Любить не страшно (СИ)

— Да, — мой голос сорвался до шепота, я непроизвольно сглотнула. Но сказала, все-таки сказала это!
Я села, чтобы он смог снять с меня мою любимую ночную рубашку, всю в коричневых мишках, держащих в своих мягких лапках подушки. Через мгновение она была где-то далеко, скорее всего, просто на полу. Как жаль, что я не догадалась надеть трусы. Вот так одним движением он лишил меня единственной защиты. Не зная, что делать дальше, я снова легла на подушку, не прикрываясь, хотя руки так и тянулись. Он молча сидел в той же позе и смотрел на меня. Поднять глаза на его лицо и попытаться понять, нравится ли ему то, что он видит, я не могла — слишком стеснялась. Лежала и думала.
Может быть, я должна что-то сделать? Может быть, теперь Я должна его раздевать? Лиза, в своих фантазиях ты всегда была смелой! Он уже здесь. Он с тобой. Сделай так, чтобы он не ушел! Подчиняясь этому мысленному приказу, я снова села и, стараясь не думать об открытой груди, оказавшейся рядом с его плечом, взялась за край футболки и потянула ее вверх. Он поднял руки. Я стащила и бросила, не глядя. И осмелилась посмотреть на его тело.
Я совершенно точно — фетишистка. У меня больная фантазия. Мне нравилось все, что я вижу — красивое мужское тело: не протеинового качка с огромными бицепсами, а мужчины с хорошо развитой мускулатурой, с загорелой кожей, практически без волос на груди, только лишь внизу от пупка небольшая полоска пряталась под резинкой спортивных брюк. Это все было прекрасно, но… Я, как настоящая извращенка, уставилась на татуировки, которые покрывали плечи Матвея. О-о, это, действительно, моя тайная страсть! Всегда хотела потрогать. И сейчас никто не запретит мне это сделать.
Только на секунду я, быстро подняв глаза, встретилась с его карим взглядом. И поцеловала его в правое плечо, туда, где была большая округлая татуировка, непонятная, но очень красивая. Более того, повинуясь своему давнему желанию, я провела по ней языком. Я ждала его удивления и смеха в ответ на этот странный поступок, но неожиданно услышала приглушенный стон, как если бы сделала ему больно. Это было непонятно мне и удивительно. Я отодвинулась, понимая, что сотворила что-то не то.
— Не-е-ет, Лиза, мне нравится… правда, продолжай, — я не узнала его голоса. Хриплый, низкий, словно он месяц не разговаривал и тут вдруг сказал несколько слов.
***
Изначально план моих действий был абсолютно прост: раздеть, поласкать, и, наконец, удовлетворить свое бешеное желание, свою похоть. Но… что-то сбивало с толку. Мне казалось, что я упускаю что-то важное, что обязательно нужно видеть и понимать. Из последних сил я сдерживался и позволял себе только смотреть на эту обнаженную совершенной формы грудь с твердыми бусинами розовых сосков, торчащих дерзко и прямо. Я просто ощущал ее вкус во рту. Я уже знал, что вкус этот будет потрясающим.
Где-то на краешке распаленного страстью сознания мелькала неприятная мысль о том, что Лиза уже видела голых мужиков, возможно, не единожды, и трогала, конечно, тоже, раз уж она с ними спала. Но, когда она взялась за мою одежду и неуверенно потянула вверх, взгляд ее был таким… восхищенным, таким радостным, что я запретил себе спешить.
Она была такой неуверенной, такой по-детски восторженной! Она с такими горящими глазами рассматривала мои татуировки, что странное чувство нереальности происходящего не покидало, а, наоборот, все больше захватывало, поглощало меня. Я не чувствовал в Лизе и грамма искушенной женщины, даже когда она поцеловала, а затем лизнула мое плечо. Но это было так… удивительно сладко, так нежно, что мне хотелось еще и еще.
Я испытал настоящее разочарование, когда она попыталась тут же отстраниться. И мой собственный голос, предавая хозяина, звучал так, будто я пережил сексуальный марафон длиной в ночь, так, будто я пробежал пару километров только что, сию секунду. Да что это со мной? Меня переполняло не обычное и вполне объяснимое сейчас желание банально трахаться, заниматься сексом с женщиной, а какое-то другое, непонятное, необъяснимое чувство. Которое, да, зарождалось где-то внизу, в паху, заставляло мой член рваться из трусов, до боли напрягаться и ждать разрядки, но в то же время оно отдавалось жаром в сердце. И этот мой орган замирал на несколько секунд, а затем с неимоверной силой продолжал гонять кровь, грозящую превратиться в лаву.
 
Как бы со стороны я видел, как Лиза снова придвинулась в моему плечу, только теперь прижалась губами к шее. И ее грудь толкнулась твердым соском в мою. И все… Крышу сорвало.
Я буквально накинулся на нее. Опрокинул на подушку. Распластал ее тело под собой. И впился губами в сосок, проходя по нему языком, покусывая и удивляясь тому, как неожиданно резко выгнулось ее тело дугой, как судорожно сжались ее пальцы на моих волосах, причиняя легкую боль, которая еще больше распаляла меня, хотя, кажется, больше просто некуда.
Я пробовал на вкус кожу ее живота, подрагивающего и сжимающегося под моими прикосновениями. Знал, чувствовал, что ей нравится, видел, как руки, отпустившие волосы, сжали простыню. Но и сопротивление ощутил в тот момент, когда собрался, раздвинув ей ноги, устроиться между ними, чтобы поласкать там. Она неожиданно попыталась сжаться и оттолкнуть. Что бы это значило?
Я поднял голову и всмотрелся в Лизино лицо — раскрасневшееся, обрамленное разметавшимися по подушке русыми волосами, с горящими глазами… явно испуганное лицо. Что бы это значило… блядь? Хотя, может быть, ей попадались такие партнеры, которые просто, в силу своего молодого возраста, не утруждали себя подобными ласками? И именно это для нее в новинку?
— Лиза? Я хочу поласкать тебя… Позволь мне…
Она, только что сжатая, как пружина, медленно расслабилась в моих руках и сама (!) раздвинула ноги, абсолютно доверяя мне, позволяя делать все, что захочу.
И я, действительно, хотел… Но не только смотреть, хотя ее вид был до безумия возбуждающим — юная, стройная, с широко раскинутыми в разные стороны ногами. Она была красивой везде, и даже между ног… Аккуратно выбритая, маленькая, с сомкнутыми, закрытыми складочками… Мне хотелось, очень хотелось, попробовать ее. Не для того, а точнее, не только для того, чтобы доставить удовольствие ей, а для себя. Я должен был знать, какая она… Никогда раньше с другими даже не думал об этом.
Она дрожала всем телом, когда я раздвигал эти влажные складочки языком, когда трогал чувствительный бугорок клитора. Она что-то прошептала, когда я стал водить языком вдоль всей промежности, чуть вдавливаясь внутрь, потом снова возвращаясь к клитору. Я хотел знать, что именно, но был слишком поглощен своими собственными действиями — не мог оторваться. Она была такой гладкой, упругой и розовой, такой невозможно вкусной, что, если бы я поспешил снять свои штаны раньше, никогда бы не довел ее до оргазма. Просто не сдержался бы. Я получал удовольствие сам. Как это ни странно. Как если бы это она меня сейчас… Нет-нет, не думать, не представлять себе это… иначе, просто не дождусь и кончу в штаны, как подросток.
Когда она стала неловко приподнимать бедра мне навстречу, я понял, что ее разрядка уже близка. Накрыл губами клитор и легко, опасаясь сделать больно, пососал его. Полустоном, шепотом в комнате раздалось мое собственное имя. Она шептала его, как молитву, повторяла снова и снова, пока тело выгиналось в судороге наслаждения. И это жаркое "Матвей… о-о… Матвей" было самым божественным звуком, который я когда-либо слышал во время секса.
Ждать больше не мог. Не отрывая от нее взгляда, быстро стянул штаны до колен, на большее не было сил. Нащупал в кармане приготовленный раньше презерватив. Разорвал упаковку зубами. В долю секунды раскатал по буквально дымящемуся члену.
Провел им несколько раз по влажным от ее выделений и моей слюны складочкам и попытался войти в узенькую щелочку. Но получилось совсем немного и все… Я, в недоумении, остановился, застыл, не решаясь толкнуться сильнее. Что за фигня?