Колыбель. Изгнанник Альтара (СИ)

— А где же миры Тьмы? Каким цветом подсвечены они?
— Мир Тьмы, как и Света, всегда един. Он также умирает и возрождается вновь, но намного реже, чем миры колыбели. Зачастую, чтобы удержать или возродить жизнь на нём, захватчику приходится приложить немало усилий, — объяснил собеседник. Прислушиваясь к его словам, я очень устал от въедавшегося в голову шума, ворвавшегося в моё сознание.
— А звук? Что за гул?
— Так плачут уничтоженные миры. Серые точки, закутанные пеленой песочного дыма.
— А разве они не возрождаются? — удивился я.
— Погибшие своей чередой времени — да. Уничтоженные под воздействием посторонних — никогда. Они обречены на медленное и неизбежное разрушение, о чём и плачут.
Я снова задумался, пока мой собеседник ожидал очередного вопроса. Я и представить себе не мог, того, что видел перед глазами.
— Кто уничтожил эти миры? Свет? Тьма?
— Нынешние миры Альтар и Стелл, как и их предшественники, часто ведут ожесточённую войну между собой, но никто из них никогда не уничтожал живые миры колыбели во имя своей выгоды. Даже могущество не позволяет им совершить такое, они осознают опасность подобных поступков. Осознавали.
— Что будет с колыбелью, если равновесие нарушится?
— Она погрузится в хаос, и жизнь в мирах перестанет существовать. Это всё, что я знаю. Там, за пределами наших границ, владения неизведанного и непонятного даже для нас. Между Тьмой и Светом сейчас идёт ожесточённая гонка за выживание и за поиском решений этой нависшей проблемы. Если ты тоже жаждешь разгадки, можешь вступить в ряды защитников нашей колыбели, а можешь возглавить один из них.
— Я не уверен, что из меня получится хороший лидер. — Вздохнул я и, выждав минуту, вновь спросил собеседника: — А кто такие защитники? И как мне примкнуть к ним?
— Все миры находятся в видимой для тебя сейчас колыбели. За гранью её существуют три Стража-защитника: Альтар, Стелла и Окилан. Каждый из них оказывает особое влияние на колыбель и существующие в её пределах реальности.
— Есть третий мир?
— Окилан — Страж жизни. Он отстранился от своих собратьев, когда предшественники Альтара, олицетворяющие Тьму, и противоположность ему, прародители Стелл, столкнулись в схватке за первенство. Он закрыл к себе доступ и перестал контактировать с владыками двух миров, при этом всё так же ответственно поддерживая и оберегая колыбель.
— Редкостное безумие. Если появился сторонний враг, уничтожающий совместное детище трёх защитников, то не проще ли объединиться и дать отпор врагу?
— Очень схоже с поведением людей, не правда ли? Самовлюблённые, эгоистичные и неимоверно жестокие. Идут за личными идеалами, сметая всё на своём пути.
В голове заиграли мысли. Если бы я только смог попасть в Стелл и убедить владыку Светлого Стража заключить временный мирный договор и расправиться сначала с врагом… А может… Может быть, и вовсе помог бы Тёмному лорду Айену уничтожить мир Света, дабы занять его место.
— Исключено, — словно услышав мои мысли, строго произнёс странник, — падение одного из защитных Стражей будет означать гибель для всей колыбели. Границы между нами и хаосом сломаются, и мы исчезнем в никуда.
— Но разве правители Света не понимают этого?
Собеседник задумался.
— Скажи мне, когда в детстве, родители просят не трогать что-то опасное, как часто дети прислушиваются к ним? Эта черта присуща человеку, даже если ты знаешь, насколько это опасно, ты должен самостоятельно проверить это, подкрепляя свои действия выдуманными доказательствами. Многие миры в колыбели доступны и открыты для защитников, так что контакт с людьми и другими существами неизбежен, как и их влияние, друг на друга.
— Значит, единственный вариант для Альтара — выживать при любых обстоятельствах?
— Ты прав. Так было всегда и будет продолжаться столько, сколько потребуется.
— А как же я? Я же по своей сути человек. Полное собрание всех отрицательных для защитников качеств. Я с детства желал быть в бою и схватке, как я могу повлиять на мир Альтара, если ему нужно совершенно другое?
 
— Ты слишком торопишься, — спокойно ответил собеседник. — Откуда тебе знать, что именно нужно миру Тьмы? Ты тот, кто ты есть. Сын великого воина, вернувшийся по стечению обстоятельств на родину отца. Возможно, ты тот, кто нужен Стражам, а возможно, и нет. Но кем бы ты ни был, неоспоримо должен внести вклад в эти события.
На моих глазах погас ещё один яркий огонёк. Даже среди миллиардов этих миров я увидел тот, что перестал биться и, вспыхнув алым пламенем, раскидывая мощный импульс, залился песчаной дымкой. В горле встал ком. Я понимал, что погибло бесчисленное количество живых существ.
— Такое явление не каждому удаётся увидеть, несмотря на то, что они сейчас стали происходить всё чаще.
Всматриваясь в колыбель, я пытался увидеть рождение нового мира, но оно не произошло. Вновь прервав молчание в гулком шуме, давящем на грудную клетку, собеседник спросил:
— Так ты всё ещё хочешь что-то изменить?
— Да, — ни секунды не думая, ответил я. — Я должен вернуться назад.
— Это был приятный разговор за такой долгий период молчания. А знаешь, я готов ждать вечность, чтобы встретить подобного тебе.
В груди, словно что-то сломалось, всё тело покрылось невыносимым жаром. И почему-то именно сейчас я подумал, что не спросил самого главного. Кто этот человек, рассказавший мне так много, откуда он, и как его имя. Я хотел было спросить, но не смог, почувствовав всего лишь добрую улыбку за спиной. Жар усиливался, и яркий свет из ниоткуда слепил глаза, вынудив меня закрыть их. В это же мгновенье я почувствовал своё тело. Болело и ломило всё, что только могло, а внутри меня словно закипала кровь, принося безумие.
— Марсель, ты должен очнуться! — Звонкий и отчаянный голос Гектора пробивал меня насквозь.
Он безостановочно тряс меня и пытался привести в чувства. Но я уже вернулся в себя, сковывающая боль не позволяла сообщить ему об этом, и всё, что я смог сделать, — это с трудом открыть глаза.
— Марс! Живой! Держись, парень, только не отключайся, соберись!
Мутная пелена во взгляде постепенно спала, открывая мне обзор на кромешный ад. Вокруг всё полыхало и горело, гейзеры огня вырывались из болота в небо. Шипящие под температурой растения плавились и, потерявши всю влагу, загорались. Где-то рядом суетливо топтался дракон, обдувая нас горячим потоком воздуха. Гордон возник из ниоткуда. Мокрый и грязный, он помог Гектору усадить меня на Азусу и, обратившись в волка, исчез в языках пламени.
— Потерпи, сейчас выберемся, — уже спокойнее говорил Гера, прижимая меня к себе и не позволяя завалиться на бок.
Дракон взлетел вверх, покидая горящую местность, но жар сошёл, лишь когда мы отлетели на приличное расстояние. Тем не менее наш полёт был недолгим, уже спустя несколько минут уже камнем опустились вниз и достаточно плавно приземлились на пустошь. Стащить меня с дракона и усадить, облокотив на непонятную постройку, Гере удалось с трудом. Закончив манипуляции с моим телом, он без сил завалился рядом. Я смотрел, как вдали полыхает огонь, озаряя небо алым светом, в то время как моё тело постепенно успокаивались от боли.
— Что это за хрень? — еле дыша, обратился я к Гектору.
— Болотный газ вспыхнули от пламени Азусу. Несмотря на то что он чуть не поджарил наши задницы, дракон всё-таки спас нас.
— А та ползучая хрень? Где она?
— Сгорела дотла. Если бы мы с тобой не оказались в воде, возможно, бы тоже сейчас были угольками.
Я посмотрел на дракона. Его огромные глаза были наполнены огнём, бушующим в просторах топи.
— И что дальше? Пламя не успокоится, если болотные испарения горят. Нам нужно убираться. — Я попытался встать, но мышцы не позволили совершить задуманное.
— Расслабься, мы далеко от огня. Тем более уже на месте.
Вскинув голову наверх, Гектор посмотрел на держащую наши спины стену. Я также с трудом огляделся по сторонам. Крупная каменная кладка местами рассыпалась под властной рукой времени, но всё так же казалась неприступной. Сухая земля вокруг была твёрдой и устойчивой, а главное, пустой, без кустов и иной растительности. Когда огонь доберётся до нас, он не сможет пройти по земле. Эта мысль меня успокоила.