Шелковая императрица

— Благодарю, достопочтенный. Как бы то ни было, в прошлый раз я не зря побывал здесь: я обрел то, что искал, но прежде всего я получил на попечение Небесных Близнецов! — торжественно произнес ученик Безупречной Пустоты.
— Лама сТод Джинго мне все объяснил про детей. Насколько я понимаю, они теперь…
— Императрица Китая У-хоу лично взялась позаботиться о них, достопочтенный!
— Что ж, будем надеяться, что это к лучшему… Все же она — женщина и должна быть добра к малышам…
— Она не раз говорила, что Небесные Близнецы непременно должны быть реинкарнацией буддийских божеств, — пробормотала Умара, впервые решившись заговорить с Рамае сГампо.
— Императрица У-хоу в самом деле почитает Слово Блаженного? — осведомился настоятель.
— Без сомнения, достопочтенный. Она дружит с Учителем по имени Безупречная Пустота, выслушивает его советы и преподносит щедрые дары Большой Колеснице.
— Если ей удастся избежать грозящих бедствий, я был бы рад выразить ей свое почтение и оказаться полезным — вместе со своей общиной. — Глубокий голос Рамае сГампо на мгновение дрогнул, и только из этого можно было догадаться, что слова о возможных бедствиях он произнес не просто так.
— О каких бедствиях вы говорите, достопочтенный? Они касаются императрицы или Самье? — взволнованно спросил Пять Защит.
— Поскольку Безупречная Пустота послал тебя к нам, чтобы забрать рукопись «Сутры последовательности чистой пустоты», я могу предположить, что ты вполне достоин доверия! — неспешно произнес слепой лама.
— Достопочтенный Рамае сГампо, эта сутра так и не попала в руки Безупречной Пустоты… Наш поспешный отъезд из Чанъаня сделал невозможным встречу с Учителем. Это крайне удручает меня. Хотя я делал все, что было в моих силах…
— Не сомневаюсь. Важно, чтобы сутра находилась в надежном месте. Когда придет время, ты сможешь передать ее. Раз ты нашел способ оставить в хороших руках Небесных Близнецов, полагаю, ты способен хранить тайны и принимать разумные решения. Это славно!
— У меня был прекрасный наставник. В монастыре Познания Высших Благодеяний, где я провел годы в качестве послушника, учитель Безупречная Пустота воспитывал в нас чувство долга, — ответил Пять Защит, решив не сообщать пока Рамае сГампо, что драгоценная сутра лежит здесь, в дорожной суме.
— Этим объясняются крупные успехи обители в Лояне и ее процветание? — мягко спросил Рамае сГампо.
— Это не единственная причина… Но могу ли я задать вам вопрос? После серьезных размышлений я пришел к заключению, что проповедь, заключенная в «Сутре последовательности чистой пустоты», обращена к цели, превышающей мое разумение. А потому я хотел бы со всем почтением просить вас разъяснить мне ее.
— Ты правильно сделал, что спросил… Должно быть, ты знаешь текст, который служит основой сидячей медитации, он постоянно был перед автором этой сутры, главой церкви Большой Колесницы, поскольку является сутью всего учения. Так вот — эта новая сутра твоего наставника предназначена для того, чтобы занять то же место, но уже в наше время, ведь мир сильно изменился.
— Но для чего этой рукописи пришлось столько путешествовать?! — воскликнул Пять Защит, изумленный словам Рамае сГампо.
— Эта сутра должна была послужить основой для примирения между тремя великими буддийскими ветвями. Соглашение об этом заключено много лет назад, — сказал слепой монах.
— Тибетский ламаизм и Малая Колесница тоже договорились о союзе? — уточнила Умара, которую заинтриговала загадочность, окутывавшая отношения между малознакомыми ей вероучениями. — А на чем основан договор, достопочтенный? Если это, конечно, не тайна…
— Драгоценная сутра, составленная Безупречной Пустотой, учитывает взгляды и цели всех течений буддизма. Она сама и должна была послужить залогом примирения.
— Учитель сГампо, я заметил, что вы сказали «была», как будто все уже в прошлом. Что случилось? — Молодой махаянист уловил в интонации старика нечто большее, таившееся за покровом слов.
Настоятель удрученно помолчал.
— О да… помимо сутры были еще два залога мира и общего согласия, но, увы, они бесследно исчезли! — вздохнул он после долгой паузы.
 
— О чем вы говорите?
— О двух алмазах и о шелковой мандале. Эти алмазы чрезвычайно редки, они особенные — с перепелиное яйцо каждый, а мандала… один великий мастер расшил ее, другой расписал, и на это у каждого ушло по два года.
— Простите мою докучливость, о достопочтенный! Но во всем этом кроется тайна, и чем больше я слушаю, тем меньше понимаю, — воскликнул Пять Защит. — В чем же все-таки дело — эти сокровища тоже пропали? А в чем их ценность? Я понимаю, что алмазы, наверное, чрезвычайно дорогие, но…
— Это не просто украшения! И дело даже не в том, что алмазы такого размера и прозрачности встречаются исключительно редко. У них есть и священное предназначение.
— А откуда вы знаете, сколько времени те мастера делали мандалу? — уточнил Пять Защит с некоторым недоверием.
— Потому что эти мастера работали здесь! Именно мандала была нашим вкладом, нашим залогом мира и согласия, и я лично приказал вышивальщику и миниатюристу в точности изобразить в этом произведении Лхасу. Эта мандала была несравненным сокровищем монастыря Самье! — воскликнул Рамае сГампо.
В комнате повисла неловкая пауза. Наконец Умара решилась нарушить тишину:
— Но, может быть, если бы мы знали обстоятельства, мы смогли бы хоть чем-то помочь? — осмелилась она спросить.
Слепой старец развернулся в ее сторону.
— Вас зовут Умара? — спросил он, мягко улыбнувшись.
— Да, достопочтенный отец. Я бы очень хотела быть полезной в силу своих скромных способностей.
— Вы рискуете, я ведь могу попросить вас о чем-то трудном! — усмехнулся старец.
— Я присоединяюсь к словам Умары, достопочтенный. Я тоже хотел бы сделать нечто такое, что послужило бы общему благу, — произнес Пять Защит.
Белые невидящие глаза Рамае сГампо обратились к юноше. Искренность этих молодых людей была такой наивной, трогательной, они явно не думали о последствиях своих слов и цене обещания. Но кого еще можно попросить о помощи, если не их? Старый лама решил, что стоит ввести их в круг доверенных лиц.
— Что ж, хорошо… Существует ритуал поддержания согласия, который невозможно провести без названных реликвий или священных предметов. Их потеря или кража грозят тяжелейшими последствиями всем трем буддийским общинам. Мир и добрые отношения между ними гораздо полезнее для противостояния чуждым верам. Необходимо сберечь Благородные Истины, принесенные в наш мир Блаженным! — торжественно начал Рамае сГампо.
— Означает ли нарушение ритуала одновременное окончание согласия о мире между тремя ветвями? — уточнил молодой махаянист.
— Увы, можно сказать и так! В отсутствие залогов ритуал просто не может быть совершен в установленное время. А это вызывает новые обиды и ссоры, расширяя пропасть между братскими общинами. Главное, что исчезновение залогов подрывает доверие… Такой старик, как я, страшится за будущее! И все из-за одного безумца, которому мы по неосторожности однажды доверились…
Настоятель Самье нервно перебирал четки, уже не скрывая терзавший его страх.
— Может быть, вы нам что-нибудь расскажете о самом ритуале? Мне показалось, что он имеет значение для всей истории, — попросил Пять Защит.
— Его существование до настоящего момента хранилось в строжайшей тайне. Он совершался в Лхасе, где все мы чувствовали себя в покое и безопасности. Церемония получила название совета в Лхасе, само место помогало нам достичь доверия!
А между тем Пыльная Мгла, тоже начинавший осознавать, о каких пропавших залогах идет речь, затаив дыхание, вслушивался в разговор. Его поразила скорбь почтенного слепого старца. Признания Рамае сГампо раскрывали тайну маленького сандалового сердечка, которое стало для него символом надежды. В своих мечтах, временно вытесненных из сознания ревностью, Пыльная Мгла видел, как шкатулка поможет ему завоевать любовь прекрасной несторианки, но слова старого ламы показали ему другое, более важное значение сандалового сердечка. По сравнению с этим его собственные обиды показались незначительными — ведь речь шла о судьбах мира, никак не меньше!