Шелковая императрица

Теперь она лучше понимала значение выражения «благородная кость», или — как изъяснялись некоторые претендующие на утонченность — «Триста Семейств». Эти люди насмерть готовы биться, лишь бы поддержать иллюзию, что они от рождения чем-то неизмеримо выше прочих. Распространявшиеся сплетни служили знаком: стан ее врагов готов к нападению.
Однако шелк имел для У-хоу большое значение, казался ценнее золота, и она считала важным добиться, чтобы богатство это скапливалось в руках той буддийской школы, влияние которой она надеялась распространить на весь Китай. Был и сиюминутный мотив: она не хотела показаться в глазах достопочтенного Безупречной Пустоты человеком, бросающим слова на ветер.
Императрица решила срочно передать настоятелю сообщение о том, с какими трудностями ей пришлось столкнуться. Следовало известить Безупречную Пустоту, что она прилагает все силы, несмотря на нехватку шелка в стране. Но, пожалуй, настал момент попросить его о поддержке: пусть как можно шире распространит среди своих последователей мнение об императрице как об исключительно добродетельной женщине, никогда не нарушавшей законов. Это послужило бы гарантией безопасности на случай, если клеветнические слухи дойдут до ушей Гао-цзуна. Тогда легко можно доказать: да, в народе говорят и такое, и прямо противоположное!
Еще двумя днями ранее ей нанес визит помощник настоятеля, доставивший послание от своего учителя. Вспомнив об этой встрече, императрица решила как бы невзначай намекнуть Безупречной Пустоте, что она умудренная опытом, понимающая в государственных делах правительница, пообещать помочь и осторожно попытаться выведать у него хоть что-то определенное.
Первое Из Четырех Солнц Освещающих Мир — так звали монаха-посланца — имел почти столь же впечатляющую наружность, как и его наставник Безупречная Пустота. Он занимал второе место в иерархии обители. Взгляд его был ясен и невозмутим; держался монах важно и даже высокомерно, а его гладко выбритый бугристый череп напоминал размытые очертания священных гор на картинах буддийских художников. У-хоу завела разговор о шелке, но монах лишь соблюдал вежливость, выслушивая ее рассуждения. Его мысли явно были заняты чем-то другим. Когда она попросила монаха говорить без стеснения, он с горячностью произнес:
— Ваше величество, учитель Безупречная Пустота убежден, что вы понимаете, каким опасностям подвергается сейчас Большая Колесница!
Императрица ни о чем таком не догадывалась, однако на всякий случай придала лицу неопределенно-загадочное выражение.
— Что может угрожать религии, имеющей столь многочисленных последователей? — со слегка преувеличенным изумлением воскликнула она, нисколько не покривив душой, но создав при этом у собеседника иллюзию своей осведомленности и одновременно вынудив его подробно изложить свое дело с самого начала. Хотя бы ради соблюдения приличий.
— Речь идет о перемирии в ожесточенном соперничестве с другими буддийскими школами, ваше величество! Несомненно, достижение согласия, пусть временного, стало бы благим делом, всемерно улучшающим карму. Но, в сущности, оно выгодно тем течениям, которые за последние десятилетия растеряли свой вес и влияние. Соперники, закосневшие в своем нежелании обратиться лицом к реальности, могут сильно повредить нашему делу. Учитель Безупречная Пустота рассчитывает на вашу поддержку и влияние на императора Гао-цзуна, который сможет сдержать продвижение нежелательных нам идей.
— Но как получилось, что я никогда не слышала даже упоминания о соглашении между разными течениями буддизма?! — по-прежнему разыгрывала изумление императрица.
— Ваше величество, я не смею говорить что-либо еще на эту тему. Безупречная Пустота поручил мне доставить его послание слово в слово. Что касается остального, будучи невеждой, я, к несчастью, не могу поведать вам подробностей! — извиняющимся тоном пробормотал Первое Из Четырех Солнц Освещающих Мир.
У-хоу так и не удалось ничего вытянуть из монаха.
И, словно мало было плохих новостей, на следующий день Немой доложил ей, что купец Ярко-Красный найден зарезанным в своей лавке.
 
Напрашивалось предположение, что его убили сообщники. Не иначе, прознали, кто и куда отвозил купца. Да, Немой слишком приметен… Ничего не поделаешь, кому же еще довериться? И не пойдут ли по городу слухи, что именно она распорядилась уничтожить этого человека?
Каждый новый день приносил все новые неприятности, и императрица начинала сомневаться, что поступила правильно, не попытавшись привлечь префекта Ли в союзники. На прошлой аудиенции он казался растерянным, и это было странно! Конечно же, он хорошо осведомлен, однако не боится навлечь на себя гнев императрицы. Нет, ей не удастся обыграть такого человека, а потому он должен быть на ее стороне! И она назначила ему новую аудиенцию.
Между тем префект — по совершенно иным причинам — пришел к тому же выводу: пожалуй, ему следует сменить союзников.
Пока служанка завершала долгую процедуру облачения императрицы, помогая той предстать в полном великолепии перед супругом и повелителем (а на деле — перед чиновником, которого предстояло обаять всеми доступными способами), префект Ли по-своему готовился к назначенной аудиенции.
Понимая, что речь снова пойдет о незаконной торговле шелком, главный инспектор отправился нанести очередной визит старому генералу Чжану. Придав лицу сконфуженное выражение, которое должно было показать, сколько препятствий встает на его пути и как он нуждается в ценном совете, префект Ли предстал перед заклятым врагом императрицы, потягивавшим зеленый чай из пиалы редчайшего темного фарфора.
— Прошу тебя, угощайся: лучший сорт провинции Юннань! — любезно сказал генерал, пока слуга торопливо сервировал еще один чайный прибор.
— Генерал, выскажите свое мнение: что я могу открыть императрице? — взволнованно попросил префект.
— Ровным счетом ничего! — отрезал Чжан.
— Но меня вызвали официальным письменным распоряжением, на нем стояла личная печать императора…
— Мое мнение — ничего! — уже сердито повторил старый генерал.
— Но на теперешнем этапе расследования я уже должен был что-то выяснить, не так ли? Нельзя же делать вид, будто я совсем не в курсе, ведь это поставит под удар меня самого. Императрица тут же объявит о моей некомпетентности! Она простолюдинка, но не дурочка.
— Выкрутишься как-нибудь! Не умея так ловко лавировать меж подводных скал, как бы ты возвысился до чина главного инспектора империи? Кроме того, разве не ты носишь знак Си-чжай? — довольно захихикал старик, радуясь собственной шутке.
Такой знак, изображавший белого рогатого льва, украшал торжественное облачение главного инспектора: мифическое животное обладало способностью вернее других существ судить, что хорошо и что плохо, — на это и намекал генерал.
Старик усмехнулся и процитировал древнее конфуцианское изречение:
— Пословица гласит: «Высокое дерево привлекает ветер, а высокий пост притягивает неприятности!»
Префект согласился с мудростью великого Конфуция, не забыв поздравить себя с тем, что, кажется, не напрасно затеял свой маневр: отказав в поддержке, покровитель не прошел его проверку.
— С ее стороны это всего лишь уловка, показное усердие! — продолжал поучать бывший премьер-министр Тай-цзуна. — У-хоу надеется развеять наши подозрения, а тем временем налаживает свой тайный промысел. Дурак Гао-цзун сам поручил ей вести расследование, что позволяет ей всегда быть осведомленной о ходе следствия и не делать лишних промахов. В итоге ты сам окажешься виновен в своей неудаче: нельзя же вести борьбу с подпольной торговлей, делясь своими планами с неприятелем!
Префект уже имел возможность убедиться, что с годами старый Чжан не растерял хватки. Отчего же теперь он выказывает такую негибкость и легкомыслие?
Вслух главный инспектор произнес:
— Вчера вечером один из моих людей сообщил о визите некоего подозрительного человека: тот заявил, что хотел бы получить обещанную награду, указав место, где, согласно его сведениям, прячутся парень и девица, сбежавшие из дома зарезанного шелкоторговца…