Охота на Аделайн (ЛП)

Несколько мгновений я держусь, пока больше не могу, слегка задыхаюсь и
отступаю, пока он не вырывается, след красноватой слюны прилипает к моей нижней губе.
Как он и хотел, кровь из моего рта размазывается по его длине, и у меня в голове мелькает больная мысль.
Я понимаю, почему Ксавье это так нравилось.
"Продолжай сосать", - шипит он, вырывая меня из моих мыслей. Вдыхая глубоко, я задерживаю дыхание, заглатывая его снова, слезы наворачиваются на глаза от его огромных размеров.
Его рука хватает меня за шею, чтобы удержать меня в неподвижном состоянии, пока он качает своими бедрами, рыча из глубины его груди.
Моя киска пульсирует в ответ, и, как ни стыдно, мне почти хочется
заплакать. Я была уверена, что всегда буду сломлена, никогда не смогу прикасаться или быть прикосновенной.Но доставляя удовольствие Зейду, я не чувствую себя слабой и беспомощной. как я думала. Видеть, как он теряет себя в моем рту, заставляет меня чувствовать себя как королева, восседающая на своем троне.
Я так чертовски нужна ему в этот момент, и зная, что я могу забрать его. ...мои бедра сжимаются, чтобы унять нарастающую между ними боль.
Он жестоко трахает мой рот, слюна течет по моим губам, а я использую руку, чтобы раздвинуть его по длине, его зубы скрежещут в ответ.
Я выдыхаю воздух, дорожки слюны соединяют его член с моим ртом.
"Высунь язык для меня, детка".
Я безропотно делаю то, что он говорит, глядя на него сквозь мокрые ресницы.
"Какая хорошая девочка, блядь", - хрипит он. Он берет основание своего члена и несколько раз шлепает им по моему языку, его брови прищурены, а рот приоткрыт.
Зверь и бог, соединенные вместе, образуют нечто совершенно неестественное.
И я понимаю, что мне никогда не нужно было бояться его прикосновений. Это мужчины оскверняли меня, а Зейд никогда не был мужчиной.
Я дергаю его за волосы, но он сопротивляется, крепче сжимая пряди в кулак.
Он поднимает другую руку и грубо проводит большими пальцами по нижней стороне моих глаз, размазывая тушь по щекам.
Его грудь вздымается, а голос становится гортанным, когда он говорит: "Ты выглядишь как такой красивой шлюхой для меня".
Во мне вспыхивает гнев, а он лишь улыбается в ответ. Он притягивает мою голову ближе к себе. Кончик его члена касается моей груди, и его глаза опускаются, в его взгляде вспыхивает искра. К тому времени, как он поднимает глаза ко мне, я точно знаю, о чем он думает.
"Ты никогда не была шлюхой для тех мужчин, маленькая мышка. Знаешь почему?"
"Почему?" шепчу я.
"Потому что им не принадлежала ни одна часть тебя. Они брали то, чем не
не принадлежало. Это не делает тебя шлюхой, это делает тебя выжившей".
На мои глаза наворачиваются слезы. Я опускаю их, чтобы скрыть слабость, но он рывком поднимает мою голову, не позволяя мне спрятаться.
Дьявольская ухмылка искривляет его губы. "Но ты моя шлюха. Ты — мое все, и с каждым днем ты становишься все больше. Я обладаю каждой чертовой частью тебя, Аделин. Даже когда ты кричала и плакала, что я тебе не нужен, ты никогда не могла меня отпустить. Все те ночи, когда ты стояла у своего окна, позволяя мне наблюдать за тобой. Противостояла мне вместо того, чтобы убежать и подстрекая меня, зная, что произойдет. А когда ты убегала, ты только
 
использовала свой рот, чтобы попытаться убежать. Ты тяготела ко мне, как и я к тебе. И это то, чего никогда не будет ни у одного другого мужчины".
Он прав. Я никогда не вела себя подобающим образом, когда он преследовал меня.
Невозможно отрицать, насколько противоречиво нападать на женщину и преследовать ее когда ты пытаешься спасти других от того же. Также нельзя отрицать. что, несмотря на все это, какая-то извращенная часть меня всегда любила это.
Дело было не только в том, что мое тело поддавалось ему, но и в моей душе.
Ксавье хотел от меня того, чего мог добиться только Зейд. Он хотел, чтобы мое тело открыло скрытую правду и показало ему, что наша связь глубже. чем плоть от плоти. И когда единственной правдой, которую он нашел, было то, что я никогда не что я никогда не захочу его, он разозлился и отчаялся.
Эту истину мог раскрыть только Зейд.
Подобное притягивается к подобному - его тьма к моей. Я бежала от него, пока он заставлял меня увидеть, кто я на самом деле.
Зейд и я - мы не имеем смысла для внешнего мира. Едва ли даже в моей
собственной голове. И все же я нахожу, что меня это больше не волнует. Я никогда не оправдаю то. что Зейд сделал со мной, но я прощаю его. И не только это, но я принимаю его.
Он говорил мне раньше, что хочет, чтобы я полюбила самые темные части его души. его, и я влюбилась.
В каждую его поганую часть.
Чувствуя решимость, он снова дергает мою голову. "Плюнь на мой член, детка. Сделай чтобы он был мокрым и красивым для меня".
Не сводя глаз с его глаз, я высовываю язык, позволяя слюне стекает с кончика и попадает прямо на его член.
"Никогда не бывает слишком мокро, правда, котик?" говорю я жеманно, повторяя его слова сказанные им во время нашей первой встречи.
Он усмехается, и это действие разрушает мою душу. Подняв руку, он проводит пальцем по моей нижней губе.
"Продолжай в том же духе, маленькая мышка. Этот острый язычок - не единственная вещь, способная сделать меня твердым Я могу кончить от одной мысли о моем члене, покрытом твоей кровью".
Я прикусила губу, страх пульсирует в моем организме от его опасного тона. Дрожь прокатывается по моему позвоночнику, задевая каждый позвонок по пути вниз.
Ощущения чертовски приятные.
Я растираю свою слюну вверх и вниз по его длине, звуки грубые. Его глаза опускаются, его рот открыт, он смотрит на меня, словно молится, чтобы я бросила ему вызов.
"Хорошая девочка", - говорит он. "Теперь наклонись вперед и вставь мой член между этими твоими прекрасными сиськами".
Прикусив губу, я делаю то, что он просит, соблазнительно глядя на него. Он может выплевывает свои требования, но он все еще находится под моей властью. Доказательством тому служит то, как он его голова откидывается назад, стон проходит через его горло, его адамово яблоко покачивается.
Он поддается мне, как "Титаник" океану. Неразрушимый - непотопляемый для всех, кроме меня. Я - бушующее море, которое покорило его и потопило его до самых колен, и он был бессилен остановить меня.