Баловни судьбы

— Ты понял? У меня на ваш счет большие планы.
В черных, как чернослив, глазах неожиданно мелькнуло удивление.
— А может, у нас свои планы!
— Тем лучше, я рад. Возьми-ка эти взятки и попробуй еще выиграть. Дело веселей пойдет.
И действительно, игра пошла веселей, как будто настроение чуточку изменилось. Кажется, они немного увлеклись игрой. В этот момент на пороге появился Макс и застыл в изумлении.
— В карты играете?! — не просто сказал, а констатировал он.
В его голосе послышались осуждающие нотки, точно он хотел сказать: боже мой, он здесь с ними в карты играет, и это все, на что хватило его фантазии, а ведь в мастерской полным-полно всякого добра, чем угодно можно заняться.
— Видишь ли, Клэс хочет научить нас новой игре.
Он проговорил это извиняющимся тоном, униженно, словно его уличили в дурном поступке. Но что за ерунда — не в чем ему извиняться.
— Ну что ж, прекрасно, — съязвил Макс, будто желая подчеркнуть, что, как ни назови, ничего прекрасного здесь нет. Микаэль смешал карты, снял, перетасовал, опять снял, повторил все это еще раз, но сдавать не сдавал. Затаив дыхание, ребята ждали ссоры, которая развеселила бы их, ссоры между учителями.
Макс неожиданно улыбнулся:
— Я, собственно, не с инспекцией. Клэс, ты не мог бы съездить в поселок, кое-что сделать для меня?
— То есть как съездить?
Макс не спеша вынул из кармана руку и, помедлив секунду, разжал кулак — ключ зажигания, описав красивую дугу, оказался в ладони Клэса.
— Но машину оставишь внизу, как только спустишься с холма, а на почту прогуляешься пешком. Я не жажду объяснений с полицией.
Татарское лицо просияло.
— Йес, сэр. А можно я с Микаэлем?
— Валяйте!
В два прыжка они были у дверей. Неприличная сцена, вот уж действительно неприличная! Одному пятнадцать, другому шестнадцать. Ведь он их просто купил, этих детей, да еще так дешево, черт возьми. А вдруг с ними что-нибудь случится?
Он знал, что в ответ на его возражения Макс просто махнет рукой, оглушительно рассмеется и скажет:
«Да что ты, старик, эти ребята стали угонять автомобили, едва научившись ходить. Им я скорее, чем кому-либо, доверю свою машину. Кроме того, Аннерс, за рулем они в какой-то мере даже успокаиваются, выпускают пары».
Он сидел и, наблюдая за Максом и ребятами, удивлялся собственной злости. А потом игра уже потеряла всякий интерес, и остаток дня время двигалось еле-еле, будто сломанная телега.
А день был по-прежнему ясный и солнечный, и он безуспешно пытался соблазнить их футболом. Или прогулкой: не прогуляться ли в лес? Они смотрели на него с сочувствием, но до конца занятий просидели в мастерской. А потом, точно по команде, поднялись и вышли во двор, чтобы занять свои места у стены. В окно он видел, как они пересекли двор, гуськом, как заключенные, которым запрещено переговариваться во время прогулки, уселись возле стены и, по-прежнему храня ледяное молчание, вытащили из карманов сигареты и спички.
Он тоже достал сигарету и закурил, стоя у окна.
Теперь они будут сидеть там, пока не прозвучит звонок на ужин, выкурят по две-три сигареты, закрыв глаза и привалившись к стене. Возможно, Бондо расскажет им одну из своих сальных историй, они посмеются, надеясь услышать еще одну и ко всему остальному оставаясь равнодушными. А когда вернутся Клэс с Микаэлем и станут хвастаться, как далеко они ездили и как быстро гнали, все будут с восторгом и завистью поддакивать, прекрасно зная, что большая часть их рассказа — вранье.
Неудачный день. На редкость неудачный, потерянный день. Завтра надо быть с ними построже: им же лучше, когда они чем-нибудь заняты. Он глубоко затянулся, задержал дым и двумя тонкими струйками выпустил его через нос. Пора идти. Конечно, скоро шесть. Нужно ведь еще и отдохнуть, поиграть с малышкой, поговорить с Уллой. Выпить бутылочку холодного пива, если осталось еще в холодильнике, посидеть полчасика на лужайке, а потом принять душ и надеть последнюю чистую рубашку.
— Какого черта ты здесь прохлаждаешься? А я тебя везде ищу.
 
Бьёрн, маленький, плотный, со слипшимися от пота волосами, стоял перед ним, как был после футбола: в спортивной майке и шортах.
— Чего ты здесь торчишь?
Как будто в том, чтобы выкурить сигарету после рабочего дня, было что-то предосудительное.
— Право, сам не знаю, как раз собирался уходить.
— Ну, так можешь не торопиться: у нас сейчас собрание, вот!
— Собрание? Прямо сейчас?
— Внеочередное, — ухмыльнулся Бьёрн. — Идешь?
Все уже сидели за длинным столом и, видимо, давно его ждали. Макс. Сусанна с узким лицом и длинными светлыми волосами. Йохан. Лиза. Даже практикант Вилли сидел вместе со всеми, тщетно пытаясь разместить под столом свои длинные ноги.
— Я нашел его в мастерской, он там медитировал.
— Полезное занятие, — сказал Йохан, — очищает душу.
Все ждали в ответ веселой шутки, но ничего подходящего ему в голову не пришло, и он только улыбнулся, застенчиво и дружелюбно.
— Аннерс такая чистая душа, что ему нет нужды в чем-то каяться, — сказала Лиза.
Все дружно рассмеялись, добродушно и чуть свысока, точно потрепали его по плечу. Так треплют по шее преданную, старую, беззубую собаку.
— Жарко, — пробормотал он только для того, чтобы что-нибудь сказать, и занял место между Лизой и практикантом.
— Просто удивительно, до чего люди могут домедитироваться, — заметил Йохан, и все опять беззлобно рассмеялись. Обычно так смеются над самым безответным в компании.
«Умей давать сдачи, Аннерс, — говорили ему в детстве братья. — Умей давать сдачи».
— Ну что ж, приступим, — открыл собрание Макс. — Я думаю, мы быстро управимся. Правда, сегодня мы не в полном составе, но я звонил Айлеру, и он сообщил мне свое мнение, а Карстен, как вы знаете, в отпуске — и с ним не связаться. К тому же вряд ли стоит придавать этому слишком большое значение. Мне кажется, у нас не будет разногласий. — Он пустил по кругу пачку сигарет и продолжал: — Все вы, конечно, помните, какой спектакль они устроили перед самыми каникулами, как с цепи сорвались.
И точно, в то воскресенье ребята вдруг словно взбесились. Кидались чем попало, побили стекла, и, чтобы привести их в чувство, всем сотрудникам пришлось буквально воевать с каждым из них.
— И вы наверняка помните, что, как потом выяснилось, они разбили и проигрыватель, и магнитофон. Мы тогда решили: пусть ребята оплатят половину стоимости нового проигрывателя из своих карманных денег. Мы сообщили им свое решение, и, судя по всему, они с ним согласились. С тех пор прошло два месяца, история старая, уже и каникулы кончились, и... в общем... пожалуй, мы тогда чересчур погорячились и приняли не совсем справедливое решение. Конечно, ребятам этих вещей очень не хватает, а денег они, разумеется, не наскребли, что, впрочем, мы и должны были предвидеть. Клэс с Микаэлем сегодня после обеда подошли ко мне и очень вежливо поинтересовались, нельзя ли отменить решение о выплате долга и просто купить им проигрыватель. Я считаю, в этом нет ничего страшного. Они правы, ведь им есть на что потратить карманные деньги, да и не очень-то логично получается: сначала выдаем им законное пособие, а потом отбираем большую часть... — Макс пожал плечами. — Ей-богу, я склоняюсь к тому, чтобы купить им этот проигрыватель, — и пусть себе снова гремит в комнате отдыха. Что для нашего бюджета эти полпроигрывателя? Никто не против?
Йохан потер нос. Обычно в таких случаях он первым высказывал свое мнение, за ним — Сусанна, и, если они поддерживали Макса, дело было решено, остальные лишь согласно кивали, и сразу же начиналось обсуждение следующего вопроса. Йохан по-прежнему потирал нос, Бьёрн, чтобы остыть, тряс ворот футболки. Сусанна тайком поглядывала на часы и, вероятно, думала о том, что пора готовиться к вечеру. А практикант Вилли, отчаявшись устроить ноги под столом, уселся боком и вытянул их перед собой. Как всегда, над головой Макса — фламинго на зеленом фоне, изогнувшие над водой свои изящные шеи. Лиза тихонечко подтолкнула Аннерса, и он машинально потянулся за сигаретами, которых ей самой было не достать.