Дракон (ЛП)

Ничто не маскировало реальную власть лучше, чем иллюзия контроля.
Даже думая об этом, Саторн знал, что если он прав, то никогда не покинет эту комнату живым.
Когда он встретился взглядом со старухой, то увидел то же самое знание, отражённое в этих серо-голубых радужках. Улыбка до сих пор играла в уголках её несуществующих губ, но глаза оставались проницательными, оценивающими. Животными.
Рептильными.
Саторну показалось, что он заметил в её глазах проблеск любопытства, как будто она посчитала интересным, что он собрал воедино кусочки её личности сейчас, когда уже слишком поздно. Саторн наблюдал, как она смотрит на него, и поймал себя на мысли, что всё кончено.
На этот раз всё действительно кончено… и не только для него.
Человеческая раса шла по пути динозавров.
Когда эта мысль пришла ему в голову, он издал низкий смешок.
В этом звуке вообще не было юмора. Он получился сдавленным, задушенным.
Всё ещё усмехаясь, он посмотрел на своё бедро, где теперь сжимал пистолет. Он зачарованно наблюдал, как поднял пистолет с колен. Он не посылал своему телу команду сделать это. Рука и кисть больше не принадлежали ему.
Ему показалось, что он почти видит веревочки марионетки, когда главная судья Новак заставила его прижать дуло Беретты М9 к собственному виску. Он почувствовал, как его пальцы сжались на рукоятке, палец скользнул на место спускового крючка.
И снова, сам того не желая, он улыбнулся.
Она ответила ему улыбкой, но холод не покидал её каменных глаз.
— Знаете что, Новак? — сказал Саторн.
Он с трудом сказал даже это, выдавив слова сквозь стиснутые зубы.
Она склонила голову, как видящая в знак согласия.
Теперь, увидев это, он не мог этого не видеть. Она выглядела настолько чужеродной для него, что он не мог представить, чтобы кто-то поверил, будто она человек, если они по-настоящему смотрели на неё.
Теперь она выглядела развеселившейся, такой же холодной, как самый холодный наёмник-ледянокровка, которого он когда-либо встречал в бою в те дни, когда Саторн был рейнджером и сражался в пустыне. Большинству из этих ледянокровок не просто так поручали мокруху, а не сажали их где-то в комнате, чтобы передавать информацию агентам на земле, которые нажимали бы на спусковой крючок вместо них.
Большинство из них были хладнокровными и прирождёнными убийцами.
Им это доставляло удовольствие. Убийства и траханье.
Они только это и знали. Только в этом они и хороши.
С другой стороны, может быть, именно это нужно, чтобы выжить. Может быть, именно поэтому их раса унаследует Землю, а человеческая раса сгниёт от этой грёбаной болезни.
Те серо-голубые глаза сделались чуточку холоднее.
— Да, — сказала она резким голосом с сильным акцентом. — Что такое, господин министр? Вы хотели что-то мне сказать?
Саторн силился улыбнуться.
В этот раз не получилось.
— Вы действительно выглядите как ящерица, бл*дь, — выдавил он.
Если она и ответила на его слова, Саторн этого не услышал.
В маленькой комнате прогремел выстрел, и Саторн повалился на стол из вишнёвого дерева.
Глава 11. В бункере
— Что значит «застрелился»? — Брукс нахмурилась, глядя на женщину в форме, стоящую перед ней. — Ты что, издеваешься надо мной? Саторн? Почему?
Женщина покраснела, глаза выдавали её смущение.
Она не сдвинулась с места и не опустила взгляд.
— Я этого не знаю, сэр, — сказала она. — Я могу дать вам только физическое описание самого акта. Его тело было найдено в Конференц-зале Б, сэр, в Административном крыле. Похоже, он отключил наблюдение до того, как сделал это, но у нас нет оснований подозревать нечестную игру. У него остались следы углерода на пальцах, и его отпечатки пальцев были единственными, найденными на…
— Да, хорошо, хорошо, — Брукс, поморщившись, отмахнулась от неё. — Кто его нашёл?
— Главная судья Новак, сэр.
— Новак, — пробормотала она. — Кто бы мог подумать.
 
— Сэр?
Выдохнув, Брукс отвела взгляд, положив руки на бёдра.
Президент Мойра Аиша Брукс — «Мой» для её друзей, которых в эти дни было очень мало, и «Мойша» для её родителей, чья смерть была подтверждена два месяца назад вместе с большинством людей, с которыми Брукс выросла в том грязном пригороде Детройта — поморщилась.
Однако она ничего не сказала.
Вместо этого она вообще отвернулась от морского пехотинца, глядя на командный центр с балкона подиума, где она стояла.
— Сэр, — начала морпех.
— Ладно. Хорошо, — Брукс опустила голову, стараясь не выругаться себе под нос. — Спасибо, что сообщили мне, Рейнольдс. Вы свободны.
Женщина помедлила, затем энергично отдала честь.
Когда она повернулась на каблуках, чтобы уйти, Брукс крикнула ей вслед:
— …Держите меня в курсе, если появится что-нибудь новое. Всё, что угодно, морпех.
Женщина снова отсалютовала ей, щёлкнув каблуками.
После ухода капитана морской пехоты Брукс выдохнула ещё тяжелее, стиснув зубы и вцепившись обеими руками в перила балкона так крепко, что побелели костяшки пальцев. Скрежет зубов был новой привычкой, которую она тоже приобрела где-то за последние шесть или около того месяцев.
Теперь она делала это не только во сне, но и наяву.
Суицид Саторна? Что дальше?
Она изо всех сил пыталась думать, глядя на главное разведывательное управление в дальнем конце комнаты.
Командный центр простирался далеко под ней, достаточно далеко, чтобы страдать от легкого искажения перспективы. Он был огромным, примерно в половину футбольного поля, с потолком высотой в три этажа. Концентрические полукольца мониторов заполняли большую часть пустого пространства главного этажа, завершаясь сценой на платформе с длинным столом для совещаний, за которым вмещалось около тридцати человек. Стол стоял прямо под монитором подачи, встроенным в стену.
На этом экране в настоящее время отображалась карта мира.
Меньшие экраны выступали из разных мест, отображая 3D-изображения в более или менее реальном времени, через серию каналов, поступавших через различные спутники, а также через то, что осталось от их наземного наблюдения. На возвышении экраны проецировали полную виртуальную трёхмерную среду одним импульсом от имплантата Брукс.
По ощущениям это походило на пребывание в настоящем месте. Вплоть до запаха пота и крови, мочи и дыма, горящих тел и гниющих растений, казалось, что она действительно была там.
Военные шишки называли командный центр «Ареной».
Это имя всегда вызывало в памяти Брукс гладиаторов, рубящихся и сражающихся друг с другом до смерти.
Что, если подумать, было более или менее уместно.
То, что осталось от её президентства, теперь жило здесь, глубоко под тем, что когда-то было бункером североамериканского командования воздушно-космической обороны. Подземный комплекс сильно расширился за эти годы, чего Брукс не осознавала до кризиса с С2-77.
Теперь это место превратилось в самостоятельный город, чёрт возьми, или близко к этому.
Её глаза снова сосредоточились на экранах, переходя от одной горячей точки к другой.
Конечно, ни на одном из этих экранов не было изображений из так называемых «затемнённых» городов. Их камеры и спутники оставались полностью недоступными для всех, кто находился в администрации Брукс. Брукс видела список этих городов так много раз, что почти запомнила его наизусть:
Дубай. Гонконг. Сингапур. Мюнхен. Буэнос-Айрес. Осло. Лхаса.
Нью-Йорк. Солт-Лейк-Сити. Анкоридж.
Были и другие, но последние три ранили сильнее всего.
 
Даже в её собственной стране они отрезали её.
Брукс явно не пригласили на вечеринку, где раздавали золотые билетики. С другой стороны, она надеялась, что они подавятся своей проклятой икрой, наблюдая, как мир горит внутри их (несомненно) позолоченных клеток.
Так что да, возможно, отсутствие приглашения для нее не было таким уж удивительным.