Он мой, а прочее неважно (СИ)

Откуда мне было знать о тайне зачатия?
*****
Незаметно в великолепии непрекращающегося блаженства пролетел ещё год.
У нас родилась замечательная дочка.
Так вышло, что роды принимали в доме родителей за полторы тысячи километров от посёлка, где мы жили. Для этого были объективные причины.
Варенька ловко разыграла комбинацию, в основе которой была неизбывная тоска по любимому мужу. В результате грудной ребёнок оказался там, с бабушкой и дедушкой, а мы — здесь.
Жену, как ни странно, это нисколько не расстроило. Я был для неё источником жизни.
Меня утешало то, что она рядом. Что может быть прекраснее любви?
Её очаровательный взор, божественный запах, и роскошное тело, ублажали меня, наполняли жизнь радостью.
Расстраивала лишь разлука с ребёнком, который стал неотделимой частью меня. Жить отдельно от своего детища я не хотел и не мог, о чём постоянно напоминал жене.
Я всё ещё пребывал в толще густого эфирного облака эйфории, которая была навеяна страстью, наполнена возвышенными чувствами к самому близкому человеку, и сказочных представлений о повседневной обыденной жизни и предназначении семьи.
Скверный, капризный, чрезмерно агрессивный характер проступал в моей девушке постепенно. Она только училась управлять семейными процессами и мной.
Её интересовали только те стороны бытия, которые облегчали исключительно её личную жизнь.
Варя отгородилась непроницаемой стеной эгоизма, лишь изредка открывала ворота неприступной крепости, чтобы изобразив видимость чувств получить некий необходимый на данный момент бонус.
Её устраивала жизнь без обязанностей и обязательств.
Замечательная в недавнем времени, единственная и любимая жена неожиданно для меня заразилась уверенностью в своей исключительности. Ведь она единолично обладает тем призовым фондом, в котором нуждаюсь я, и вольна распоряжаться этим даром как заблагорассудится.
Власть женского начала на мужчину беспредельна, если вы понимаете, о чём я говорю. Молодой здоровый организм ежедневно требует для нормальной жизнедеятельности порцию любви, приправленную нежностью, добротой и пониманием.
Варенька научилась конвертировать чувства в материальные блага.
Сначала это было смешно и необычно. Мы дурачились, но желания её, тем не менее, исполнялись в озвученном объёме.
Мне было крайне приятно исполнять Варенькины прихоти. Я испытывал истинное наслаждение, видя её воодушевление и неподдельную радость от того, что она получала небольшие сюрпризы, о которых мечтала.
Шло время, которое странным образом разрушило иллюзии: меня использовали, покупали, имели, прикрываясь чувствами.
Я иду с работы домой и неожиданно ловлю себя на нелепой мысли — мне очень хочется, чтобы Варя уже спала.
Сегодня, сейчас, мне нужен друг, единомышленник, совсем не любовница.
Слишком широко я открыл свой внутренний мир, доверился мечте, притворившейся любимой женщиной, впустил в него невзначай кого-то чужого, озабоченного исключительно личным благополучием, желанием процветать за чужой счёт.
Откуда вынырнула эта странная цепочка рассуждений, ведь я иду домой к любимой девочке?
Ещё и ещё раз прокручиваю эти нелогичные, нелепые мысли. Выходит, я живу с человеком, которого подсознательно остерегаюсь, которому не доверяю. А как же любовь?
Пытаюсь забыть запорхнувшие нечаянно в возбуждённую голову рассуждения, но тревожные мысли вертятся, не даёт покоя до тех пор, пока не зашёл в свой подъезд.
Варя на своём боевом посту в любимом кресле, единственном в нашей квартире.
В него никто не смеет садиться, это её личное пространство. Варя на секунду отрывает от книги взгляд, отсутствующий, безразличный, и вновь углубляется в интересное чтиво.
Спустя минуту или две, не отрываясь от чтения, говорит, — сейчас страницу закончу и подойду, приготовь пока чего-нибудь поесть, я ужасно проголодалась, еле дождалась.
Не правда ли странно, ведь с работы пришёл я.
Варя апеллирует тем, что я готовлю вкуснее.
Резонно. Железная, непробиваемая логика. Честно говоря, это немного льстит, но такое повторяется каждый день, что порождает неприятные ощущения.
 
Меня здесь не ждали?
На скорую руку, без настроения, готовлю ужин, рассеянно кормлю жену. Очень хочется побыть одному, подумать, но у неё свои планы.
Дальше реализуется театральное действо. Это ритуал, традиция, которую никому не позволено нарушать. Представление выверено в мелочах, многократно посекундно отрепетировано.
Молодая мужская кровь, несмотря на испорченное настроение, бурлит, не переставая, требует действия и разрядки, стоит только привлечь его внимание к особенностям женского тела.
Несколько десятков интригующих интимных манипуляций: церемониальный эротический танец, например обнажение и намеренно медленное переодевание, заклинание в виде воздушных поцелуев, стрельбы глазками, волнующие жесты, и с жертвой можно делать всё, что заблагорассудится.
Вожделение отключает мозг, запечатывает духовные поры и превращает любого мужчину в раба плоти.
Он и не мыслит сопротивляться, пребывая временно в ином измерении, а вернувшись, будет боготворить свою избранницу, отождествляя её с той далёкой Вселенной, на которой ему дозволяют побывать, открыв временный портал, надёжно запрятанный в промежутке между ног.
На меня этот гипноз действует ещё сильнее: у меня нет иммунитета, тем более что некогда на мою мужскую пуповину Варенька накинула петлю, за которую всегда можно дёрнуть: ласково, неистово, даже, при желании грубо — я не обижусь.
От меня можно ожидать только чувства любви и благодарности. Для этого нужно быть хозяином петли, её повелителем, точнее повелительницей.
Конечно, я мыслю иначе, когда возвращаюсь в свою привычную реальность, но это потом… хотя и позднее готов ради прекрасных мгновений на многое, чтобы ещё хоть раз испытать немыслимое блаженство.
Варенька это знает.
Не каждая женщина способна эффективно применить доставшиеся от природы исключительные женские достоинства и сокровенные знания о принципах их использования. Варя может.
Мы оба изнемогаем лёжа во влажной от пота постели. Наши груди размеренно, часто вздымаются и опускаются, пока кровь не вернётся в свои исконные берега, медленно покидая воспалённые органы.
Мир вокруг в эти мгновения постепенно становится устойчивее, отдельные детали медленно вращаясь возвращаются свои на места.
Очень хочется спать.
— Я тебя люблю! Очень-очень!
— Я тоже тебя люблю! Ты у меня самая лучшая, единственная!
Позднее в устоявшемся ритуале появилось изменение: если ей что-либо не нравится, раздражает, или понадобилась какая вещь, либо уступка, Варя начинает скандалить.
Скверный характер проявился не сразу. Лишь тогда, когда у жены появилась уверенность в незыблемости достигнутого результата.
Как правило, я уступаю, но не всегда: бывают моменты, когда согласиться с ней невозможно, или требование превосходит наши возможности. Иногда претензии вовсе абсурдны.
Это бывает не часто, но случается. Тогда в ход идёт тактика молчания: Варя уходит в себя, прекращает общаться. Долго, иногда неделю, даже больше. Всё это время, меня она в своё личное пространство не впускает: отлучён, до момента окончательной и бесповоротной победы.
Тем не менее, шаманские пляски не прекращаются ни на минуту. Варя надевает самую откровенную одежду, часто демонстрирует обнажённые прелести, намеренно наклоняется, выставляя аппетитный зад, затуманивает взгляд неким магическим образом, вызывая тем самым невыносимые приступы сладострастия.
Сдаётся, что это долгосрочная, выверенная возбуждающая техника, которая используется с самого первого дня знакомства.
 
Сначала она подсадила меня на страстный секс, теперь пользуется им, как пусковой кнопкой, точнее тормозом. Или наказанием, словно я собака Павлова, у которой вырабатывают безусловный рефлекс на раздражитель, а затем пользуются им, как конфеткой, либо как плёткой.