Возрождение (СИ)

Но тракт вел вдоль кромки леса, редкого и большей частью довольно молодого. С тех пор, как болота начали исторгать порожденья Зла не только на севере, а и по всему Суонну, лес двинулся в робкое, но несомненное наступление. За последние пару сотен лет деревья, прикрывающие болото, отвоевали не так много, пять сотен шагов от силы. Из-за дровосеков, в основном, им-то лишь бы под ногами не слишком сильно хлюпало… да и не обосновывались они тут надолго. Нарубили, сколько надо — Орден не запрещал, плати лишь вполне посильный налог, да работай — и уходили из потенциально опасного места до следующего раза. Зато большинство пахарей старались и вовсе не приближаться к этому месту, предпочитая скорее потратить время на выкорчевывание не тронутых болотом деревьев к западу от Сольфелла, чем сеять зерно на пашнях, что возделывали их прадеды. Уважение к роду, оно дорогого стоит, но своя шкура дороже. Тот же экзорцист… он, понятно, порождение Зла выследит и уничтожит, только много ли с того проку будет и самому пахарю, разорванному в клочья оборотнем, изрубленному в кровавую кашу Рыцарем смерти или заживо сгнившему от яда ламии, и его оставшейся без кормильца семье. Лучше уж перебраться подальше от болота, а землица… что ж, она-то везде родит, где лучше, где хуже — неважно. Лишь бы безопаснее.
Так что тропа, по которой шагали Руфус с Ником, выглядела изрядно заброшенной. Люди здесь бывали, не без этого. И уже упомянутые дровосеки, и стражники, состоящие на жаловании у управляющего Сольфеллом, и сам Руфус… да, пожалуй, этим перечень и ограничивался.
Экзорцист остановился, внимательно вгляделся в порядком раскисшую от недавнего дождя тропу, и вздохнул.
— Ты что-то заметил, Руфус?
Ник принял участие в великой битве, навязанной ему новоиспечённым наставником (на стороне которого выступила эта странная Ната), и, как это можно было ожидать, проиграл. А потому ему пришлось оставить в запечатанном сталью, камнем и магией хранилище Руфуса и свою иллирийскую шпагу, и почти все золотые и серебряные побрякушки, и щёгольскую одежду. Сейчас на нём была надета куртка из чёрной кожи, на вид довольно грубая и вполне прозаическая. Правда, между слоями кожи была вшита тонкая стальная кольчуга, каждое звено которой было покрыто серебряным напылением, да натирала плечи непривычная сбруя, удерживающая подмышкой слева увесистую штуковину, которую Руфус называл пистолетом. Эффективности этого оружия, доставленного со Слоя Земли и сматрицированного магами Ордена, Ник не особо доверял. Успел уже убедиться, что попасть маленькой свинцовой пулькой именно туда, куда требуется, совсем не так просто, как кончиком привычной с детства шпаги.
Пришлось расстаться и со штанами, скроенными почти что самым лучшим из портных Сириборга, и с любимыми ботфортами. Их сменили простые, не слишком удобные штаны из чёрной же кожи, и невысокие сапоги, что уже успели слегка натереть пятку левой ноги.
Немного утешал только тот факт, что одежда экзорциста почти ничем не отличалась от наряда его ученика.
Ник с некоторым раздражением подумал о том, что сам-то Руфус от меча не отказался, хотя и спрятал клинок под личиной обычной трости, что было делом не таким уж простым, сам Ник этой магией владел не слишком хорошо… как, если уж говорить откровенно, и другими видами боевого, лечебного или иллюзионного колдовства. Способностей хватало, а вот образования изрядно недоставало.
— Похоже, несколько часов назад здесь кто-то прошёл.
— Это плохо?
Руфус пожал плечами.
— Не знаю. Если это очередной молодой глупец, решивший отправиться в иной Слой за славой или добычей, то, пожалуй, не слишком хорошо. Болото всколыхнётся… он-то, может, и до монолита не дойдёт живым, зато нам по-тихому уже не пробраться будет. А если это просто посыльный из таверны доставил господам стражникам пару кувшинов пива и корзинку пирожков, то и ничего.
Он зашагал вперёд чуть быстрее, словно рассчитывая догнать неизвестного, оставившего след на тропе. Ник последовал за наставником, весьма неловко чувствуя себя без оружия — ну не считать же за оружие эту железную штуку, одним выстрелом способную переполошить все порождения Зла на сотни шагов вокруг.
 
Тропа сделала очередной поворот, затем нырнула в кусты и вывела путников на большую поляну. Посреди поляны располагался небольшой лагерь, обнесенный частоколом. Над заостренными концами брёвен виднелся верх изрядно вылинявшей под солнцем и дождями палатки, из-за приоткрытой калитки (назвать это проём воротами было бы слишком пафосно) тянуло дымом и жареным мясом. На собранной из брёвен башенке, высотой едва ли больше трёх человеческих ростов, скучал стражник, несмотря на более чем тёплый день, надевший кованые латы, густо, хотя и без изысков, увитые серебряной проволокой. Защита от порождений Зла не то чтобы надёжная, но лучше уж такая…
— Добра и удачи, господин экзорцист! — стражник склонил голову. Руфуса здесь знали и уважали. Хотя и не особо любили — слишком уж часто экзорцистам приходится иметь дело с нежитью, что, по мнению обывателей, не может не накладывать на представителей орденской инквизиции тёмного отпечатка. — И спутнику твоему того же.
— И тебе добра и удачи, Калтус, — Руфус тоже изобразил сдержанный поклон. — Всё спокойно?
— Как бы… — стражник изобразил некое движение, подразумевающее пожатие плечами. — У нас-то тихо, никаких тварей уж, пожалуй, с месяц не видали. А вот паренек тут один…
— К монолиту пошагал?
— Именно, господин экзорцист, — раздался голос за спиной у Руфуса, и Ник резко обернулся, шаря рукой у пояса, где, по всем канонам, ладони полагалось встретиться с эфесом шпаги. — Не дёргайся, парень, не враг я вам.
— Добра и удачи, Сидр, — на этот раз в голосе Руфуса сквозило куда больше тепла. — Давно не виделись, приятель.
— Уж давненько, то верно, — осклабился десятник, так же, как и дозорный, весь увешанный железом. — Всё ж грозился за кружечкой пива посидеть со мной, да только обещаешь.
— Дела, Сидр, дела, — развёл руками экзорцист. — Вот, помощника Орден выделил, знакомься.
— Ник, — кратко представился отпрыск одной из самых влиятельных Семей Суонна.
Ещё утром они договорились, что не стоит слишком уж афишировать в Сольфелле и окрестностях факт происхождения юноши. В конце концов, ни к чему селянам лишние потрясения. Оно ведь как — большие люди из столицы редко когда приезжают с добром. Или наказывать за что-либо, или развлекаться — что, порой, выходит таким боком, что уж лучше наказание какое.
— Будешь натаскивать? — десятник с некоторым сомнением окинул довольно-таки субтильного парня. — Что ж, оно, конечно, дело доброе. Маг, небось, э?
— Маг, маг, — кивнул Руфус. — Молодой только, опыта нет. Но опыт, сам знаешь, дело наживное.
— Эт верно, наживное… если жив останешься, — хохотнул своей немудрёной шутке десятник. — Ну, что ж, добра и удачи тебе, маг. И ты, это… береги Руфуса, и слушайся во всём. Наш экзорцист он того… дурного не посоветует.
— А вот позволь поинтересоваться, друг мой Сидр, зачем вы вообще пропустили к монолиту того парня?
Улыбка сползла с лица десятника, брови взъерошились, но чувствовалось, что недоволен он не столько вопросом экзорциста, сколько собственными недавними действиями.
— Я ж это… по закону всё, — буркнул воин. — Он так и заявил, мол, к монолиту. А ты, Руф, закон-то получше меня знаешь.
Гордон вздохнул.
Да… так уж повелось с тех самых времён, когда ноги прекрасной Сирилл касались земли Суонна. Таким был её завет — тем, кто ищет пути в Слои, неважно, с какими целями — ради золота, ради подвигов или ради спасения от преследований — преград не чинить. Нередко случалось, что и матерые преступники, спасавшиеся от висящей на плечах погони, выходили вот к такому посту, традиционно стоящему у дороги к монолиту, и их пропускали невозбранно. Что поделать, воля богини… пусть уже прошли века с той поры, когда последний раз она отдавала приказы. Другое дело, что и преследователям не воспрещалось пустить лиходею арбалетный болт в спину, особенно, если на руках беглеца кровь невинных загубленных душ. Но только так — а вот преградить дорогу никак нельзя. Успеет злодей добежать до монолита, успеет ухватит ключ и пустить его в дело — его счастье. Правда, ежели вернуться попытается — тут у стражи руки развязаны будут. В разговоры вступать не станут, просто нашпигуют стрелами, что швея подушечку для иголок. Поскольку прощать зло богиня отнюдь не требовала.