Баловни судьбы

И хлынули безмолвные слезы. Элг чувствовал рядом с собой его влажное от жары тело. Он и сам готов был заплакать.
— Что же будет теперь со мной и с девчушками? Кроме Эльсы, у нас никого нет...
У Элга вертелось на языке, все, мол, образуется, но он стиснул зубы и только потер лоб.
30
— Да, их передадут в комиссию по надзору за несовершеннолетними, — отвечал Стур. — А дальше видно будет.
— Значит, их не накажут? — спросил Борг.
— Не-ет... вряд ли. Честно говоря, я не уверен, что мы много выиграем, подвергнув мальчишек суровому наказанию. Ведь после этого они уже не смогут вернуться к нормальной жизни. Я вообще считаю, что строгие наказания не приносят пользы... в принципе. Хотя, с другой стороны, общество должно иметь возможность оградить себя от... отдельных субъектов.
— Могу я процитировать ваши слова? — спросил Борг.
— Что ж, я за свои слова отвечаю.
— Эти мальчишки, — продолжал Борг, — все трое из порядочных и даже набожных семей. Что же привело их на этот путь? Взломы, грабежи, убийство...
— Да, что касается убийства... назовем его лучше лишением жизни... это скорее трагический, да, точнее говоря, несчастный случай... даже если это выражение не совсем удачно... ничего другого сейчас в голову не приходит. Как произошло то, с чем мы сейчас имеем дело? По правде сказать, не знаю. Многие случаи юношеских преступлений невозможно объяснить. Почему молодые люди становятся преступниками? На этот вопрос существует много ответов.
— Дайте мне хоть один, — попросил Борг.
— Тут играют роль и драматические семейные обстоятельства, и алкоголизм, и материальные трудности, и развод родителей... Но я полицейский. Не мое дело искать психологические объяснения. Моя задача — стараться сократить наносимый гражданам ущерб.
— Хм... Теперь еще одно дело... До меня дошли слухи, что в Нюхеме намечается создание гражданской гвардии.
— Что? — Стура будто током ударило.
— Вот так...
— Откуда ты это взял?
— Этого я, к сожалению...
— Не говори, не надо. Я понимаю. Но как... Ты получил эти сведения из надежного источника?
— Да, от человека, который там живет.
— Ага! Ясно. Стюре Магнуссон, — сообразил комиссар.
— Я вам этого не говорил...
— Конечно... Так-так, значит, гражданская гвардия...
— Да. Они называют это дружинами, боевыми группами, караульными отрядами... Обитатели Нюхема считают, что полиция плохо их защищает... Не является по вызову.
— Да. Все это я слышал... По крайней мере большую часть.
— Каковы же будут ваши комментарии?
— Насчет чего?
— Насчет гражданской гвардии.
— Это совершенно незаконно. В Швеции не положено создавать гражданскую гвардию. Никто не имеет права создавать организации, которые функционируют как полицейские силы. Не дозволено даже замышлять создание организаций, которые могли бы подменить полицейские силы.
— Но если речь идет о самообороне?
Стур снял с полки свод законов и начал листать.
— Можешь потерпеть минутку? Сейчас я найду...
— Ладно, жду.
Сттур отложил трубку и стал рыться в уголовном кодексе. Ага, вот оно. Кто ищет, тот всегда найдет.
— Могу прочитать тебе соответствующую статью закона, — предложил он.
— Хм... Да нет, это не обязательно. Но если люди не чувствуют себя в безопасности...
— Каждый имеет право защищать себя, — сказал Стур.
— Разве в нашей стране гражданская гвардия — обычное дело?
— Более типично это для заграницы, но бывали и у нас случаи, когда народ пытался сорганизоваться. Несколько лет назад в Ваксхольме нашлись граждане, которые объявили войну раггарам... И в Хеллефорснесе, если мне память не изменяет... Там хотели покончить с ночными гуляками. И в Росенгорде, в Мальмё... В общем, были случаи. Но это незаконно.
— Что вы намерены предпринять в отношении Нюхема? — спросил Борг.
— Я займусь этим вопросом. Но вообще это, скорее, дело начальника полиции. Именно он должен высказаться по такому предмету, как гражданская гвардия... Если встанет вопрос. Ты не знаешь, когда она будет формироваться, эта пресловутая гражданская гвардия?
 
— Сегодня вечером они встречаются в районном клубе.
— В котором часу?
— В половине восьмого.
— Хм...
— Вы пойдете?
— Там видно будет... Ого, времени уже много. Если ты удовлетворен, тогда...
— Конечно, — сказал Борг. — Спасибо вам. Может, вечером увидимся.
— Может быть, — сказал Стур и положил трубку.
Он поставил на место свод законов, повернул кресло к окну и задумался, глядя в синее небо. Посидев так немного, он встал и пошел было к двери, но спохватился.
Конечно! Как всегда.
Он вернулся к креслу, взял пиджак, одернул жилет, поправил галстук и манжеты. И только после этого покинул кабинет.
31
Фриц Стур расправил плечи. С удовлетворением оглядел газон. Да, пора было подстричь. Он откатил косилку к навесу и вытащил грабли. Потом еще раз потянулся, да так, что слишком тесные джинсы едва не лопнули, и побрел на середину газона, волоча за собой грабли. Там он постоял, опершись на грабли и любуясь на Птичье озеро. Было все еще тепло. Ощущался лишь робкий намек на приближение вечера.
— Фриц!
Он обернулся.
— Фриц, скоро семь. Ты разве не собираешься уходить?
— Да, конечно, черт возьми! Ах ты, черт! Не успел сгрести траву...
— Я сделаю.
Он кивнул, отдал грабли жене и пошел переодеваться.
Стоя у окна спальни, он застегивал рубашку, завязывал галстук и наблюдал за женой.
Она загребала слишком много травы, сразу видно, нет сноровки. Вельветовые брюки плотно обтягивали ее полноватый зад. Кэти вообще полновата и довольно веселого нрава. Женаты они скоро уже тридцать лет. Брак бездетный, но счастливый. Она работает в городской библиотеке. Книги — ее основной интерес в жизни. Фрицу иногда казалось, что ей не мешало бы немножко обуздать это свое увлечение, ведь иной раз она читает ночи напролет, и у нее горит лампа, а он может спать, только если в комнате полная темнота.
Говорить ей бесполезно. Она не слушает. А то и вовсе начнет вдруг читать вслух какое-нибудь гениальное, по ее мнению, место. И ночь пропала. Потому что помимо воли его захватывает, и случается, он тоже берется за книгу.
Так постепенно, с годами он привык читать довольно много.
Он застегнул жилет и надел пиджак.
Потом спустился по лестнице и через террасу вышел на улицу. Ветра совсем не было. Ни один листик не шелохнулся. Не шелестели кусты. Слышался только шорох травы под граблями. И кваканье лягушки на Птичьем озере.
— Кэти, — позвал он.
— Да?
Она перестала грести и обернулась.
— Я пошел.
— Не мог уж надеть что-нибудь другое?
Он с удивлением оглядел свой темный костюм и начищенные до блеска ботинки.
— А этот чем плох?
— Слишком чопорный. Хоть бы раз ты рискнул одеться немножко иначе.
— Старушка, — сказал он. — Ты твердишь об одном и том же вот уже тридцать лет.
— Знаю, — вздохнула она. — Ты безнадежно консервативен... В этом вопросе тоже.
— Да, и все тридцать лет ты ругаешься со мной по этому поводу.
— Ну, отнюдь не всегда, — сказала она. — А теперь иди. Чтобы вернуться домой в разумное время. Когда ты придешь?
— Не знаю. Надолго это не затянется. Часа два-три, я полагаю.
Открыв калитку, он вышел на Шёердсгатан, постоял минутку и зашагал на собрание. Скорее всего, он опоздает. Ну, да ладно.
Ехать на машине ему не хотелось. К тому же на обратном пути его, возможно, подвезут. Он любил ходить пешком, спокойно и неторопливо. Во время таких прогулок он отвлекался от будничных дел и забот и размышлял о чем-нибудь приятном. Это так успокаивало. Он всегда любил гулять по Химмельсхольму. Вечерами. Днем он обычно безвылазно сидел за своим столом в полиции.