Возрождение (СИ)

— Удачи!
Лучше бы сказал «ни пуха». Хотя почему? Я ж не на охоту иду.
— Я вернусь.
Пафосно и совершенно безосновательно. I’ll be back [22], как говорил Арни. Ему и в самом деле довелось возвращаться. Правда, каждый раз — с обязательным летальным исходом. Я не терминатор, у меня нет в запасе множества копий, которые можно ввести в бой при неудаче.
Неудачи быть не должно. Её просто не может быть. Никогда.
Пальцы успокоились. Дрожь в коленях прошла.
Я сделал шаг вперёд, сквозь сияние двери в иной мир.
  
Глава 2
 
В которой Руфус общается с руководством, встречает нового подчинённого и размышляет о будущем
 
Каждый человек в глубине души всегда любит какое-то из времён года больше остальных. Даже если вслух он нравоучительным тоном заявляет, что волею Сирилл людям даны и время цветений, и время снегов, и время садов, и время увядания. А раз богиня поступила именно так — следовательно, в каждом времени есть свой смысл и своё величие.
Наверное, это и в самом деле так. Иначе не получилось бы, что одним больше по душе сочная зелень и обжигающее солнце времени садов, другим нравятся укутывающие землю искрящиеся снежные покрывала, третьим — красно-золотая листва увядающего леса. Да и шумные дожди, приходящие на смену снегопадам, тоже имеют поклонников.
Руфус стоял у окна и наблюдал, как тугие струи дождя секут белые стены домов, от влаги сейчас заметно посеревшие, разбрызгиваются по желтоватой уличной брусчатке, пригибают к земле ветки кустов с пока не слишком распустившимися листьями. Он как раз любил эту пору… хотя нет, сказать так означало бы погрешить против истины. Одна лишь мысль о том, чтобы покинуть уютный домик, такой же белый с красной черепичной крышей, как и почти все остальные в Сольфелле, вызывала неприятную дрожь. В этом-то и было всё дело — как раз в такую погоду Руфусу куда реже приходилось расставаться с уютным креслом и пышущим жаром камином. Это только в детских сказках Зло, во всех его мерзких проявлениях, демонстративно действует глухими ночами, под проливным дождём или в противном, липком тумане. Ну, насчет ночи — относительно близко к истине, хотя большая часть отродий Зла замечательно чувствует себя и днём. А вот насчёт погоды… Тот же Рыцарь Смерти, нечувствительный к боли, равнодушный к огню и легко игнорирующий большую часть боевых заклинаний, применяемых экзорцистами, весьма негативно относится к холодной влаге, способной проникнуть в малейшую щель его архаичных доспехов. Демоны огня вообще ненавидят воду. Призраки, особенно овеществлённые, недолюбливают дожди по не вполне понятной причине — намокнуть им не грозит. Ни один оборотень не придёт в восторг от луж под лапами. А потому, пока на дворе ливень, эти твари постараются отсидеться где-нибудь под крышей. Избавив тем самым старого экзорциста от необходимости месить грязь и мёрзнуть.
Улица была пустынна. Дождь зарядил надолго, по уверениям Карлуса, мага-погодника, не менее чем на два дня. В иное время пришлось бы старику вспомнить былое мастерство, да отправить тучи куда-нибудь подальше от села, но сейчас в этом не было особого смысла. Пусть льёт — снега в этом году было не так уж много, окрестные поля нуждались в дополнительном поливе. А тратить энергию, чтобы оградить от воды лишь территорию самого Сольфелла — роскошь непозволительная, сколько там сил осталось у Карлуса… Нового мага из столицы не пришлют, имей они возможность — давно подобрали бы старику замену. Да где их взять, молодых и сильных? Измельчали родовые линии волшебников, скоро уже и приличного экзорциста днём с огнём не найти будет.
Ладно Видящие — их во все времена было мало, да и не сидится им, как правило, на одном месте. И не всегда по доброй воле. Стоит провидцу или, того хуже, прорицателю ощутить свои силы — как тут же находится масса недоброжелателей, способных выстроить вокруг проклюнувшегося таланта стену отчуждения. Никто не хочет знать будущее. Шарлатанов терпят, им платят, иногда они становятся модными, популярными — в определённых кругах. А истинных Видящих попросту боятся. Слово Видящего — клеймо, от которого простому обывателю не избавиться. Вот и уходят они, кто просто подальше от обжитых мест, а кто и в иные Слои [23]. Стоит ли удивляться, что с каждым веком их появляется всё меньше.
 
Но чаша сия не миновала и тех, кого принято называть «обычными людьми с хорошим уровнем магического дара». Эдакий эвфемизм… поскольку назвать мага «нелюдью» для здоровья часто небезопасно. Да и не вполне верно. Существует теория, что за наличие способностей отвечает некая древняя кровь, пришедшая в Суонн тысячи лет назад, одновременно с Сирилл. Сколько её осталось, той древней крови? Уже пять или шесть веков, как не появлялся в Суонне человек с чистой родословной, те, что есть — не полукровки даже, так — несколько капель на кварту. И с каждым поколением процент «древности» всё ниже, в том числе и у тех родов, что берегут кровную линию как зеницу ока. Первые по силе лишь немногим уступали самой Сирилл… кое-кто считает, что богиня была такой же по крови, как и её спутники, просто, в отличие от последних, приняла беды Суонна близко к сердцу, за что потом была сочтена богиней и покровительницей мира. А её сородичи явились сюда просто жить. В общем, мало магов, мало.
Руфус вздохнул, бросив короткий взгляд на высокий, в потолок, шкаф, плотно уставленный фолиантами. В основном, недавних лет выпуска — оригиналов книг, написанных в первые века после прихода Сирилл, не сохранилось. Официально. Если неофициально — вроде бы несколько десятков томов сберегались в тайниках библиотеки Ордена. Но переписывались, а позднее и перепечатывались эти раритеты регулярно. С определёнными купюрами, не без этого. История — не самая приятная вещь, если разглядывать её глазами потомков. То, что для предков было нормой, сегодня кого-то вполне может шокировать.
Вон стоит «История Кертанской резни». Если сравнить этот аккуратный томик, вышедший из типографии четыре года назад, с более ранним изданием, увидевшем свет в конце прошлого столетия, многое становится понятным. Смягчены акценты, кое-что опущено, слегка подправлено количество жертв. И так далее, по мелочам. Но события тысячелетней давности, когда в одну ночь в одной только Кертане погибло почти девяносто процентов людей с относительно чистой «древней кровью», теперь выглядят как банальная междоусобица, ничем, кроме недоброй памяти, влияния на развитие Суонна не оказавшая. Интересно бы почитать первое издание этого труда. Да кто ж разрешит… Инквизиция Ордена иные тайны прячет не только от обывателей, но и от своих, кто не достиг должного уровня. Ему, вполне заурядному экзорцисту Руфусу Гордону, уже который десяток лет прозябающему в никому не интересном селе, этого уровня уже и не достичь.
Полсотни лет — не возраст для того, кто несет в себе изрядную порцию древней крови. И сотня. И три. А вот Руфус, не принадлежавший ни к одной из Первых семей, уже явственно ощущал на плечах груз прошедшего времени. Какие-то капли субстанции, дающей власть над магическими силами, в нём, безусловно, были — иначе не стал бы экзорцистом, не вышел бы живым из десятков схваток с порождениями Зла. Но долголетие, наряду со многими другими формулами высшей магии — даже теми, что не относились к числу особо оберегаемых Орденом тайн — было ему недоступно. Почти. Так, больше по мелочи — не бояться простуд, относительно быстро заращивать раны, коих в его работе не избежать при всём желании, ну, может, выглядеть в полвека на десяток лет моложе. Сотня — его предел, да и то — если повезёт. Уже сейчас нет былой скорости движений, не та и реакция, да и заклинания даются капельку труднее, чем в юности. При своём не таком уж высоком росте, он несколько располнел, и теперь выглядел уже не крепким, а грузным. Хоть не толстым пока, но… но дальше будет только хуже.
Да и спокойная жизнь сказывается. Лет тридцать назад он плюнул бы в лицо каждому, кто посмел бы сказать, что вечер у камина с книгой куда приятнее, чем яростная схватка с Рыцарем Смерти или выслеживание оборотня в ночь полнолуния. Но проходили годы, и тёплый плед начал выглядеть привлекательнее стальной кольчуги, запах потрескивающих в камине дров радовал больше, чем резкая вонь сгоревшего под лучами «солнечного клинка» вампира, тихий спокойный вечер казался куда предпочтительнее ещё одной победы. Самое забавное, что он мог променять рутину сельской жизни на работу в столице. Мог… да и сейчас не поздно. Только вот не тянет.