и постоянно встревоженной.
— Может быть, ты носишь сына? — Он улыбнулся, подумав об этом. — Как ты себя чувствуешь? Хочешь съесть нечто особенное? — Он достал кошелек и вынул стопку иен. — Купи себе все, что захочешь. Понадобится еще ткань для одежды — для тебя и ребенка.
Она уставилась на деньги, но не прикоснулась к ним. Ее руки безвольно висели по бокам. А голос Хансо звучал все взволнованнее.
 
— Ты чувствуешь перемены? — Он положил руки ей на живот и засмеялся.
Жена Хансо, которая была на два года старше его, уже много лет не была беременна; они редко занимались любовью. Еще год назад, когда он менял любовниц одну за другой, ни одна из них не зачала, поэтому ему и в голову не пришло, что Сонджа может понести от него. Прежде Хансо думал, что найдет для нее небольшой дом еще до наступления зимы, но теперь решил подобрать нечто большее. Девушка была молода и явно плодородна, она сможет родить ему еще детей. Он чувствовал себя счастливым от мысли, что у него будет женщина и дети в Корее. Он уже не так молод, но желание заниматься любовью не уменьшалось с возрастом. В Осаке он не раз мастурбировал, вспоминая о ней. Хансо не верил, что мужчина создан для секса с одной-единственной женщиной; брак казался ему неестественным, но он не мог оставить женщину, которая родила ему детей. Он считал, что мужчине нужны несколько женщин, однако обнаружил, что предпочитает одну эту девушку. Он полюбил крепость ее тела, полноту ее груди и бедер. Ее мягкое лицо успокаивало его, его очаровывали ее невинность и обожание. Хансо казалось, что вся его жизнь изменилась. Не зря говорят, что быть с молодой девушкой для мужчины означает снова почувствовать себя мальчиком. Он вложил деньги в руку Сонджи, но она не взяла их, и купюры упали и рассыпались по камням пляжа. Хансо нагнулся, чтобы собрать их.
— Что ты делаешь? — Он немного повысил голос.
Сонджа отвернулась от него. Он что-то говорил, но она не слушала. Казалось, ее разум не желал больше искать смысла в его словах. Его речь была просто набором звуков, ритмическим шумом. Все превратилось в абсурд. У него жена и три дочери в Японии? Он сказал, что приготовил ей сюрприз, и принес часы, но настоящий сюрприз приготовила ему она, теперь она жалела, что он знал о ребенке. Ничто не наводило ее прежде на мысль, что он «джеби», мужчина, который переходит от одной женщины к другой. Он занимался любовью с женой? Что она знала о мужчинах? Какая была жена? Сонджа хотела узнать о ней. Была ли она красивой? Сонджа больше не могла смотреть на его лицо. Она уставилась на свою белую муслиновую юбку, на ее потрепанный край, остававшийся серым, как бы она ни пыталась его отстирать.
— Сонджа, когда я могу поговорить с твоей матерью? Должны ли мы пойти к ней сейчас? Знает ли она о ребенке?
Упоминание о матери было как пощечина.
— Моя мама?
— Да, ты ей сказала?
— Нет. Нет, не сказала. — Сонджа старалась не думать о матери.
— Я выкуплю пансион для тебя и твоей матери, и вам не придется больше держать постояльцев. Ты сможешь заботиться о ребенке. Мы можем иметь больше детей. Если захочешь, у тебя будет большой дом.
Узел белья у ее ног, казалось, светился на солнце. Там была работа на целый день. Она — глупая крестьянка, которая позволила мужчине взять ее в лесу и использовать ее тело столько, сколько ему хотелось. Но она считала, что он любит ее, поскольку она любила его. Если он не женится на ней, значит, она обычная шлюха, которая опозорена навсегда. Ребенок станет еще одним безымянным ублюдком. Внутри нее рос ребенок, у которого не будет настоящего отца.
— Я больше никогда тебя не увижу, — сказала она.
— Что? — Хансо улыбнулся в недоумении.
Она пожала плечами.
— Если ты когда-нибудь приблизишься ко мне, я убью себя. Возможно, я поступила как шлюха… — Сонджа больше не могла говорить.
Она вспомнила отца: его прекрасные глаза, уродливую губу, сгорбленную фигуру и неровную походку. Закончив долгий рабочий день, он делал для нее кукол из сушеных кукурузных початков и ветвей. Если в кармане оставалась медная монета, он покупал ей лакомство или кусочек красивой ткани для кукол. Хорошо, что он мертв и не увидит, каким грязным существом она стала. Он научил ее уважать себя, а она забыла его завет. Она предала мать и отца, которые так много работали и заботились о ней, как о настоящем сокровище.