Возрождение (СИ)

Словно в ответ на эти мысли, на столе часто замигал голубым светом хрустальный шар.
Руфус опустился в глубокое кожаное кресло, коснулся шара пальцем и мысленно сообщил о готовности к диалогу. Синева тут же залила хрусталь, а затем разом схлынула, уступив место лицу немолодого мужчины, резкие черты лица которого выдавали человека жёсткого, волевого и, наверняка, не слишком лёгкого в общении.
— Зантор? — экзорцист чуть наклонил голову, губы тронула улыбка. — Давно не виделись. Забыл старика…
— Не прибедняйся, — хмыкнул собеседник. — Тебе до старости, как мне пешком до южного моря. Полсотни лет — не возраст.
— Годы… — вздохнул Руфус, — какой смысл их считать? Важно, как человек себя ощущает.
— Кресло, камин, плед, кружка чая с мёдом, — перечислил Зантор Клумм, третий магистр Ордена и, по роду деятельности, куратор всех сельских экзорцистов Суонна. Ну и старый друг, что немаловажно. — Я ничего не упустил?
— Толстые шерстяные носки, — подсказал Руфус.
— Ах, ну да… очевидно, мой подарок до тебя добрался.
— Я оценил, — хмыкнул Гордон. — И намёк понял.
— Так сделай выводы… — Зантор нахмурился. — Сколько можно сидеть в этой дыре, Руф? Приезжай, у меня шесть вакансий квестора и две — экзекутора. Поработаешь в столице пару лет, получишь место инквизитора. А там…
— Скажи, друг мой, — прервал поток обещаний Руфус, — скольких квесторов ты потерял за прошедший год? Только честно, я ведь и проверить могу.
Собеседник помолчал, по скулам прокатились желваки.
— Одиннадцать. Но, Руф, клянусь, никто из них тебе…
— Угу, и в подмётки не годился. Одиннадцать, значит? Это прогресс, годом раньше потери доходили до двух десятков. Знаешь, мне бы не хотелось пополнять собой эту печальную статистику. Даже если принимать твои комплименты за чистую монету.
— Трусишь? — скривился магистр.
— Не без этого, — экзекутор уже давно вышел из того возраста, когда ведутся на подначки. — В определённом смысле ты прав. Камин, чай с мёдом… слишком много лет прошло с тех пор, когда мне было в радость часами гоняться за ошалелым от крови упырём или долбить ледяными стрелами Рыцаря Смерти. Не могу сказать, что у меня тут слишком уж спокойно, всякое случается, но я привык к этому селу, к людям. И они привыкли ко мне, это ведь тоже немаловажно.
Послышался лёгкий стук, дверь кабинета чуть шелохнулась, словно собираясь открыться, затем прямо сквозь тёмно-красное, натёртое воском дерево просунулась милая девичья головка в обрамлении белокурых локонов.
— Простите, господин, не желаете ли чашечку чаю? Мне послышалось, вы говорили о чае с мёдом…
— Да, будь добра, Ната. И пару зернышек кардамона, если тебя не затруднит.
— Сию секунду, господин.
Девушка исчезла, растворившись в дверном полотне.
— Она так и служит у тебя? — ухмыльнулся Зантор. — Я недавно рассказал об этом в одной компании, так меня подняли на смех. Жаль, надо было поспорить, деньги лишними не бывают.
— А куда ей деваться?
— Ну, не знаю. По логике, призраки должны обходить экзорциста десятой дорогой, тем паче, призраки овеществлённые.
— Почему тем паче?
— Потому что они умнее.
— Ты же меня знаешь, Зан, я не убиваю тех, кто не несёт угрозы. И потом, Ната — не служанка. Она мой личный секретарь и весьма полезна на этом поприще.
— Всё равно она порождение Зла.
— Спорно, — поморщился экзорцист, — более чем спорно. Ната была милейшей девушкой при жизни, такой же осталась и в посмертии. А вот среди людей вполне живых часто встречаются такие, гм, особи, для которых жизнь — незаслуженная награда.
Зантор покачал головой. Не то чтобы с явным неодобрением, к причудам живущих на отшибе экзорцистов и магов он давно привык, и эта прихоть — держать в доме овеществлённого призрака в качестве прислуги — была далеко не самой экзотической. Скорее, сказывались столичные привычки, там на подобные эскапады смотрели косо. Что было вполне объяснимо — случаев, когда от рук (ног, жал, клыков, когтей и так далее) порождений Зла гибли люди, в столице набиралось не по паре в год, как в Сольфелле, а по десятку за декаду [24].
 
— Она подслушивала нашу беседу, ты заметил?
— Она всегда подслушивает. У девушки в последние двадцать лет не слишком много развлечений. К тому же ей положено быть в курсе моих дел, иначе как она сможет помочь мне в них разобраться.
— Неужели уже прошло двадцать лет? — удивление магистра выглядело вполне искренним. — Подумать только… Постой, но ведь, если мне не изменяет память, первоначально подразумевалось, что она будет тебе служить лишь пока не вырастет её дочь. Ведь, как я понимаю, договор был именно таким? Но дочери сейчас…
— Не выросла она, — мрачно сообщил Руфус, понизив голос в надежде, что Ната не услышит. Как и сама служанка, надежда была призрачной. — Был тут пять лет назад инцидент… В общем, завалил какой-то ублюдок девчонку на сеновал. Ну и дальше как обычно — беременность, роды… Ребёнок выжил, мать спасти не удалось. Я ж не целитель, ты знаешь. В общем, Ната теперь бабушка, и наш контракт продлён на неопределенный срок.
— Насильника нашли? — в голосе магистра прозвенел металл.
Внебрачная беременность была событием вполне ординарным, в обычной ситуации насильника вряд ли ждало бы особо суровое наказание, поскольку речь шла о селянке, а не о благородной даме. Вероятно — солидный штраф. Если мужчина не слишком отличался от новоявленной матери по социальному статусу, штраф вполне мог быть заменен принудительной женитьбой, имелись прецеденты. Но тут случай был иной, совершено покушение на подзащитную орденского экзорциста, а это, при некоторой натяжке, могло бы быть расценено как плевок в сторону Ордена. Так что ничего хорошего любителю молодого девичьего тела не светило.
— Куда там… дурочка почти шесть декад молчала, стыдно ей было, понимаешь. А когда всё вскрылось, этого урода и след простыл. Да и не местный, так, человек прохожий.
Дверь открылась, в комнату бесшумно вплыла Ната. В отличие от свежеиспечённого призрака, её уровень овеществления был достаточно высок, чтобы, при желании, управляться с не слишком тяжелыми предметами, вроде посуды. Правда, стоило девушке расслабиться — и на кухне становилось одной чашкой или тарелкой меньше. Сейчас большую чашку, наполненную дымящимся чаем, она несла, плотно обхватив ладонями. Судя по тому, каким сосредоточенным было её лицо, Ната как раз и опасалась утратить контроль, следовательно, слова о своей дочери и внуке она слышала. Призраки не плачут… Но страдают ничуть не меньше, а иногда и больше, чем обычные люди. И дольше.
— Спасибо, Ната.
— Ещё чего-нибудь желаете, господин?
— Нет, спасибо. Только хочу попросить, — Руфус на мгновение замялся, — в общем, постарайся в ближайшее время не очень прислушиваться к тому, о чём мы с уважаемым магистром говорим, ладно? Орденские тайны, сама понимаешь, вещь серьёзная.
— Хорошо, господин. Я буду в беседке… если понадоблюсь, крикните погромче.
— Иди, Ната, иди.
Не утруждая себя излишним общением с дверью, девушка чуть тряхнула головой, сбрасывая сосредоточенность, и легко покинула кабинет прямо сквозь стену, выходившую во двор дома.
— Идиллия, — вздохнул магистр с лёгким оттенком зависти. — Руфус, отдай её мне. Я ей платить буду в два раза больше.
— Увы… не мне тебе объяснять, что призраки…
— Ну да, ну да, привязаны к своим останкам. У неё какой поводок [25]?
— Чуть больше четырёх миль [26].
— Ты постарался?
— А кто ж? Кладбище отсюда далеко, не хоронить же несчастную девушку во дворе моего дома.
— А вот скажи, Руф, с чего ты взял, что мы с тобой будем говорить об орденских тайнах?
Руфус помолчал, с лёгкой насмешкой разглядывая магистра, затем пожал плечами.
— Если ты скажешь, что вызвал меня лишь ради предложения старому приятелю места столичного квестора, я решу, что ты стал не по должности сентиментальным.