Сначала было похищение... (СИ)

Чета Леметров жила на соседней с нами улице, поэтому наслаждаться свежим воздухом нам пришлось не долго. Так, здороваясь с соседями и ловя на себе заинтересованные взгляды незнакомцев, благодаря чему моё настроение поднялось до нужной, почти постоянной превосходной отметки, мы и дошли до нужного дома.
Войдя через заднюю дверь, мы оказались в просторной кухне. За столом, накрытом к завтраку, сидело несколько девушек, напоминающих стайку райских птичек. От откровенности их туалетов следовало бы покраснеть. Следовало, но я не стала. Вместо этого засмотрелась на Клод, точнее на белые панталоны из шёлка, расшитые по низу кружевом, которые на ней надеты. Никогда не видела таких коротких панталончиков, мои длиной чуть выше колена. А эти просто воплощают в себе порочную невинность, если такое вообще возможно, но по другому я не могу назвать то, как они смотрятся на сидящей, подогнув под себя ноги девушке. Очередное творение Люси. Обязательно попрошу сшить и мне такие.
— Доброе утро. Мы не помешали? — Сказала я, с трудом отведя взгляд от великолепного белья.
— Привет, Ани. Вы уже всё? Я ждала вас немного позже. Позавтракаешь с нами? — Люси, как и её товарки выглядела свежей и отдохнувшей, будто только выпорхнула от мастериц красоты, а не отпивается кофе после бессонной ночи.
— Спасибо, девочки, но я побегу, перекушу в мастерской. Люси, тебе точно не будет сложно? Прости меня, но занятия в гимназии уже начались, а мне просто позарез нужно показаться на работе. Я думаю, что вернусь максимум через пару часов.
— Иди уже, можно подумать ты меня на сутки застолбила и собираешься оторваться по полной, что так извиняешься. — Леди бы захихикали, а вот дамы, собравшиеся за завтраком дружно заржали остроумию девушки. — Не волнуйся, мне действительно не сложно, лягу спать чуть позже.
Потискав на прощание малышку и поблагодарив девчонок ещё раз пять я отправилась в мебельную мастерскую, где меня ждал мистер Куперс и его новый буфет.
Пролог. Роберт.
Идя домой я думал о том, насколько невыносимо мне привыкнуть к этому «домой». Годы, проведённые в армии приучили меня к крепостной казарме и казённому быту. Теперь у меня опять есть дом. Дом, который я никогда не считал своим. Моё детство в нём нельзя назвать счастливым, и редкие приезды из корпуса на выходные запомнились тянущимся ожиданием возвращения в академию.
Сейчас я стал хозяином в этом доме. К этому необходимо привыкнуть. Мне, в принципе, нужно привыкнуть к гражданской жизни. После долгих лет в армии, неделя проведённая в Келсе, в отцовском особняке, в статусе «светского человека» кажутся нереальными. Чего греха таить, — я полностью деморализован, не понимаю, как могло так случиться, что все мои познания и умения, всё чему я учился всю свою жизнь, в тридцать два года оказались абсолютно бесполезными в один миг, а то, что я считал глупым и никчёмным стало вдруг на первое место.
Как навести порядок в делах? По словам нотариуса, из имущества остался только столичный особняк. Ещё учась в академии я приезжал на выходные в поместье, которое сейчас продано. А как привести в нормальный вид сам дом? Я неделю как ночую в крыле для слуг, в комнате камердинера отца. Других пригодных для сна мест просто нет, а спать на кровати, на которой скончался родитель я не могу. Слишком много мерзкого и отвратительного у меня связано с ним самим и всем тем, что его окружало, и жить в его покоях я физически не в силах. И дело не в щепетильности, а в элементарной брезгливости. Чем в целом я теперь буду заниматься? Ещё никогда в своей жизни я не просыпался по утрам, в неведении как проведу грядущий день. Мне просто необходимо какое-то дело, не говоря уж об источнике доходов. Судя по всему, когда мистер Колд наведёт порядок в делах, этот вопрос станет ребром. А об аудиенции у императора по приезду я сейчас вообще не могу думать. Его слова о необходимости моей женитьбы, в принципе, не укладываются в голове.
Ещё я думал о только что состоявшейся встрече с Изабель. Я так много надежд на неё возлагал. Откровенно говоря, я очень рассчитывал на то, что она поможет мне навести порядок в особняке. Ну кто, если не женщина, вдова, которая сама ведёт свои дела, в частности городской дом, сможет упорядочить всю работу и указать на компетентных людей?
 
Изабель Хаггард, вдовствующая баронесса Драйвэм, одна из немногих дорогих мне людей. Мы росли вместе, были дружны и по-настоящему близки. Не без труда пять лет назад мы пережили смерть её мужа, моего такого же как и она, друга детства. В письмах она всегда находила те, нужные именно в этот момент слова, рассуждала о действительно важных вещах. Наши с ней мнения во многом совпадали, по крайней мере, в вещах фундаментальных так точно. Мы не виделись около трёх лет, нам действительно есть, что обсудить, не говоря уж о просьбе, так мной и не озвученной. Мы даже не смогли поговорить наедине.
Конечно же, я как и любой человек своего круга знаком с этикетом, но почти никогда им не руководствовался, за исключением нескольких балов и светских приёмов. Военная академия и армия руководствуется уставом, а не правилами приличия. Теперь же я вынужден битый час сидеть в гостиной и обсуждать погоду и общих знакомых, вместо того, чтобы узнать о том, что меня действительно интересовало. Всё потому, что мне не повезло приехать в столицу почти одновременно с леди Эвэй, тётушкой Изабель, которая жила у неё, будь она неладна. Как только доберусь до дома, тут же напишу ей письмо, в котором всё и изложу.
Выйдя из-за угла я сбился с шага, увидев девчонку лет семи, которая сидела на бордюре и листала книжку с легендами.
Она сама словно с картинки. В форменном пальто гимназистки, тёмно-синего цвета и шляпе-капор на лентах, из-под которой рассыпаны локоны русых кудряшек. Очень красивый ребёнок.
Сам не понимаю, почему меня так зацепила эта, казалась бы, ничем не примечательная картина. Сидит ребёнок, читает книжку. Наверное этот момент стал своего рода спусковым крючком, последней каплей в чашу гражданской, мирной жизни. В которой я никак не могу найти своё место. Мысль о том, что сложись моя жизнь по-другому и у меня могла бы быть такая же дочка, которую я бы любил больше всех на свете, баловал бы, катал на плечах и оберегал бы от всего мира.
Не отдавая себе отчёта в том, что делаю я подошёл и присел рядом с девчонкой. Увидев, что книга магическая, а девочка, судя по тому, что книга не активирована, без дара, я завёл разговор:
— Я мог бы помочь Вам, сделать так, чтобы книга стала интереснее. Можно? — Смотрю прямо в синие глазища и жду ответа.
А девочка сомневается, на кукольном личике отразилась усиленная работа мысли. Даже представить не могу, что за аргументы борются в этой головке. Визави тем временем огляделась по сторонам и кивнула:
— Мне нельзя разговаривать с незнакомыми. Я была бы очень признательна Вам, если бы Вы никому не рассказывали о нашем разговоре. — Надо же. Вот же, маленькая хитрюга!
— Вы сделали бы меня счастливейшим из людей, если бы сказали Ваше имя, леди. И мы стали бы знакомы. — Улыбка уже не сходила с лица. Тем временем я провёл ладонью над книгой, активировав её, открыл на первой странице и уставился в ожившие изображения. Уже и забыл, насколько это интересное зрелище. — Позвольте представиться, я Роберт Крэнтом.
— Спасибо Вам, мистер Крэнтом, меня зовут Лифисса Ракут. — Она улыбнулась и подала мне руку. Ну надо же! Такая очаровательная и безукоризненно вежливая малышка, вот это воспитание!
— Я был бы чрезвычайно рад, если бы Вы звали меня просто Робертом, мисс Ракут. — Я прикоснулся к воздуху рядом с протянутой ручкой. Но вниманием мисс уже всецело завладела книга. Она быстро взглянула на меня, как будто в чём-то убедившись и проговорила:
— Тогда Вы можете звать меня Фиссой. Фисса. Меня все так называют. — А потом чуть тише. — Все, кто мне нравятся. А Вы, хоть и маг, но тоже мне нравитесь.
— А чем же Вам не угодили маги? — Мне, правда, даже стало интересно.