Дракон (ЛП)

Но когда дело доходило до войны, задним умом все крепки.
Когда сталкиваешься с уничтожением всей своей расы, это, вероятно, вдвойне правдиво.
Саторн выдвинул стул и опустился на кожаное сиденье.
Он посмотрел на Новак и заметил, что старая ящерица смотрит на него, и её глаза странно посветлели при боковом освещении овальной комнаты. Он готов был поклясться, что раньше её радужки были тёмно-карими… по крайней мере, карими, может быть, ореховыми. Почему они вдруг стали синими?
Она носила очки, что всегда казалось Саторну странным.
В эти дни очки никому не нужны. Даже бедные люди могли сделать корректирующую операцию, если им удавалось доказать, что это позволит им остаться на работе. А это любой мог бы сделать, даже карточный мошенник на автовокзале Портового управления. Только самые бедные из бедных носили эти старые реликвии, и главная судья Новак определенно не из их числа.
Саторн гадал, не было ли это частью её образа старой леди, чем-то, что должно было обезоружить, заставить её казаться безобидной бабушкой. Если так, то это не работало.
Перемена цвета глаз показалась ему странной, но, возможно, это просто игра света.
— Что-то случилось? — Саторн сохранял серьёзный, но вежливый тон, положив руки на стол из вишнёвого дерева. — Из-за чего совещание?
Старуха продолжала пристально смотреть на него.
Что-то в пустоте её взгляда или, возможно, в полном отсутствии эмоций, которое там ощущалось, заставляло его нервничать.
Как раз когда он подумал об этом, Новак моргнула и отвернулась.
— Да, — сказала она. Откинувшись назад, она поправила очки в металлической оправе, одарив его мрачной улыбкой. — …Что-то случилось. Китайцы озвучили очередную угрозу.
Пальцы Саторна сжались на столешнице.
— Чего они хотят?
Новак показала неопределённый жест, и Саторн не был уверен, как его интерпретировать.
— А вы как думаете? — спросила она, и её слоги окрашивались легким немецким акцентом. — Они хотят, чтобы мы передали антидот. Они верят в распущенные русскими слухи о том, будто мы приберегаем какую-то вакцину от С2-77. Они думают, что мы отказываемся делиться ею с миром.
Саторн нахмурился.
— В этом нет никакой правды, не так ли?
Он сказал это, не подумав.
Но даже так он был поражён весёлой улыбкой, которая появилась на губах старой леди.
— Почему вы спрашиваете меня об этом? — произнесла она.
Саторн решил сказать ей правду. Он давно верил, что честность порождает честность. Люди часто инстинктивно чувствуют, когда кто-то им лжёт, даже если они предпочитают верить в эту ложь по эмоциональным или другим причинам.
— Кое-что слышно, — ответил он. Откинувшись назад так, что шарнир в кресле заскрипел, он улыбнулся, вторя её деловому тону. — Мне приходило в голову, что если поставки будут ограничены… конечно, если предположить, что такая вещь существует… мы могли бы посидеть на них некоторое время. Мы могли бы подождать и не делиться, прежде чем у нас появятся производственные мощности, чтобы начать производство в больших масштабах, особенно учитывая гражданские беспорядки, которые это может спровоцировать. Более того, китайцы не были хорошими союзниками для нас в последние годы…
— Ах, — сказала она, улыбаясь.
Встретившись с ней взглядом, он многозначительно пожал плечами.
— Я подозреваю, что они не будут занимать первое место в списке для распространения, — сказал он. — Не только из-за Кейна. И даже не из-за нападения на Белый дом. И не из-за смерти нашего уважаемого президента Веллингтона. Хотя на данный момент немного оскорбительно для нашего интеллекта, что они всё ещё отрицают свою причастность ко всем трём инцидентам. Независимо от деталей, ложь была многочисленной и нераскаявшейся. И военные действия были беспрецедентными, по крайней мере, в этом столетии. У нас есть множество причин не делиться технологиями с Китаем до того, как мы подарим их другим.
Новак даже не моргнула.
После краткой паузы она опять одарила его одной из тех полуулыбок.
— Хорошо сказано, — пробормотала она. — И я согласна. Хотя если вы правы, то это унижение может обойтись дорогой ценой.
 
— И какова цена? — спросил Саторн. — Чем они пригрозили?
— Ядерной войной, — ответила Новак.
Она сказала это так, как говорила все остальное — барабаня пальцами по столу, наблюдая за его лицом, словно оценивая его реакцию.
Когда Саторн промолчал, Новак пожала плечами. Пожатие плеч было странным и, казалось, охватывало её руку вместе с узкими плечами.
И снова ему показалось, что он услышал лёгкий немецкий акцент.
— Они угрожали разбомбить то, что осталось от наших городов, один за другим, пока мы не передадим это противоядие, которое, по их мнению, мы скрываем от них, — продолжила Новак своим бесстрастным голосом. — У нашего президента, возможно, нет другого выбора, кроме как пойти на крайние меры. Возможно, упреждающие меры. Возможно, в ближайшие несколько дней. Максимум через неделю.
Саторн почувствовал, как от его лица отлило всё тепло.
Его ладони также ощущались холодными.
Он рефлекторно сжал пальцы, не отводя взгляда от лица Новак. Как бы он ни мечтал, чтобы Брукс сделала смелое военное заявление после С2-77, на самом деле он не хотел, чтобы это оказалось именно таким заявлением. Не сейчас. Чёрт, он полагал, что время для этого уже прошло.
— Упреждающие меры? — пытаясь смочить рот слюной, Саторн поёрзал на сиденье, отчего кожа заскрипела. — То есть…
— Они решают это сейчас, — сказала Новак, всё ещё оценивая его своими маленькими глазками.
Саторн отвел взгляд от её морщинистого лица. Он позволил своим глазам сфокусироваться на экранах, разбросанных по верхней трети комнаты мерцающим кольцом изображений в реальном времени.
— Она примет решение сегодня? — спросил он.
— Я не знаю, — сказала Новак резким голосом. — Но я подозреваю, что да. Так и будет. Во всяком случае, основные моменты будут определены. На самом деле, я подозреваю, что решение уже принято.
Саторн отвел взгляд от экранов и снова посмотрел на неё, не скрывая своего недоверия, но старуха шокировала его улыбкой.
— Не волнуйтесь, — сказала она. — Здесь мы в полной безопасности.
— Не вол… — он чуть не подавился словами. — Это может означать вымирание. Настоящее вымирание. Или вы планируете просто клонировать последние несколько сотен из нас здесь, внизу?
Её улыбка сохранилась, но в глазах снова появилось холодное выражение.
Взгляд Саторна проследил за странными движениями мышц, которые пробежали по её маленькому телу.
— Вы когда-нибудь думали, что это неизбежно? — спросила она.
— Что? — Саторн невесело рассмеялся. — Вымирание?
— Да, — сказала она.
В ответ на его молчание она одарила его очередной лёгкой улыбкой.
— Человеческая раса, похоже, просила об этом, по крайней мере, более века, — добавила она. — …если не с момента её генетического зарождения.
Глядя на неё, Саторн почувствовал, как по спине пробежал холодок.
Тёмное подозрение закралось в его разум.
Эти странные глаза. То, как она говорила о людях.
Этот грёбаный акцент, который она пыталась скрыть, звучал даже старше, чем она выглядела, а выглядела она старше самого Бога.
Тот факт, что она пробралась в высшие коридоры власти. Тот факт, что никто, казалось, не мог выгнать её из Овального кабинета, даже сама Брукс.
Может быть, всё это действительно было чушью собачьей.
Возможно, его приятель из АНБ, Дворкин, был прав. Дворкин, конечно, был пьян. Позже он также утверждал, что пошутил, но, возможно, он прав в том, что сказал. Возможно, видящие всё это время играли с человеческой расой.
 
Может быть, все предполагаемые средства контроля — СКАРБ, Мировой суд, Зачистка, всё это — были просто дымовой завесой, созданной видящими, чтобы скрыть, кто на самом деле являлся главным.
Может быть, это просто утешительная ложь, которую видящие позволяли людям говорить самим себе.